Стивен Дональдсон - Проклятие лорда Фаула

Снова шли они в темноту, ведомые Высоким Лордом через переплетающиеся черные лабиринтоподобные коридоры в толще горы Грома. Воздух становился все плотнее, горячее и мертвее. За исключением редких подъемов, их путь главным образом вел вниз, к бездонным недрам горы, с каждой невидимой, неизмеримой лигой ближе к огромным захороненным дремлющим мрачным ямам, к ужасным костям земли. Все вперед и вперед шли они, словно околдованные темнотой, непроницаемой ночью. Они прокладывали путь в тяжком молчании, словно сдерживая рыдания. Они ничего не видели. Это действовало на них как тяжелая утрата.

По мере того как они приближались к бьющемуся сердцу пещернятника, некоторые звуки становились более громкими и различимыми — стук наковален, рев топок, вздохи боли. Время от времени они пересекали пласты горячего зловонного воздуха — очевидно, принудительная вентиляция гротов. И постепенно новый звук вкрадывался в их сознание — звук бездонного кипения. Долгое время они приближались к этому хаосу, не имея никакого представления, что это такое.

Позже они прошли мимо источника этой какофонии. Их путь лежал вдоль выступа огромной пещеры. Стены были освещены зловещим светом бурлящего оранжевого моря скального огня. Глубоко внизу находилось озеро из расплавленного камня.

После длительного пребывания в темноте яркий свет причинял боль глазам. Поднимающийся вверх едкий жар озера впивался в них, словно пытаясь сбросить их с карниза. Глубокий кипящий звук наполнил воздух. Огромные всплески магмы взметались к потолку, а потом в озеро, как рассыпающиеся башни.

Кавинант смутно услышал, как кто-то сказал:

— В дни Высокого Лорда Лорика Демонмгла в этом месте отказалась от своих попыток воспроизводства. Говорят, будто отвращение Демонмглы и вайлов, которых она производила, к их форме не удалось подавить ничем. К тому же размножение Демонмглы приводило к одновременному появлению и юр-вайлов, и вейнхимов. А все слабые и испорченные образцы они скидывали в ямы, подобные этой, — так сильно ненавидели они свою безглазость. Застонав, Кавинант отвернул лицо к стене и прополз в коридор. Когда он оторвал руки от каменной опоры, то почувствовал, как судорожно дергаются пальцы, словно они только что держались за борта гроба. Протхолл решил остановиться на отдых сразу за пещерой со скальным светом. Отряд быстро проглотил холодную пищу и вновь устремился во тьму. После этого поворота они повернули еще дважды, поднялись по длинному склону и, наконец, оказались на выступе какой-то трещины. Эта расселина уходила влево от них. Кавинант машинально шел вперед, потряхивая головой, чтобы прояснить мысли. Юр-вайлы вертелись у него в мозгу, словно образы самоненавистничества и предупреждения. Неужели он обречен на то, чтобы видеть себя даже в таких существах, как эти? Нет. Он скрипнул зубами. Нет. В свете заполняющих все бликов лавы он начал бояться, что уже упустил свой шанс упасть.

Со временем им овладела усталость. Протхолл объявил остановку на выступе, и Кавинант сам удивился тому, что почти мгновенно уснул в такой близости от пропасти. Но Высокий Лорд теперь уже видел впереди цель и не давал отряду долго отдыхать. Подняв вверх свой оплывший факел, он вновь повел его сквозь тьму.

Постепенно их осторожность притупилась. Приближалось полнолуние, и где-то впереди Друл готовился к встрече с ними. Протхолл двигался так быстро, словно ему не терпелось пройти последнее испытание, и отряд ускоренным шагом шел за ним по выступу. Поэтому один из юр-вайлов застал их врасплох.

Он спрятался в узкой трещине в стене. Когда Кавинант проходил мимо, он прыгнул на него и всей тяжестью навалился ему на грудь. Его тупое безглазое лицо было воплощением самой свирепости. Ударив Кавинанта, эта тварь схватила его за левую руку.

Сила удара отбросила Кавинанта назад, к пропасти. Какой-то миг он не осознавал этой опасности. Юр-вайл поглощал его внимание. Подняв руку Кавинанта прямо к своему лицу, он обнюхал ее, влажно хлюпая носом, словно ища что-то, а потом попытался засунуть его палец с кольцом в свой рот. Кавинант отшатнулся еще на один шаг, его нога соскользнула с выступа. В это мгновение он вспомнил об алчной бездне, лежавшей внизу. Он инстинктивно сжал кулак и со всей силы пихнул им юр-вайла, отчего тот соскочил с уступа, но остался висеть, держась за руку Кавинанта. Вцепившись в посох всей силой искалеченной руки, он метнул другой его конец в направлении Баннора. Страж был наготове и тотчас поймал его.

Какое-то мгновение Кавинант удерживал посох. На его левой руке всем весом повис юр-вайл. Но покалеченная рука не смогла удержать посох. Вместе с юр-вайлом, пытавшимся откусить его палец с кольцом, он полетел в пропасть.

Прежде чем он смог издать крик ужаса, сила, подобная ударной волне, настигла и ударила его, выбив воздух из легких, и лишила сознания. Очнувшись после удара, он обнаружил, что задыхается в грязи, залепившей лицо. Он лежал лицом вниз на крутом склоне, покрытом сланцем, глиной и мусором, и все это набилось ему в рот и в нос. Он долго не мог пошевелиться и только кашлял и отплевывался. Эти усилия сотрясали его, мало помогая.

Потом, задрожав от напряжения, он перекатился через бок и поднял голову. Откашлявшись и выбросив из себя целый фонтан грязи, он почувствовал, что может дышать. Но он по-прежнему ничего не видел. Потребовалась секунда, чтобы он осознал это. Он ощупал лицо, убедился, что глаза целы и открыты. Но они не видели ничего, кроме полной кромешной тьмы. Это было похоже на то, как если бы он ослеп от паники, словно его зрительные нервы онемели от ужаса.

На некоторое время им и впрямь овладела паника. Лишившись возможности видеть, он почувствовал, как пустой воздух сгущается вокруг него и засасывает, словно он тонул в зыбучих песках. Ночь била по нему крыльями, словно стервятники, слетевшиеся на падаль.

Сердце стучало тяжелыми биениями страха. Он стоял на коленях, покинутый, лишенный зрения, света и разума крайней степенью ужаса, и его дыхание булькало в горле. Но когда первый приступ ужаса прошел, он понял все. Страх — это была эмоция, которую он понимал, часть условия его существования. И его сердце продолжало биться. Работая с перебоями, словно раненное, оно все еще поддерживало в нем жизнь.

Внезапно, конвульсивно, он поднял кулаки и ударил по грязи по обе стороны от головы, отбивая ритм собственного пульса, словно пытаясь выбить из грязи разум.

Нет! Нет! Я не выживу!

Это утверждение укрепило его. Выжить! Он был прокаженным, привычным к страху. Он знал, как с ним бороться. Самоконтроль, и еще раз самоконтроль.

Он прижал руки к глазам. На фоне черного появились цветные пятна.