сестру! Мою невесту! Мою племянницу!— раздался целый хор голосов, и воины, забыв о враждебности, наперебой стали расспрашивать меня о судьбе своих близких.
— Назад, идиоты! заорал Бранджи, размахивая мечом. — Вы сломаете строй, и котхи перережут вас, как ягнят. Не видите, что это ловушка?
— Да никакая это не ловушка! Ради всех богов, выслушайте же меня! — отчаянно крикнул я.
Наконец Бранджи был вынужден согласиться с моим предложением. Началось самое трудное — свести обе армии близко, но так, чтобы они не сорвались и не бросились друг на друга. Наконец два полукруга почти сомкнулись вокруг меня, но при этом враги оказались лицом к лицу друг с другом; сжались челюсти, руки легли на рукояти мечей и курки мушкетов... Понимая, что рано или поздно чьи-нибудь напряженные нервы не выдержат, я поспешил начать свою речь.
Я, вообще-то, и раньше не отличался красноречием, а тут, выйдя на середину круга, образованного двумя готовыми броситься друг на друга армиями, я и вовсе приуныл. Ведь против меня работали тысячелетние традиции междоусобных распрей и войн. Что я мог сделать против целой системы представлений о мире, о чести, о добре, и зле? Эта мысль словно приморозила мой язык к небу. Но воспоминания о кошмарном Черном городе встряхнули меня и придали сил. Я начал говорить и уже не останавливался.
Кто знает, быть может, более образованный и искусный оратор и не смог бы точнее почувствовать этих людей. Я специально рассказывал им все предельно просто, короткими фразами, и, похоже, моя речь попадала в цель, обжигая души слушателей, словно кипящая кислота.
Я рассказал о том, что Югга — Это ад наяву. Я рассказал о судьбе их соплеменниц, попавших туда: о пытках, издевательствах и глумлениях крылатых мучителей, терзавших не только тела пленниц, но и их души, сводя несчастных женщин с ума и превращая их в неразумных тварей. Рассказал я и о том, как женщин раздирают зажйво На куски и жарят над огнем или как варят их живьем в огромных котлах, чтобы утолить не только похоть яга, их страсть к издевательствам, но и их голод. Господи, да о чем я только не рассказывал гура в тот вечер. Мне и сейчас бывает плохо при воспоминании о всех ужасах, творимых крылатыми жителями города на скале Ютхле.
Я еще не закончил, а суровые воины уже выли, как волки, и били себя могучими кулаками в грудь, сгорая от бессильной ярости.
Я хлестнул их по лицу, словно жалом скорпиона, последним доводом:
— А ведь это ваши жены, матери, сестры и дочери — ваши соплеменницы стонут сейчас на Черной скале. А вы, называющие себя мужчинами, — занимаетесь тем, что развлекаетесь в бесконечных войнах между собой! Какие же из вас мужики! Смех один.
Я действительно рассмеялся каким-то волчьим смехом.
— Идите по домам и наденьте юбки, оставшиеся от украденных у вас женщин!
Раздался душераздирающий вой тысяч глоток, и ко мне угрожающе протянулись руки тех, кто явно не был согласен с последним предположением.
— Врешь! Врешь, подлый пес! Мы — мужчины! Настоящие мужчины! Веди нас к этим крылатым дьяволам, и мы докажем тебе, кто мы такие!
— Если вы пойдете за мной, — заорал я, — большинство из вас не вернется. Тысячи, тысячи воинов погибнут в этой битве. Но если бы вы видели то, что видел я, — вы не захотели бы жить! Скоро настанет день их страшного праздника, а затем — день, когда яга избавляются от надоевших рабынь, чтобы отправиться за новыми. Я уже рассказал вам о разорении Тхугры, скоро такая же участь постигнет и Кхор, и Котх. Крылатые дьяволы могут прилететь в любую ночь, сверкая ножами и размахивая факелами. Если вы мужчины — идите за мной! Идите за мной на битву с яга. Если вы настоящие мужчины — вперед, пришло ваше время!
На губах у меня выступила кровь от напряжения, закружилась голова, и я неминуемо упал бы, если бы Гхор не поддержал меня.
Словно стоны привидения прокатились над степью. Это взвыл Кхосутх.
— Я пойду за Исау Железной Рукой в страну Ягг, если племя кхоров согласится на перемирие до нашего возвращения! Я жду твоего ответа, Бранджи.
— Нет! — взревел тот, словно раненый медведь. — Не было и не будет мира между племенами кхоров и котхов. Похищенные женщины пропали навсегда. Кто дерзнет воевать с демонами? Эй, вы, все по местам, отходим на пятьсот шагов! Никому еще не удавалось отвлечь меня безумными речами от живого врага! Умри же ты первым, предатель и безумец!
Бранджи поднял меч и замахнулся на меня. В этот момент стоящий рядом с нами Тхан одним движением вонзил кинжал в сердце своему вождю. Обернувшись к онемевшей толпе соплеменников, он крикнул:
— И так будет с каждым, кто предаст наших женщин. Подымите мечи, мужчины племени кхоров, — те из вас, которые пойдут со мной к Черному городу.
Пять тысяч клинков сверкнули на закатном солнце, а боевой клич пяти тысяч глоток, казалось, потряс само небо.
Тхан развернулся ко мне и объявил:
— Веди нас к Югте, Железная Рука! Веди в страну Ягг, веди хоть в ад! Мы окрасим воды Йогх кровью. Оставшиеся в живых яга будут тысячелетиями вжимать головы в плечи и вздрагивать при одном воспоминании о нас!
И вновь звон мечей и рев тысяч яростных глоток сотряс небо.
В оба города были посланы .гонцы, чтобы сообщить об изменении маршрута. Мы отправились в путь на юг, четыре тысячи воинов племени котхов и пять тысяч кхоров. Мы шли двумя колоннами — я посчитал такое решение наиболее разумным, — пока близость неприятеля не погасит племенную вражду.
Наши отряды двигались быстрее любой земной пехоты. Ведь гура отличались прекрасной физической подготовкой, к тому же нам не нужно было нести никаких припасов. Мы питались тем, что давала окружающая саванна. Каждый воин нес на себе все необходимое, включая мешок со снаряжением и оружие — мушкет, меч, кинжал. Я все время подгонял колонну. После полета на спине яга мне все время казалось, что мы двигаемся невозможно медленно. То расстояние, на которое мы затрачивали целый день, крылатые люди преодолевали за какой-то час полета. И все же мы продвигались к цели и через три недели добрались до леса на берегу Пурпурной Реки, за которой расстилалась пустыня — территория страны Ягг.
Пока что
