Грэйн встала, разминая затекшие плечи, и прошаркала к окну. Время, похоже, уже за полночь – нынче она засиделась, а сна нет как нет... Ролфийка смотрела в метельную темноту, прижавшись лбом и ладонями к стеклу, и едва успела отпрянуть, когда окно вдруг распахнулось наружу, в ночь. Порыв ледяного ветра разом задул все свечи. Грэйн выругалась и вскарабкалась на подоконник, прикидывая, хватит ли ей роста, чтобы дотянуться до тяжелой створки высокого старинного окна... и замерла, вцепившись в раму побелевшими пальцами.
Из вьюжной темноты, нетерпеливо переступая лапами по Снежной Тропе, на нее смотрели Маар-Кейл.
Кроме Раммана и дворецкого Юкина никто из обитателей Янамари-Тай заморской гостье не обрадовался. От шуриа успели отвыкнуть, а заодно и навыдумывать про змеиное племя небылиц и сказок. И по тому, как горничные, прижав ушки, старались прошмыгнуть мимо Джоны, она догадалась, что сказки эти страшные. Рамман хмурился, но поделать с этим ничего не мог. Людей можно заставить повиноваться, но не любить. Впрочем, Джойана меньше всего нуждалась в любви и уважении прислуги, достаточно и того, что ее с радостью встретили духи. Чуть шире стали улыбки предков на семейных портретах, перестали скрипеть ставни, а камины почти не чадили. Дом ласкался к бывшей хозяйке, как старый кот, прекрасно помнивший, кто всегда угощал его рыбкой и не жадничал со сливками. Он, как мог и умел, одаривал Джону покоем и уютом: ни единый утренний сквозняк не осмелился ущипнуть шуриа за голую ягодицу, никакая мышь не отважилась скрестись в ночи. И все-таки Джойана Алэйа была здесь лишней. Нет, не чужой, но уже лишней. В Файристе, в Янамари-Тай, в жизни сына. Рамман, конечно, рад свидеться, глядит на мамочку с умилением, хвастается успехами и жаждет познакомить с невестой, но нет-нет да и мелькнет в его серых, почти ролфийских глазах легкое раздражение: «Неужели нельзя было дождаться их с Илуфэр в Амалере?»
А вот нельзя! Джона и так слишком долго ждала удобного момента и повода, а терпение никогда не считалось шурианской добродетелью.
– Ты злишься?
– Еще как, – буркнула Джона, ковыряясь в каше и вылавливая из нее изюм.
– Я не хочу рисковать твоим здоровьем.
– А такое впечатление, будто ты ее прячешь от меня. Познакомь нас, и я тут же вернусь в Амалер.
«Да, да, да! Обиженная, несчастная, отвергнутая мать, выгнанная из собственного дома». Что-что, а жалеть себя шурианка умела, любила и всегда делала это с размахом и вкусом.
Рамман изумленно уставился на мать.
– Ты не можешь уехать в одиночку, без эрны Кэдвен.
– Что?
Джойану словно кипятком ошпарили.
– Где Грэйн?
– Ночью разбудила меня, потребовала упряжные сани и умчалась. Одна, без денщика. Сказала, что ее позвали Маар-Кейл...
Шуриа вскочила, швырнула салфетку на пол и умчалась допрашивать ир-Сэйгана. Уж она-то наслышана про Маар-Кейл. Даром, что ли, двадцать лет с хелаэнаями бок, можно сказать, о бок прожила. Причем с одним из них в буквальном смысле. Вилдайр на то и Священный Князь, чтобы разбираться в потусторонних слугах Оддэйна лучше других. А еще Хозяин Архипелага любил немножечко попугать свою Невесту на сон грядущий.
Ир-Сэйган как раз вкушал заслуженный полуночной побудкой завтрак. Толстый ломоть свежего хлеба, домашняя колбаса, истекающая жиром, каша с маслом и кружка парного молока – что еще нужно для приручения дикого волка или вечно голодного ролфийского капрала? Да еще сидя на кухне возле печки, вприглядку с пышным бюстом поварихи – настоящее солдатское счастье.
И тут – на тебе! Пальчики Священной Невесты пребольно впились ир-Сэйгану в ухо.
– Кэйррон! Говори, куда эрна Кэдвен отправилась?! Где она?! Что с ней?
– Не могу знать, ваша милость, – прошептал молодой человек, делая над собой усилие, чтобы не вскочить и не вытянуться в струнку по стойке «смирно». Шуриа ведь ухо не отпустит, а значит, повиснет на нем, точно серьга. Некрасиво получится. – Растолкала в ночи, сказала, дескать, Локка зовет, и наказала вас, миледи, пуще собственного глаза стеречь.
– Куда? Где она теперь?
– Бормотала что-то про болота...
Большего Джоне и не требовалось.
– Значит, следом поеду.
Она не спрашивала, она все уже решила.
– Не-не-не! – возопил в ужасе капрал. – Ее милость строго-настрого приказали вам здесь дожидаться.
– Это она тебе приказала, а мне Грэйн эрна Кэдвен ни словечка не сказала, – прошипела Священная Невеста зловеще.
Никогда еще капралу ир-Сэйгану не было так страшно. За недолгое, но весьма насыщенное приключениями путешествие в Янамари он успел познакомиться с Джойаной Ияри достаточно близко, чтобы не обольщаться насчет несерьезности ее намерений. Миниатюрная забавная женщина на поверку оказалась существом с железной волей и невыносимым характером. Кэйррон уже стал оглядываться по сторонам в поисках подходящего материала для пут. Полотенца пришлись бы очень кстати, чтобы стреножить Ее Священную Особу и сберечь ее непоседливое змейство от собственного безрассудства, а свою толстую шкуру от расстрела и шею от веревки.
– Миледи, мы уже не угонимся! Точно вам говорю! Да и не знаю я, куда...
– Ничего. Духи подскажут.
Маар-Кейл просто так по Джезиму не шастают и ролфийских офицерш за собой не уводят. И если Грэйн оставила свою подопечную практически без надзора, ослушалась приказа, значит, случилось что-то вопиющее. Что-то, требующее помощи божественных сил. И, разумеется, Джона ни мгновения не сомневалась – без нее ролфийка пропадет. Заманят ее черные призрачные твари, заведут в болота и там погубят.
Считается, что самоуверенность в крови у шуриа, а наглость – их единственное счастье. И в этом отношении Джойана была дочерью своего народа до мозга костей.
– Прикажи заложить коляску. Мы немедленно едем к твоей невесте, – сообщила она сыну и отправилась в свои покои – одеваться. Разленившаяся до безобразия камеристка мчалась следом, точно лань от охотника, нервно кося глазом на суровую госпожу. – Теплое платье сливового цвета и шерстяную шаль! Немедленно!
– Но, мама, я не могу позволить, чтобы ты так рисковала здоровьем, – скулил под дверью Рамман.
– Предатель! Не мог разбудить меня?!
– Эрна Кэдвен сказала...
На самом деле, Грэйн просто-напросто пригрозила графу кулаком и жестом показала, что сделает при помощи скейна с горлом болтуна.
– Кто хозяин в этом доме? – ядовито полюбопытствовала бывшая леди Янамари. – Коли взялся во всем копировать Бранда, то знай, твой отец взглядом подковы гнул, и никто, уверяю тебя, никто не смел ему слова поперек сказать.
Сложно придумать слова, способные так сильно задеть Раммана за живое, но у милой матушки они всегда находились в самый неподходящий момент. И пока граф глубоко вдыхал и выдыхал, восстанавливая внутреннее равновесие, служанка уложила Джонины косы в прическу, достойную визита к будущей невестке. Пять минут ушло на выбор между рубиновой диадемой и простыми атласными лентами. Шурианка решила, что не должна затмевать собой юную особу. Нездоровье, как известно, не красит никого.
