Вздохнув, царевич потянулся за хлебом. Голода он совсем не чувствовал, скорее даже запах пищи был ему противен, однако в словах Лота был свой смысл.
— Что же до остального, — продолжал тем временем бродяга, — то вот что я думаю: как бы нам с тобой в город идти не пришлось.
— Чего ради? — непонимающе воззрился на него Аль. Ему этого совсем не хотелось. Да и никакой нужды не было.
— На помощь твоему брату.
— На помощь? Мы? Аль-си? — он даже рассмеялся, таким забавным показались царевичу эти слова. Да разве есть что-то, с чем старший брат не смог бы справиться? А если и есть, что смогут с такой проблемой поделать два беспомощных ребенка, какими и были во всех житейских случаях они с Лотом?
— Если нечистая что-то против него замыслила, она ведь не отвяжется.
— И что же нам теперь, тащить Аль-си в трактир силой, пока этого не сделали другие? — царевич только качнул головой. Он лишь на мгновение представил себе, как подходит к брату и говорит: "Я, конечно, понимаю, что у тебя были совсем другие планы на эту жизнь, но вот тут кое-кто решил, что ты будешь очень хорошо смотреться в безрукавке трактирщика". Смех и только! Да брат его даже слушать не станет, только по привычке назовет сумасшедшим, и отвернется, возвращаясь к своим делам. Он бы и сам решил, что перед ним безумец, заведи с ним кто такие речи.
Лот лишь пожал плечами:
— Ты спросил, что думаю по поводу твоего сна, я ответил, — проговорил он, отворачиваясь в сторону. В его глазах, голосе сквозила обида. Действительно, зачем спрашивать совета, если не собираешься к нему прислушаться.
Не то, чтобы Аль-ми считал себя в чем-то виноватым, но поведение друга заставило царевича задуматься над его словами. Вот только толку от этих размышлений — никакого. Тут ведь действовать нужно.
Пока он размышлял, дверь трактира тихо скрипнула, за спиной раздались неуверенные шаги и такие легкие, что их почти не было слышно, словно ноги едва-едва кались старых ворчливых досок пола.
Алиор не повернулся на звук, решил — наверное, кикимора. Кто еще может средь бела дня бродить по нехорошему дому? А шаги легкие, потому как нежить — она ведь лишена тяжести человеческого тела. Ее плоть почти что невесомая. Даже удивленно заинтересованный взгляд сидевшего напротив Лота не заставил его взглянуть на пришельца. Внутренне он посмеивался — "Вот тебе, друг, и подтверждение моих рассказов. Так что, никакие трактирщики не разбойники. Они…" — однако, увидев отражение прищелицы в глазах Лота, он, забыв обо всем, вскочил.
Перед ним стояла девушка — совсем молоденькая, с двумя длинными русыми косами и огромными голубыми, как небеса, глазами.
— Здрасьте, — разглядывая гостью, хмыкнул Лот.
— З-здравствуйте, — прошептала в ответ та, кутаясь в огромный серый платок, словно в зале стоял зимний мороз. Ее голосок дрожал, в глазах был нескрываемый страх.
— Ты чего дрожишь как травинка на ветру? — бродяга поднялся, собираясь подойти к незнакомке, но та в таком ужасе шарахнулась в сторону, что Лот тотчас остановился. — Э, полегче! Не снеси косяк! А то весь трактир рухнет тебе на голову. Кто знает, на каком слове держится эта развалюха! — вообще-то, он шутил, думая таким образом успокоить незнакомку, но та восприняла все как чистую монету и вжалась в стену, подпирая ее с видом человека, совершенно уверенного: да, все именно так. Бродяга лишь вздохнул, качнув головой: — Откуда же ты такая, наивная душа, взялась?
— И-из города, — пролепетала та, с опаской переводя взгляд с одного юноши на другого, побыстрее минуя говорившего, чтобы затем задержаться на молчавшем, который одновременно и пугал, и притягивал ее к себе.
— Вот видишь, — Лот повернулся к Алиору. — Она — из города. Где, если верить тебе, все считают этот трактир — по крайней мере, проклятым местом. Но она пришла.
— И со страха готова в обморок упасть, — нахмурившись, негромко молвил царевич, заставляя голос звучать как можно тише. Но незнакомка услышала его. Однако, вместо того, чтобы сжаться еще сильнее, наоборот, отодвинувшись от стены, выпрямила спину, откинув чуть назад голову:
— Я не боюсь!
Лот, не сдержавшись, усмехнулся:
— Ага, так я и поверил!
— А что вас бояться? — девушка уже глядела на него с вызовом.
— Может, мы разбойники.
— Без ножей за поясом и мечей за спиной? — гостья расхрабрилась настолько, что даже фыркнула.
— Тогда, значит, оборотни, — не унимался бродяга, найдя себе достойную напарницу для шуток.
— Ага, а шкуры свои вы в лесу забыли. Рядом с разбойничьими кинжалами!
Их словесную чехарду прервал взрыв смеха. Оба одновременно посмотрели на смеявшегося навзрыд, сгибаясь пополам юношу.
— Ты там не заболел случаем? — спросил Лот. — А то очень уж на безумного похож.
— Ну да, с вами сойдешь с ума, — сквозь смех с трудом выдавил из себя Аль: — Один, только что собиравшийся спасать Аль-си от ведьмы, теперь с чего-то вдруг стал в шкуру ее слуг рядиться. Другая, — он повернулся к притихшей, внимательно его слушая, девушке, — от отчаяния вообще голову потеряла, заявившись в проклятый трактир.
— Постой, — та нахмурилась, — так вы знаете, что этот трактир проклят? И все равно остаетесь здесь? Но, великая мать-земля, почему?! Что вас здесь удерживает?!
— Ты не поймешь, — нахмурившись, отвел в сторону глаза Аль.
— Я постараюсь! — не унималась гостья. Почему-то это было для нее важно. — Объясни!
— Зачем тебе это? — царевич вновь повернулся к ней, гладя хмуро и даже недовольно.
Та в первый миг обиженно поджала губы, однако затем вдруг, прищурившись, взглянула в лицо Аль. У наблюдавшего за ней юноши было такое чувство, словно она старательно выискивала в нем знакомые черты и, находя их, удивлялась и радовалась с каждым мигом все сильнее и сильнее. Несчастная наивная девочка. В какой-то миг Алиору даже стало ее жаль. Ведь он-то совершенно точно знал, что они никогда не встречались. Однако разубедить ее он не пытался. Пусть. Что может быть важнее, чем найти знакомого в пугавшем мире чужаков? А то, что храбрость девочки, решившейся ради какой-то ведомой лишь ей цели покинуть родной дом и отправиться в путь, шла именно от отчаяния, он ничуть не сомневался.
Он уже про себя решил — наверное, ее выгнали из дому. Может, отец взял другую жену, а той не понравилась падчерица. То, что девушка — не бродяжка, ему стало ясно по первому же взгляду на нее: никому не удастся сохранить кожу в такой чистоте, а одежду в аккуратности, живя на улице. А то, что волосы немного растрепались, выбиваясь из кос, так это — не удивительно, бежала, небось, полдороги, все время крутя головой, не зная, куда смотреть: назад или вперед.
