— Надеюсь, этот «эксперимент» не приведет ни к каким разрушениям? — Кани ответить не может, она тоже толком не знает.
Экспериментатор, тоже мне! Ну и ладно, пусть развлекается, лишь бы на нервы мне не действовал. А мне для успокоения что надо? А чтоб все было по расписанию и обед, и война.
Но тут дикий нечеловеческий вопль, просто демонический вой, сотряс весь дом и заставил меня поперхнуться супом.
— Это еще что за …!? — каюсь, прибавила русское устное выражение, но за фигом мне аппетит портить?
— Одрик, — прошептала побледневшая Торкана.
— Где он!?
Опять куда-то вляпался, а мне его из очередного дерьма вытаскивать.
— На чердаке, — услышала я от галопом бросившейся на помощь Мары. Мы с Торканой тоже поспешили туда.
Мара, поскуливая, вылизывала взмокшего Одрика. Судорога скрутила его в какой-то странной позе, по подбородку стекала розовая пена, это он прикусил себе язык. Безумно вытаращенные глаза готовы лопнуть, и в них мольба, как в последнем взгляде утопающей Му-Му. Его тело передергивается еще раз, только движение совсем не присущее мужчинам. Что-то мне это напоминает….
— Одрик! — суженные от боли зрачки поворачиваются в мою сторону. Но взгляд скользит куда-то мимо, даже сквозь меня, его сознание сейчас далеко отсюда. Интересно, насколько далеко?
— Анна, что с ним? — дрожит голосок Торканы.
— Да что с ним может быть! Да чтоб его … в… на …, да через колено… — снова отпускаю устное идиоматическое выражение, но другого названия я подобрать не могу. Кани согласно качает головой, типа, она понимает.
— А это не смертельно?
— Надеюсь. Кани, ты сейчас помоги Марату, водички погрейте, полотенца принесите, да и переодеть его надо. Ты ему травок завари успокаивающих. А мне надо тут заняться….
«Мара, — говорю своей собачке уже перетекшей в Марата, — уведи ее, и не мешайтесь сейчас. Мне надо кое в чем разобраться. Ясно? «
«Ясно, хозяйка. Бу сделано! «- козыряет, берет девушку под локоток и, что-то ей нашептывая, удаляется.
Одрик опять скрючивается в три погибели, хватает себя за шевелюру и нещадно выдирает клок. Это я, значит, тоже волосы на себе рвала? Может быть, честно говоря, я не все толком помню. То затихает и мелко дрожит, то до хруста стискивает зубы и выгибается дугой.
— Дыши! Слышишь, дыши! — кричу ему.
Не знаю, дошли ли мои слова, но зубы разжал и стал гонять воздух. Плохо, что я не могу никаким способом выяснить, на какой стадии он там. Только чем бы это помогло? Надеюсь, он после этого «эксперимента» поумнее станет, не станет лезть, куда не просят. Хотя, вряд ли, горбатого, как говориться, могила….
Художественные пальцы неистово скребут по дощатому полу, из-под ногтей вылетают щепочки. А сам он, как потом, истекает струйками белой магии, как бы чего серьезного не произошло. Его хрип переходит в рык, хватает воздух как выброшенная на берег рыба. Чувствую одним местом, что эксперимент надо прервать, но как?! Думала уже вызвать на чердак Зиту, а то уж очень боязно мне за него.
Но к своему, да и к общему счастью, замечаю осмысленный взгляд и шевелящиеся губы. Среди хриплого дыхания различаю еле слышное:
— Видел…
— Что? Что ты видел?
— Все…. я понял…., - и взгляд мутнеет, клиент в обмороке. Слабые нонеча мужики пошли. Не слишком ласково начинаю похлопывать несчастного упрямца по щекам, реакции никакой.
Под дверью уже скребется Мара-Марат.
— Хозяйка, вот водичка, холодненькая из колодца, — какой, однако, у меня догадливый демон.
Выливаю половину кувшина на своего бывшего. Вроде очухался, слипшиеся ресницы вздрагивают, глазки медленно открываются. Белки его глаз красные, сосуды полопались. Принюхиваюсь, ему требуется полная смена белья, да и всей одежды, пожалуй. Доэкспериметировался!
— Одрик, ты подняться можешь?
— Не знаю.
— Значит, не можешь.
Нахожу какой-то мешок со старым тряпьем, даже два, присаживаю своего неудавшегося женишка, в импровизированные подушки. Пою десантника в чужую память колодезной водой из кувшина. Он уже смотрит на меня по-другому, не с презрительным прищуром, а испуганно-уважительно, я бы даже сказала с долей восхищения.
— Не знаю, что ты сейчас сотворил….
— Я попал в переживания другого человека.
— То есть — в мои? — утвердительно трясет головой.
— И ты получил полностью все ощущения?
— Да…. Все…, - я даже отвернулась, чтобы пациент не увидел моего ехидного выражения лица, и подавила приступ гомерического смеха.
— Вопросов ко мне больше нет?
— Больше нет, — и через вздох, — Извини.
— И ты понял, что мне тяжело говорить об этом? Если я так поступила, значит, у меня более чем веские причины.
— Понял….
— А если Торкана спросит….
— То я слегка поправлю ее ауру, и это не будет ее интересовать.
— Конгениально! Киса, Вы делаете успехи!
Марат сидел под дверью и терпеливо ждал, пока мы закончим беседу. Я велела ему переодеть плохо владеющего телом Одрика. Марат охотно принялся за дело, но, стащив штаны с путешественника по чужой ментальности, предложил:
— А чего его одевать-то? Его же все равно в постель укладывать, он на ногах не держится. Я его сейчас обмою, в простынку заверну и отнесу. А там уже Кани о нем позаботиться. В комнатке ему уже и подушки взбиваются, и бульончик варится, и травки настаиваются….
— Да делайте, что хотите, — и я отправилась к себе, пообедать мне сегодня не дали, но лишить меня сиесты ни у кого не получится. У меня РЕЖИМ!
Надо будет потом поинтересоваться у Одрика, что больнее? Роды, всю полноту ощущений которых он сейчас пережил, или каблуком со всей дури по яйцам? У него сейчас должен быть почти полный материал для сравнения. Если «по яйцам» в арсенале ощущений не хватает, так я это ему быстро организую. Экспериментатор! Да чтоб его … да в… на…
В темном и гулком подвале дома на окраине Ричелита, освещенном одинокой свечой, вокруг круглого стола собралось три десятка закутанных в черные балахоны фигур, низко опущены капюшоны, но на лица еще и одеты черные маски. Великий магистр, одетый, как и все присутствующие, в балахон и маску добродушно оглядел заговорщиков. Вчера он в очередной раз наведывался в подвалы Магической стражи и наблюдал за допросом с применением пыток, поэтому его звериная половинка была сыта и благодушна. А сегодня у Великого магистра еще одно развлечение — участие в собрании заговорщиков против самого себя. И он не только присутствует на нем, но и руководит всем этим мероприятием.
«Вон как все позакрывались! Думают — надели маски, нацепили амулеты, и никто их не узнает. За всеми проследим, всех установим и выведем на чистую воду. «
