– Нет, ты правда уверен?
– Конти, забирайся в сумку, мы с тобой полетим, а старина Брамс пусть сидит и продолжает сомневаться дальше.
– Считай, что я уже в сумке, – развеселился Конти, глядя на озадаченного попугая.
– Я тоже с вами! – Брамс поспешно взлетел.
Капли дождя были крупными, редкими и Уно с удовольствием ощущал их влажные прикосновения к своему, все еще горящему от солнечного света крылу. Каждый взмах доставлял ему огромное удовольствие, словно он не летал уже много дней. «Какое же все-таки это счастье – летать! – подумал он. – Я бы умер в тот момент, когда бы у меня отняли крылья».
– Скоро будут Золотые Озера! – крикнул Брамс. – Может к ночи успеем!
Вечерело. На вершины елей Промежуточной Территории опускались сизые сумерки, скоро должны были появиться первые звезды – глаза. Хотя Уно и не видел никогда других планет, он точно знал, что его Листая самая прекрасная. Эта планета принадлежала ему, Брамсу, Конти… Уно чувствовал, что является составляющей клеткой и этого неба, и этого леса, и этого солнца, и он знал, что покуда жива эта планета, будет жить он – и наоборот…
– Уно, ну о чем ты все время мечтаешь? – Брамс летел перед ним спиной вперед и усиленно размахивал крыльями, чтобы суметь удержаться в таком положении. – Уно, смотри мне в глаза и отвечай, что тебя тревожит?
– Брамс, так летать вредно, голова закружится.
– А ты меня спасешь, если что, и вообще, не заговаривай мне клюв, лучше расскажи, что там у тебя на уме?
– Ничего особенного, просто думаю о нашей планете.
– И что ты о ней думаешь?
– То, что она самая прекрасная.
– У! – разочаровался Брамс. – Подумаешь новости! Это и так всем известно. Листая самая лучшая!
– А ты на других планетах был?
– А зачем мне это надо? Меня отсюда никуда не тянет.
Уно промолчал, а попугай, приняв нормальное положение, незаметно подлетел к сумке на спине Уно, тихонько уселся на нее, втянул голову в плечи, и задремал. Он надеялся, что Уно слишком занят размышлениями, чтобы обратить на это внимание, а Конти не выдаст по старой дружбе.
– Брамс! – крикнул Уно. – Если ты думаешь, что я не чувствую, как ты присоседился у меня на спине, то сильно заблуждаешься!
– Ну, Унчик, миленький, – заканючил попугай. – Я так устал, моим слабеньким крылышкам отдохнуть надо! Я прокачусь немного, ладно? Совсем капельку!
– Ладно, что с тобой делать, забирайся в сумку к Конти, а то как бы тебя не сдуло ветром.
– Драгоценный ты мой! – растрогался попугай, ныряя в сумку. – Привет, Конти. Ну-ка, потеснись, ты смотри, как вырос-то, а.
– Это не я, это фляжка с водой.
По приблизительным подсчетам Уно, Золотые Озера должны были показаться с минуты на минуту. Дождь прекратился, густые лиловые тучи остались далеко позади, Уно со всех сторон окружало темно-синее небо с крупным бисером звезд. Лес превратился в непроглядную мглу, и даже Уно не решился бы опуститься сейчас туда, в нежилой лесной омут, где деревья ведут свои неторопливые беседы, и сразу же замолкают при виде незнакомцев. Деревья в Королевствах всегда не прочь поболтать с жителями, они в курсе всех сплетен и событий, и искренне любят всех, кто рядом живет, бегает, прыгает, скачет, а вот деревья нежилых, Промежуточных Территорий, будто презирают всех, кроме себя, и жить среди них под силу, разве что отшельникам…
Уно летел, рассматривая черный, неприступный лес, и думал о том, что, наверное именно там прячутся грозовые тучи чтобы накопить силы перед следующей бурей… как вдруг, деревья расступились и взору открылась захватывающая дух картина: цепь из пяти горящих расплавленным золотом озер. В ночной темноте они светились так ярко, что казалось, будто это резервуары для солнечного света.
– Брамс! Конти! Смотрите! – крикнул Уно.
– Что такое? – высунулся попугай.
– Озера!
– Мама дорогая! – воскликнул Брамс, придерживая крылом Конти, чтобы он не вывалился. – Да они и вправду золотые! А я-то думал, что это так, просто аллергия!
– Ты хотел сказать «аллегория»?
– Ну да, а я что, сказал по-другому? Нет, вы только посмотрите, золото! Кругом золото!
– Как красиво, – завосторгался лисенок. – Как ожерелье из солнечных зайчиков.
– Да тут не зайчики, тут целые зайцы, – попугай выбрался из сумки, и полетел рядом с Уно. – Слушай, эти Озера такие большие! Нам придется перелетать через них?
– Фалка сказал, что Герингер живет за Озерами, значит, будем перелетать. Но это завтра, в ночь не полетим, переночуем здесь, на берегу.
– Верно, за одно и рассмотрим эти чудеса как следует, вдруг там, в воде золотые слитки плавают, а никто и не знает?
– А ты будешь эти слитки вылавливать и в сумку запихивать?
– А почему бы и нет? Я не понимаю иронии в твоем голосе! Я может быть всю жизнь мечтал разбогатеть, а тут смотри – пять Озер золота!
– Брамс, ты умеешь считать до пяти? – воскликнул Уно. – Ну, ты меня просто потряс!
– А я до тысячи считать умею, – сообщил Конти.
– Вот умница, значит ты и Брамса научишь.
– Я не потерплю оскорблений! – завопил попугай. – Я птица важная, солидная и грамотная! Я вам всем еще докажу, чего я стою!
– Ты уже доказал, – серьезно сказал Уно. – Ты доказал чего ты стоишь в пещере льва-отшельника. Никогда бы не подумал, что ты способен на такой подвиг.
– Ага, ты думал, что я только в помойке плавать умею? – довольно усмехнулся Брамс. – Вы меня еще не знаете! И спасибо за комплимент.
– Снижаемся, – сказал Уно, складывая крылья. – Конти полезай в сумку поглубже и не высовывайся.
– Хорошо, – малыш немедленно скрылся из вида.
Подлетая к первому Озеру, Уно наслаждался упругими потоками ветра, он безумно любил это захватывающее дух ощущение, когда камнем падаешь вниз и, кажется, вот-вот разобьешься, а у самой земли, выравнивая полет, снова взмывать вверх. И на этот раз Уно не удержался и проделал этот трюк. У самой земли Уно резко взлетел в небо и, сделав круг над золотой водой, приземлился на заросшем высокой травой берегу. Конти визжал от удовольствия и требовал еще, но Уно не стал испытывать уставшие крылья.
– Попроси Брамса, пусть он тебя покатает, – сказал Уно, – хотя странно, что ты до сих пор не налетался.
– Не надо, Конти, не проси меня, – покачал головой попугай. – Я однажды решил провернуть подобный номер, хотел выпендриться перед очередной невестой, и немного не рассчитал. Ты помнишь, Уно, у нас была такая старая, вредная и очень острая на язык сосна Сона?
Уно кивнул.
– Так вот, я в нее врезался так, что вот, видишь, до сих пор на клюве отметина, – Брамс тяжело вздохнул. – Эта Сосна зловредная, наверное до сих пор надо мною смеется. Знал бы ты, как она меня замучила, просто проходу не давала, весь лес начинал кататься от хохота при виде меня. Больше я таких подвигов не совершаю.
