— Ну что, Вань? — я вопросительно посмотрел на статую Толстого. — Сходим, проверим?
Стеклянная скульптура Толстого промолчала, и, расценив молчание, как знак согласия, направился на север.
Считать время я бросил ещё когда убегал от огненных капель и трещин, поэтому ориентировался исключительно на чувство усталости.
Когда становилось сильно тяжко, я замедлял ход и следил, чтобы не попасть в трещину или под огненные плевки.
Когда силы снова появлялись, то делал рывок, стремясь быстрее добраться до огонька.
О том, что будет, если огонёк окажется просто на просто иллюминацией, я старался не думать.
Ведь в таком случае придется разбивать статую Толстого — других вариантов выбраться отсюда я не видел.
Не знаю, сколько я шёл. С десяток часов или несколько суток.
Плечи покрылись ожогами от упавших в опасной близости Огненных капель, а мозг давным-давно отключился, поставив тело на автопилот.
Единственное, что во мне оставалось от разумно мыслящего человека — дикий страх наткнуться на пустышку.
И когда огонёк внезапно встрепенулся и стремительно полетел мне навстречу, я даже обрадовался.
Может это местный страж, с которым придется сразиться — пусть! Главное, хоть какое-то разнообразие…
Огонёк стремительно приближался, и чем ближе он подлетал, тем четче я его видел.
Со стороны он был похож на… ифрита.
Нижняя часть тела представляла собой огненный вихрь, а выше пояса пламя превращалось в обнаженный мужской торс.
В левой руке ифрита пылал Огненный клинок, в правой… В правой он держал какой-то цилиндр.
Когда до ифрита осталось не более пяти метров, я аккуратно поставил Ивана на землю и шагнул вперёд.
— Привет? — дружелюбно протянул я, внимательно наблюдая за каждым движением ифрита.
— Это ты? — подозрительно прогудел живой сгусток пламени.
— Я… — признаться, от такого вопроса я изрядно опешил.
— Это правда ты? — недоверчиво уточнил ифрит.
— Правда, — подтвердил я.
— А раньше почему не пришел?
— М-м-м, не мог.
— А если бы мог, то пришел бы раньше?
— Пришел бы, — подтвердил я.
От ифрита веяло одновременно и опасностью, и дикой надеждой, и каким-то облегчением.
— А он? — ифрит указал на статую Толстого кончиком меча.
— Он со мной, — нахмурился я. — Помог сюда попасть.
— Хм.
Ифрит молча завис передо мной, не обращая внимания на падающие с неба огненные капли.
Но нет худа без добра, трещины и капли будто бы стали обходить нас с ним.
— Будет сложнее, — предупредил он.
— Своих не бросаем, — я покачал головой.
— Вижу, — ифрит посмотрел мне прямо в глаза. — Раньше верил. Ждал. Долго. Потом устал. Разочаровался. Ненавидел. Сгорал от злости и ненависти. Почти выгорел от равнодушия. И разочарования.
Видимо для него это была очень длинная речь, поскольку после этого ифрит замолчал и висел передо мной несколько минут.
— Но ты пришел, — наконец-то подытожил он.
— Пришел, — подтвердил я.
— Вритра не обманул, — ифрит посмотрел мне за спину, словно увидел там неизвестного мне Вритру.
Кстати, знакомое имечко…
— Как я могу тебе помочь? — спросил я, не выдержав повисшей тишины.
— Раньше хотел стать частью, — непонятно сообщил ифрит. — Сейчас хочу свободы. Помогу тебе, получу свободу. Тебе помогать не надо. Помогать надо мне.
Изъяснялся ифрит не очень понятно, но я его понял.
— Я готов, — кивнул я.
— Дары.
Ифрит продемонстрировал мне огненный меч и… шахматную фигуру.
— Доказательство!
Хм, интересно, какое доказательство ему нужно?
— Это же я… — я попытался немного схитрить.
— Ты, — ничуть не смутился ифрит. — Дары. Доказательство.
— Мда… — я задумчиво посмотрел на Огненный клинок и шахматную фигуру.
Единственное, что приходило мне на ум — показать ему в ответ рунный меч и… подаренную Кабулом черную пешку.
Вот только доступа к Пространственному карману у меня не было…
Машинально сунув руку в карман — скорее по привычке, чем действительно ожидая найти там пешку, я с удивлением, нащупал рифленую фигурку.
Чувство было странное — будто ты десять раз проверил карман в поисках ключей, и на одиннадцатый нашел их в только что пустом кармане!
— Вот.
Я продемонстрировал ифриту пешку и он довольно улыбнулся.
Улыбка была довольно жуткой, но эмоции довольства и тепла, хлынувшие от него дали понять, что я всё сделал правильно.
Ифрит молча протянул мне шахматную фигуру — хорошо сохранившегося черного слона и указал мечом на статую Толстого.
— Или он, или он.
— Или статуя или меч? — расшифровал я.
— Да, — подтвердил ифрит. — По-другому никак.
— Бог с ним, с этим мечом, — практически не раздумывая ответил я. — Что дальше.
— Дальше? — задумчиво переспросил ифрит, поднимая взгляд в кроваво-красное небо. — Дальше домой.
Он с силой вонзил Огненный клинок в стеклянную землю, и во все стороны разбежались тысячи трещин.
Надеюсь, его дом не Огненное пекло…
Равнина дрогнула, в следующий миг осыпаясь куда-то вниз, но мы остались висеть в воздухе.
Я чудом успел подхватить статую Толстого и даже не выронил подаренную фигуру.
Ифрит же, за секунду до землетрясения превратился в огненный вихрь, заключив нас в кокон из пламени.
— Жжется, — процедил я сквозь зубы, чувствуя, как кожу начинает всерьез припекать. — Ы-ы-ы!
— Терпеть. Яд есть нектар! — казалось, со мной говорит пляшущее со всех сторон пламя.
Я покрепче стиснул зубы и зажмурил глаза, но всё равно увидел, как на ослепительно жёлтый песок упала кровавая простыня неба.
Огонь вспыхнул, и я, потеряв точку опоры, полетел вниз.
— Ы-ы…
Всегда боялся высоты, но тут, ужас только начал подкатывать к горлу, как что-то мягкое сильно толкнуло меня в ноги.
Выронив статую из рук — прости, Ваня — я машинально перекатился на бок, выполняя страховку, и тут же осторожно прищурился.
По глазам резануло яркое солнце, и я увидел… прислонившуюся к двухметровому обелиску Рив.
— Ты просто не представляешь, как я рад тебя видеть, — сообщил я Рив, поднимаясь на ноги. — Может сегодня без тренировки?
Амазонка задержала на мне внимательный взгляд, но ничего не ответила.
В руках она вертела обычный кинжал, и то и дело посматривала на трибуны.
Раньше меня трибуны как-то не волновали. Они были как бы покрыты «туманом войны», что ли?
Оттуда шел гул, изредка доносился звон монеты и редкие яростные выкрики, но эмоций я не ощущал — так, шумовой фон.
Сейчас, присмотревшись к трибунам получше, я увидел, что «туман войны» отполз чуть дальше, обнажив первый ряд.
— Рома?
Замершего на каменной скамейке Дубровского я узнал с первого взгляда. Вот только он был какой-то… разбитый?
— Я сейчас, — предупредил я Рив и статую Толстого, после чего бросился к Дубровскому.
— Ты как Ром? — а вот теперь я совершенно точно ощущал присутствие толпы.
Огромная живая масса бушевала за туманом, и я чувствовал, что как только он развеется, на арену обрушится водопад человеческих эмоций.
Дубровский молча посмотрел на меня и дерганно вытянул руку вперёд.
Вблизи он выглядел ещё более странно.
Во-первых, его безостановочно била мелкая дрожь, во-вторых, по вытянутой руке сначала пробежал комок мышц, затем волна огня, которая тут же осыпалась ледяными снежинками.
Я не ас по Одаренным, но при взгляде на Романа, складывалось впечатление, что ещё немного, и он лопнет от переполняющей его силы.
— Давай помогу, — предложил я, касаясь его руки.
Бдыдыщ!
Стоило мне прикоснуться к Дубровскому, как моё тело пронзила вспышка боли, а я пришел в себя в пяти метрах от каменного ограждения арены.
— Ого, — прошептал я, покосившись на Рив.
Амазонка молча пожала плечами и принялась чистить кинжалом ногти.
Я же, упрямо сжав зубы, пошёл к Роме.
Семь раз. Я смог подойти к нему семь раз.
