Ветер крепчал. Не порывами, а равномерно и плавно, словно где-то работал огромный вентилятор, которому медленно добавляли и добавляли мощности. К неприятным физическим ощущениям на коже присоединился запах. Очень тонкий и в то же время стойкий незнакомый аромат. Терпкий аромат тяжкой болезни, страдания и смерти. Именно такие ассоциации он транслировал в подсознание, проникая в ноздри. Я содрогнулся всем телом. Отвратительно…
Ну а потом начались и визуальные эффекты. В самом сердце тумана, в той невидимой точке горизонта, где должны были сходиться исчезающие в серой дымке полосы моста, появилось черное пятно. Оно колебалось и росло, очень быстро превращаясь во что-то, похожее на клубы дыма или грозовую тучу. Второе сравнение оказалось более точным, так как вскоре приближающаяся чернота расцвела серией ярко-красных вспышек, из которых в разные стороны устремились тонкие, изломанные контуры молний. С запозданием прилетели далекие глухие раскаты грома. Пока тихие, словно невнятное злобное ворчание, но судя по затрясшемуся под ногами мосту, очень и очень свирепые.
Тьма разрасталась. Дальние пилоны уже исчезли в ее плотной, шевелящейся массе. Казалось, чернильное пятно с алыми прожилками, будто огромный голодный спрут, пожирало само пространство Аквариума вокруг, жадно превращая его в себя.
Третий раз за день я наблюдал начало Армагеддона. Сначала — величественное схождение с небес Негров, потом — грандиозное перевоплощение бесов в колоссы крутящихся разноцветных вихрей… Кто на этот раз? Альбинос заявлял, что выше их только некий Закон. Великий и непостижимый. Строгий, но щедрый. Неужели он?..
Мои размышления прервал громкий треск рвущейся ткани за спиной. Я резко обернулся.
Твою ж мать!
Тело Бледного больше не тряслось. Оно встало на какой-то совершенно немыслимый мостик, касаясь проезжей части только пятками и прибитой ломом к бетону башкой. Горбатая спина прогнулась в обратную сторону, из-за чего широкая грудь беса выпятилась колесом в небо, словно кто-то сильный и невидимый крепко прижал одной рукой ноги, а другой — со всей силы тянул мертвое тело за ремень вверх. Выломанные ребра, измазанные черным, торчали из камуфляжа; именно тот самый звук, с которым их острые концы прорывали плотную материю комбинезона, заставил меня обернуться. На пару секунд Бледный застыл в воздухе, похожий на сюрреалистическую букву Л, а затем с гулким, тяжелым хлопком вздрогнул, будто внутри него что-то взорвалось, туловище его заколебалось и начало трансформироваться. Выставленные, словно два ряда зубов, ребра вдруг стали очень подвижными и гибкими. Они вытягивались и оплетали беса, став похожими на толстые живые канаты, которые в несколько оборотов замотали его спину и грудь, а затем разделились на четыре отдельных пучка. Один из них продолжил превращать торс Бледного в веретено, два устремились к ступням и голове, все также оборачиваясь вокруг мертвой плоти, а четвертый направился вверх, закручиваясь сам вокруг себя в спираль и постоянно утолщаясь.
Эти омерзительные канаты все бежали и бежали. Казалось, что где-то внутри живота беса работает маленькая, но очень активная фабрика по их производству. Мелькали в глазах белесые округлые змеи, напоминая батальон уменьшенных, зато еще более противных, Нару мушей. Даже лом, подкинутый мне металлический лом, который решил исход нашего с Бледным поединка, не вывалился из этой кучи-малы посторонним, чужеродным предметом, а превратился точно в такой же шланг, потерял твердость, согнулся полукругом, а потом молниеносно втянулся внутрь этой веселой карусели.
Я застыл, не в силах отвести взгляд от происходящего безобразия, и не знал, что предпринять. Не драться же с этой ожившей кучей макарон? Или все-таки попробовать скинуть ее на хрен с моста, пока не поздно? Я прекрасно осознавал, что передо мной уже не бес. Кто-то другой проникал сюда через бездыханный труп Бледного. Кто-то, кто намного круче и серьезнее. Хотя куда уж серьезнее? Ярость, которая управляла мной совсем недавно, ушла. Вместо нее меня захлестнуло непонимание и какая-то совершенно детская обида. Так же нечестно! Негров вон, двенадцать было, бесов — четверо, а я один! Всех замочил, блин! И опять…
Все твердили о правилах и законах игры; и Иван, и бесы. Хотя лично мне все это ни разу не кажется игрой. В игре тебя не пытаются сутки напролет убить с изощренной жестокостью, в игре после победы, не появляется раз за разом еще более сильный противник, в игре есть логика, четкая и понятная. Может она, конечно, и здесь присутствует, только не для меня, а для них; и если правила все-таки существуют, то мои оппоненты как-то слишком легко и безнаказанно их нарушают, в отличие от меня. Или я тоже нарушаю?..
Все этот гребанный лом! Не надо было его брать, надо было лупить Бледного руками и ногами до посинения! Кто мне вообще его подкинул?
Слишком много мыслей. Слишком много сомнений. Я стоял на месте и судорожно размышлял, вместо того, чтобы что-то делать. Впрочем, скорее всего было уже поздно. Метаморфозы неведомой твари заметно ускорились. Из сероватой плоти, скручивающейся и стремившейся вверх из бывшего живота Бледного, начало формироваться что-то, похожее на торс с руками и головой. Обмотанные толстым слоем быстрых, живых канатов ноги беса с одной стороны, а также его башка и плечи, касавшиеся бетона, с другой, стали левой и правой ногами новорожденного чудовища. Фигура с грубыми очертаниями, напоминающими человеческие, уже была размером раза в два больше меня и продолжала расти, постепенно темнея и нависая над моей головой. Я машинально попятился назад, споткнулся, упал на задницу, не в силах отвести взгляд от отталкивающего зрелища. Неожиданно громко шарахнул гром, до этого еле слышный и ощущаемый скорее телом, стоящем на сотрясаемом мосту, нежели ушами. Сейчас же яростный раскат с неба ударил по барабанным перепонкам так, что на несколько секунд я просто оглох, слыша только тонкий и противный писк. Обернулся через плечо. Чернильная туча, пронзаемая молниями, была еще далеко, но от нее протянулись семь клубящихся дымных щупалец, которые расчертили небосвод параллельными дрожащими линиями и вонзились в тело материлизующегося рядом со мной существа. Оно разом вымахало еще на несколько метров в высоту и в ширину, окончательно почернело, а движущаяся и разраставшаяся плоть стала похожа на густую, кипящую нефть, из которой выдувались и лопались огромные пузыри.
Достигнув габаритов двухэтажного коттеджа, гость перестал увеличиваться в размерах и начал менять облик за обликом, словно выбирая, какая именно физическая оболочка ему больше нравится. Невнятная форма гуманоида, принятая вначале, видимо чем-то его не устроила, так как из черной, пузырящейся массы вдоль хребта и плеч выдвинулись острые шипы, сразу же вызвав в моем воображении образ незабвенных Негров, руки удлинились, плечи стали гротескно-широкими, голова маленькой и приплюснутой. Получилась гигантская, шипастая горилла, которая сверкнув тусклым алым пламенем, горящим в глубине еле угадываемых на иссиня-черной морде провалах глазниц, широко раскрыла пасть. Настолько широко, что казавшийся окном в бездну овал перекрыл собой всю плоскость лица, а потом начал исторгать из себя новое тело, будто выворачивая гориллу наизнанку. Секунда — и передо мной застыл огромный богомол или скорпион со множеством ног, клешней, прочих ломаных, заостренных конечностей и зависшим над головой изогнутым длинным хвостом. Еще секунда — и богомол превратился в дракона со множеством голов разного размера на шеях различной длины и толщины. Головы были увенчаны острыми рогами, лапы матово поблескивали бритвами когтей, а хвост, став еще длиннее, завернулся в несколько оборотов вокруг гибкого, поджарого змеиного туловища. Я зачем-то посчитал торчащие во все стороны части тела — четыре ноги, семь голов, десять рогов. Как-то очень несимметрично… Дракон вытянул свои шеи вниз, окружив меня семью сморщенными, страшными и злобными лицами, которые дружно распахнули рты в беззвучном вопле ненависти.
