– Ну, в принципе и так сойдёт, – пробормотал он и взлохматил отросшую шевелюру.
Еще раз оценив свою внешность, он кивнул и отправился вдоль улицы.
* * *
Небольшая комнатушка в полуподвальном помещении освещалась лишь небольшим окошком у самого потолка.
В полутемном помещении, на кровати из грубых досок лежала женщина. Щеки впали, вокруг глаз тёмные круги, на теле старое потасканое платье, покрытое пятнами. Сама она дышит быстро, но неглубоко. Кожа бледная, губы сухие и потрескавшиеся.
Рядом с кроватью, на старом дырявом и грязном одеяле, сидят двое мальчишек. Один постарше, лет шести, а второй еще совсем маленький. Года три от роду.
Младший машет палкой, порой опуская кончик в пыль под кроватью и разбрасывая её вокруг, что‑то невнятно бормочет и развлекается как может.
А вот тот, что постарше, сидит смурной. Он всё время поглядывает на мать и сжимает кулаки, не обращая внимания на младшего.
– Обманул Иса, – пробормотал он и перевёл взгляд на младшего брата, который совершенно не понимал, почему братец такой смурной.
Внезапно в коридоре, который вёл ещё к одной такой же каморке, послышался топот. Мальчишка вскочил, открыл дверь, и в этот миг перед ним на каменный пол упал тот самый сосед Иса, которому он дал последнюю серебряную монету, чтобы тот купил у знахаря зелье для матери.
– Твою мать… – пробормотал в стельку пьяный мужчина и попытался встать, но ноги его подвели и он рухнул обратно.
– Зелье… – хриплым голосом спросио мальчишка. – Ты зелье принёс?
Пьяный мужик сделал пару загребающих движений, но в итоге сдался и повернулся на бок, причмокнул и засопел.
Мальчишка сжал зубы и кулаки. Он уже прекрасно понял, что сосед по каморке, неоднократно приставаший к его матери, его обманул. Злость отозвалась яростью, но бессилие быстро вывернуло её в слезы на глазах. Ещё раз обернувшись на мать и брата, он собрал всё своё невеликое мужество и подошёл к похрапывающему Ису. Осмотрев все карманы и, найдя всего пару медяков, он сел на пол и тихо заплакал.
Просидев так несколько минут, он вернулся в комнату и посадил брата на кровать к матери.
– Посиди тут, ладно? – произнёс он и погладил его по голове. – Я за лекарством. Только никуда не уходи. Понял?
– Угу, – кивнул тот.
Парень сжал пару медяков в кулаке и быстрым шагом покинул их пусть и скромный, бедный, но дом.
Выйдя на улицу, он быстрым шагом отправился в квартал ремесленников. Читать вывески он не умел, но смог найти лавку алхимика по вывеске в форме колбы.
– Здравствуйте, – поздоровался он, стараясь держаться прямо. Мать учила, что доброе и вежливое слово может сотворить чудо.
Молодой парень, подпиравший подбородок рукой за прилавком, поднял на него скучающий взгляд и вздохнул.
– Чего тебе?
– Мать приболела. Лихорадит. Мне бы лекарство, – произнес он.
– Давно лихорадит?
– Вторую неделю. Дышать начала часто…
– Среднее целебное, – почесал щеку парень и оценив платежеспособность босоногого мальчишки снова вздохнул. – У тебя на малое хотя бы хватит?
– А сколько оно стоит?
– Малое – два серебряника.
Парнишка разжал кулак с двумя медными монетами и поднял обреченный взгляд на продавца.
– Не смотри на меня так, у нас под стенами чужая армия. Все зелья с магией сгребли в армию. Это остатки. Других нет.
– Я отработаю, – произнес парнишка. – Я могу работать. Хоть что сделать могу.
– Я и сам подмастерье, – хмыкнул парень, постучал пальцами по прилавку, после чего спросил: – Читать умеешь? Писать?
– Не обучен, – опустил глаза шестилетний мальчишка.
– А считать?
– Нет.
– Ну, и как тебе работу доверять? – снова вздохнул помощник алхимика и сморщился от пота и грязи, которыми пропах мальчишка, неотлучно сидящий с матерью и младшим братом. – Шуруй отсюда. У меня еще покупатели твоей вони не нюхали.
Мальчишка вжал голову в плечи, буркнул «Спасибо» и вышел из лавки.
В груди заныло и стало очень обидно. На глаза снова навернулись слезы, и он всеми силами старался их сдержать, чтобы на него не косились прохожие.
– Иса… сука, – пробормотал он, вытирая слезы, вот‑вот собиравшиеся ринуться по щекам к подбородку.
– Прям сука? – уточнил рядом голос.
Парень втянул носом сопли, ещё раз вытер слезы и обернулся. Рядом в потасканой одежде стоял лохматый незнакомец с рыжей бородой.
– Сука! – твердо ответил мальчишка.
– А от чего же он сука?
– Мама заболела. Лихорадит вторую неделю. Я ему последнюю мамину монету серебряную отдал, он сказал, что зелье купит, знает, где дешевле взять. А сам пьяный пришел. Ни зелья, ни денег.
Парень снова вытер слезы, а незнакомец закивал.
– Бывет, малый. Тебя как звать?
– Роган.
– Есть у меня одно зелье, – произнёс незнакомец и достал из‑под рубахи небольшой глиняный горшочек. – Должно помочь. Только его просто так пить нельзя. Надо сложный заговор наводить.
Парень тут же навострил уши и взглянул на горшок.
– Сам не справишься. Веди давай, где мама твоя.
Парень колебался всего несколько секунд, после чего кивнул и отправился в сторону дома.
* * *
Руди сморщился от запаха перегара и перешагнул лежащего в коридоре человека.
– На счет суки не уверен, но свинтус знатный, – пробормотал он и вошёл в комнату, где лежала больная женщина.
Быстро оценив обстановку и витавший в воздухе затхлый аромат, он вздохнул и покосился на мальчишку.
– Мать дома прибиралась?
– Да, а…
– Даже если мать больная, дома прибираться надо, – проворчал воришка и подошёл к кровати.
Он поставил на пол горшочек с обычной водой и повернул больную на спину. Освободив грудь, он припал ухом к ней, пытаясь определить: насколько сильно зашло воспаление легких.
– Мда, – пробормотал начинающий целитель, понимая, что женщина уже на грани.
– Поможет зелье твое? – с надеждой спросил Роган.
– Зельем тут не обойдёшься, – покачал головой Руди и достал три небольших накопителя с тьмой, светом и жизнью. – Тут по‑серьезному придется лечить.
Парень украдкой заглянул в кулак с двумя медяками, но по поводу оплаты не заикнулся в надежде, что договориться после лечения.
Руди аккуратно взял серый камень с силой смерти, поднёс его к лицу женщины и, создав заклинание, подул на него. Получилось не сразу, и пока он не подстроился под дыхание женщины, серая дымка никак не хотела попадать внутрь.
После того, как камень с силой смерти опустел, он взял камень с силой света и повторил процедуру. К моменту, когда сила из него закончилась, женщина начала дышать гораздо лучше.
– Так, – произнёс Руди, стряхнув руками, и достал серебряную монету, которую протянул парню. – Слушай меня. Сейчас топай в ближайшую таверну или где у вас еды можно достать готовой. Там наберешь чего‑нибудь простого. Каши какой или супа. Договорись, чтобы с собой дали. Бери, чтобы и вам хватило, и матери. Она к ночи проснётся, голодной будет. Мясо только пока не бери. Ей сейчас тяжёлой еды нельзя.
– Понял, – пробормотал мальчишка большими глазами смотря на монету.
– Ступай, – махнул рукой воришка, но тут же спохватился. – Стой! На, вот. Эту штуку покажешь трактирщику и скажешь, что хозяин этой штуки пригрозил шкуру спустить, если обманывать будут.
Парень взял в руки небольшую нашивку с эмблемой оплота Дракара. Повертев её в руках, задумчиво взглянул на незнакомца.
– Ты не старик и не нищий, – пробормотал он. – Я сразу понял.
– М‑м‑м‑м? – взглянул на него Руди.
– Обувка у тебя справная и дорогая. И руки… руки красивые. У нас таких не бывает.
– Смышленый, – хмыкнул начинающий целитель и кивнул на дверь. – Ступай. Я пока тут закончу.
Парень умчался, а Руди взял последний камень с силой жизни.
– Мда… тотальное воспаление легких… Такого я еще не видел, – пробормотал он и принялся создавать одно заклинание исцеления за другим.
