— Соня, не то, чтобы я был против, но неужели никого больше найти нельзя?
Софья вздохнула. Потерла лоб рукой — и печально посмотрела на брата.
- Боюсь, милый братец, что это — окончательные варианты. Европейки нам не подходят, особенно взрослые. Для них нормально не мыться, собирать вшей на возлюбленном, гадить, где попало, хоть в углу дворца, заводить любовников…
— Спасибо. Я понял.
Алексея аж передернуло.
— Дания все‑таки рядом, не настолько уж они там дикие. А Изабелла… пусть Белла, неглупа по моим данным. Ее развивают, все‑таки ей предстоит стать королевой — пока нет братьев, с ней занимаются, ее воспитывают. И в то же время — она еще молода. Если выписать ее сюда — будет хорошая жена для Ванюшки.
— Будет ли хорошая жена у меня?
— Лешенька, не знаю. Но если Ульрика — Элеонора тебя полюбит… Мы сможем привить ей элементарное — да хотя бы гигиену. Сможем — я очень надеюсь сделать из нее еще одну опору для трона.
— Полюбит ли?
— А ты постарайся. Мы поможем, чем сможем, но ведь и ты не в огороде найден? О твоих талантах я от девушек наслышана…
— Ох и лиса ты, Соня.
— Алешенька, так ведь тут все просто. Чтобы девушка в такого как ты влюбилась — ни ума, ни таланта не надобно. Ты в зеркало‑то погляди — красавец, умница, государь… чего еще?
— Не знаю. Соня, а если так получится, что не срастется?
— Ты, Ванечка, Володя. Неуж не подберем пары? Да и на этих двоих свет клином не сошелся. На крайний случай есть еще пара вариантов, но уж больно они… спиной ты к такой жене повернуться не сможешь.
— Логично. Ладно, будем договариваться с Леопольдом. Он подписывает для нас договор, Изабелла выезжает к нам, а войска выступают к ним?
— Примерно так.
— Это по Ваниной жене. А я…
— А ты едешь свататься. То есть сначала зашлем послов — и быстро. А потом и сам съездишь, чай не переломимся.
— Бояре вой поднимут. Не по чину…
— Побольше повоют — поменьше поболеют. Управимся.
Софья перевела дух. Осторожно так… Алешка, вроде бы, ничего не заподозрил — и слава Богу. Но… она действительно собиралась сама подобрать ему жену. Правильную.
Семья — это упряжка из двух лошадей, и тянуть они должны в одну сторону. Вот как они с Ванечкой. Ему интересны финансы, ей политика, а если в одну упряжку впрягли коня и трепетную лань, то дело кончится сдохшим от перенапряга конем и радостно ускакавшей к иным жеребцам ланью. О чем не худо бы и мужчинам помнить.
Ей не нужно, чтобы Алешка отвлекался на проблемы в семье. А вот если жена брата возьмет на себя хоть что‑то из разрастающихся обязанностей — хорошо будет. Ульрика — Элеонора, хоть и не красотка, но не глупа, по отзывам людей. А это — главное. А еще — не честолюбива. То есть — вообще. Не дал ей Бог когтей и клыков, не в отца пошла. Если что — пусть Алексей ей хоть детей сделает. Ну и по землям там посмотрим, что с приданым. И Ване была бы невеста на славу. Куракин очень положительно о фамилии Браганса отзывался, опять же, про эту династию Софья как‑то слышала. На экскурсии, в Лиссабоне. И что приятно — фамильной шизофренией, или заячьей, простите, габсбургской губой они отягощены не были. Уже много! Жаль, что больше она не слушала, а стоило тогда не хлопать ушами!
Но знать бы, где падать!
Софья вообще считала, что истории в школах уделяется недопустимо малое время. Сейчас…
Раньше‑то она на математику налегала, физику, химию, языки учила…
Хотя это и сейчас пригодилось.
— А что получит Михайла? Ему же тоже предстоит участвовать?
Софья тряхнула головой, отвлекаясь от посторонних мыслей.
— Конечно, получит. Он как раз откусит у турок кусок земли между Доном и Днепром. Он‑то с турками мира не заключал, они просто вымелись, разбитые. Вот и сквитается. Наши и его войска под командованием Яна Собесского отправятся на помощь, но не все, далеко не все. Кое‑кто пойдет в другую сторону. Под командованием пана Лянцкоронского.
— Ежи уже просился его отпустить?
— Просился.
— Отпустишь?
— Бася уже отпустила, — пожала плечами Софья. — Она понимает, что долго ротмистр при ней не высидит. Пусть съездит. С Яном.
— Не к полякам?
— Ему пока нельзя. Езерковские до сих пор бесятся, Марфа мне отписала.
— Давно? — заинтересовался Ванечка. Софья кивнула на стол, заваленный бумагами.
— Потом возьмешь, почитаешь. У вас переписка серьезная, деловая, а у нас — что? Сплетни бабские…
— Соня, уши надеру, — пригрозил Алексей.
Царевна пожала плечами с невинным видом.
— Ну ладно… оно и пришло‑то с час назад, я просто сказать не успела. Марфа пишет, что дети живы — здоровы, что муж доволен и счастлив, что паны шипят, но терпят. Их, конечно, слегка прижали, но им же и способы заработка предоставляют. Казна даже помогает самым бедным, с тем, чтобы они лет за десять ссуду выплатили и дальше только налоги отдавали. Так что пока вроде не бунтуют, плюс еще методика пауков в банке действует. Несколько десятков панов сейчас междоусобицами заняты, им не до короля.
— Это хорошо. А еще?
— Езерковские до сих пор недовольны, недавно одним меньше стало. Вздумал, дурак, Елену задеть. Высказался, что не стоило бы подстилок в приличное‑то общество тащить…
— Дура — ак… — согласно протянул Ваня.
— Собесский его, конечно, нашинковал, что твою капусту. За любимую женщину — от, почти жену…
— Жену?
— Ян поговаривает о женитьбе. Правда пока, после Марии не решается еще…
— Тьфу, стерва, — сплюнул Алексей. Видел он пани Собесскую. Хороша, конечно, Маша, да и слава Богу, что не наша.
Софья усмехнулась. Да уж. Сколько ей труда стоило свести Марию и Голицыным. Хорошо хоть мужчина опытным 'бабоукладчиком' оказался, такого наплел, что дама не только уши — что угодно развесила. Софья бы и сама… Хотя — нет. Для ее века Голицын квалификацией не вышел.
А вот для Марии в самый раз оказалось. Целый спектакль тогда в Дьяково разыграли.
Мало того — пришлось ему даму брюхатить, что тоже составило определенную проблему — Мария ведь ребенка не хотела. Но в итоге все удалось. Подменили ей все противозачаточные на витаминки — и получили приплод.
Сейчас ребенок, которого назвали Константином, воспитывался в подходящей приемной семье, а сама Мария Луиза под именем сестры Прасковьи обживала отдаленный сибирский монастырь. Там ей и предстояло оставаться до смерти, хоть и с минимальным комфортом. Пусть на прополку овощей ее не погонят, но и за стены не выпустят. Ори, не ори…
Вины за собой Софья не чувствовала. Пусть потом с нее за это спросят.
