к закату, понял, как устал, шаги были уже не такие широкие, а ноги начали ныть от усталости. Не рассчитал он и с провизией, захватив с собой лишь кувшин вина, которое было практически на исходе. Охмелевшие мысли снова вернули его на встречу с королем, и снова начал корить себя за поспешный вывод, считая, что в случае положительного ответа, ни за что не оказался в подобной ситуации, а преспокойно наслаждался новым званием при дворе. Была бы счастлива дочь? Но ведь он даже не поинтересовался её мнением. Хоть в подкорке души прекрасно знал ответ. Как же поступают другие отцы? Ни каждому из них выпадает честь заключить союз с Его Величеством, довольствуясь в лучшем случае купцами и мелкими лордами, что ничего не значили, хоть и не бедствовали, похвастаться орденами и землями не могли. Не то, что часовщик стремился попасть в королевский совет, считая это наискучнейшей долей, и отходить от своих ремесла не стремился, но как бы мог подняться в цене, когда сам приближённый короля делает вам часы. Синди же, рано или поздно нужно выдавать замуж, и найти подходящего партнёра для свободолюбивой девушки задача не из лёгких. Все эти мысли наталкивали лишь на положительный ответ, и теперь мистер Релла ещё быстрее торопился домой, чтобы напроситься на повторную беседу с правителем, надеясь, что тот не поменял решение. От бесконечного разрыва на две стороны его отвлекли несколько фигур, приближающихся к нему, громогласно обсуждая что-то. Уже когда, они подошли друг к другу достаточно близко, путник сумел разглядеть в них королевских гвардейцев, и безумно обрадовался своей удаче. Решив это знаком свыше, ускорил шаг, направившись в их сторону. Когда же расстояние между ними сократилась до того, что он мог разглядеть лица, один из них натянул тетиву лука и пустил стрелу в его. Резкая боль пронзила живот. Яростный крик порывался из нутра, но он не смог произнести ни звука. Удар следующей стрелы заглушил боль от первой, что попала в плечо, а третья прекратила всю боль.
Сцена тринадцатая. Сирота и злая мачеха
Дурные вести распространяются куда быстрее, нежели от них ожидаешь, и уже в следующий вечер Синди Релла встретила на пороге дома королевских гвардейцев, доложивших ей о том, как разбойники напали на повозку часовщика, разграбили подчистую, не оставив и одежды, лишили жизни, видимо, когда не захотел расставаться с последним, передали девушке отцовские часы. Слова благодарности прозвучали сухим, едва слышным голосом. Закрыв за уходящими стражниками дверь, она села на колени у самого порога и глубоко разрыдалась, сжимая в ладони отцовский подарок.
В отличие от падчерицы, леди Маргарет стойко перенесла весть о ранге вдовы богатого помещика. Ни одна мышца лица не дрогнула, когда скорбящая сирота оповестила мачеху о случившемся. Она чуть приобняла девочку, погладила по голове, лаская растрёпанные волосы.
— Знаю, милая, как тебе нелегко, и любые слова не смогут утешить тяжёлое сердце. Щемящую душу излечит лишь текущее время, и ты не успеешь оглянуться, как всё пройдёт. — девушка ничего не ответила, робко вытирая глаза. Кажется, впервые общение падчерицы и мачехи перешло формальность и обзавелось живым ключом. — Я много теряла. И самых близких, родных и не очень. Каждый раз, когда они уходили, я была готова уйти вместе с ними, рыдала, разрывая сердце в клочья, но ничего изменить не в силах. Только потом, я стала принимать смерть как данность. Я знаю, что ничего не могу с этим поделать и смирилась. И тебе советую.
Синди молчала. Много слов вертелось на языке, от понимающих до самых злобных, но выплескивать их она не стала. Хлюпая носом и утирая слезы рукавом платья, она по-новому взглянула на мачеху. Если раньше она казалась обычной меркантильной дамой, что охмурила её отца из-за денег, сейчас же перед ней холодная, расчётливая женщина. Новость о смерти супруга не позволила даже испортить настроение, а голос остался таким же спокойным, леденящим. Падчерица отходила от неё всё дальше, делая шаги назад и лишь скрывшись от неё, мигом побежала в комнату, где, упав на кровать, разрыдалась ещё пуще. Вдова же грациозно села на мягкую софу и приказала прислуге накрывать ужин, язвительно уточнив, что отныне во главе стола будет её место. Чуть позже рядом присоединились дочери, одетые в чёрное, с украшениями, что дарил им мистер Релла. Падчерица к ужину так и не вышла, поэтому мачеха приказала оставить остатки у порога комнаты.
Не прошло и недели после трагедии, как мастерская часовщика опустела от преизбыточного хлама. Изготовленные механизмы быстро раскупили ближайшие соседи и жители городка, что глубоко скорбели по достопочтенному мужчине. Одни из экземпляров карманных часов приобрёл советник короля, по его словам, брал он их как раз для Его Величества, так как тот очень дорожил знакомством с усопшим. Вдова любезно выслушала посланника и увеличила сумму подарка вдвое, тот противится не стал, и выложил необходимое количество золотых монет. Опустевшую комнату она заняла сама, обустроив в ней место для отдыха, и строго-настрого запретила обитателям дома даже ступать за порог. Синди была готова возмутиться решению мачехи, но спустила свой гнев, не желая встречаться с ней вовсе. Всё больше времени она проводила во дворе, в окружении скота и старого пса, с которыми было намного приятнее, чем внутри дома.
Маргарет и дочери быстро сняли с себя вдовьи наряды, обосновывая тем, что цвет никак не повлияет на память бывшего хозяина поместья, но с каждым днём вещей, что напоминали о нём, было всё меньше. После мастерской занялась переделкой комнаты бывшего мужа, полностью освободив от его вещей. Вскоре опустевшие покои были заполнены гардеробом новой хозяйки, а бывшую комнату заняла младшая дочь, что не особо желала расставаться с сестрой, но указу матери противиться не стала. Старшая же едва не закатила скандал, узнав, что сестре достаётся комната намного больше и богаче, но и здесь женщина взяла в свои руки, убедив обиженную дочь, что скоро и она получит лучшие условия для жизни. Первые ночи девушки всё же не могли наговориться, перед тем, как разойтись по отдельным покоям, и то и дело заглядывали друг к другу. Впервые за 17 лет они стали жить отдельно, и осознания отдалённости и одиночества постепенно настигало обеих. Младшая сестра высказала обеспокоенность матери, но та посчитала жалобы вздором, ведь не собираются же они жить вместе до конца своих дней. Наступит день, когда обе выйдут замуж за достойных господ, разъедутся в разные стороны, и их общение сведётся
