несколько суток подряд я не мог выбросить это из головы, стараясь понять, кто же та обворожительная незнакомка… как вдруг я вспомнил вас, и тут всё встало на свои места!
Пленница подошла ближе к решётке настолько, насколько позволяла прикованная цепь. Её глаза наливались ярость, губы дрожали, казалось, вот-вот она закричит, но не проронила ни звука. Королю же доставляло несказанное удовольствие наблюдать за реакцией тюремщицы, и хоть он ожидал ярких вспышек гнева, был доволен и этом.
— И всё же, моё пребывание здесь не сводится к рассказам о будничных выходах. Вы же хотите обрести свободу? — вопрос короля оставался без ответа, лишь пронзительный взгляд прожигал его насквозь, — И раз вы согласны, обсудим детали?
Сцена пятнадцатая. Падчерица и волшебная крестная
Весть о королевском бале была принято благополучно в доме. Сестры ринулись разгребать тонны платьев, выбирая подходящее, но ни одно из них не было достаточно шикарным для королевского приёма. Мать умилялась, видя, как дочери стараются выбрать наряд, вспоминая прошедшие уроки, но каждое новое платье, что девочки демонстрировали, показывали те или иные изъяны их фигур. Тогда Маргарет решила показать, как должна выглядеть настоящая леди в обществе высокопоставленных господ. Лишь после важных советов матери, девочки выбрали вечерние туалеты. На их удивление, эти платья очень походили на те, что они часто надевают на семейный ужин. Сама же мачеха выбрала дорогое платье из фиолетового бархата, усыпанное россыпью кристаллов на груди. Блистательное, элегантное, оно выгодно подчёркивало стройный силуэт, туго обтягивая точёную фигуру. Именно в таком составе дамы направились к поданной карете, запряжённой белыми лошадьми. Уже буквально переступив порог дома, женщина мимолётно вспомнила о падчерице, которую не видела больше с самого утра, и решив попрощаться с ней, пустила дочерей вперед, усаживаться в карету.
Синди пробыла в постели с самого утра, и новость о надвигающемся торжестве прошла мимо неё, впрочем, ей было всё равно на королевский указ об обязательном посещении бала. Мачеха легонько постучала и сразу вошла в комнату.
— Ты не одета? — лукаво удивилась она, и тут же добавила, — Ах да, ведь тебе неизвестно… король объявил бал для всех прекрасных особ нашего города, стоило бы говорить, что ты приглашена.
Лежащая девушка лениво попятилась в сторону мачехи и тут же отвернулась.
— Надеюсь, король переживёт ещё один отказ.
— О, милая, ты должна отвлечься, а не держать себя в четырех стенах. Поверь, развеявшись, поймёшь, что всё к лучшему! — голос Маргарет звучал как заведённый, она быстро проговаривала фразы, совершенно не реагируя на отвечающую. И как только юная особа повторила отказ, она тут же покинула её, умчавшись вниз по лестнице.
Услышав с улицы цокот копыт и скрип колёс, Синди подошла к окну и ещё несколько минут провожала взглядом уезжающих родственниц. Впервые за последнее время она осталась в доме одна, без посторонних глаз, без надзора, чему была несказанно рада. Выйдя из комнаты, неспешным шагом спустилась по лестнице. Полумрак отражал тени деревьев во дворе. Она зажгла свечу и прошла ниже, в дверь, ведущую в подвал. Именно там хранились неугодные вещи. Зыбкий холодок окутал мисс Релла, когда тяжёлая подвальная дверь отравилась. Тошнотный запах сырости и мокрой земли был неприятно в нос, а света от свечи едва хватало разглядеть что-то чуть дальше вытянутой руки. Бродя сквозь раскиданного хлама, хозяйка дома то и дело узнавала предметы мебели, декора, которые веяли добрыми воспоминаниями о чудесных днях, проведённых в поместье. Сейчас поместье кажется совсем чужим и далёким, не тем, что был раньше. Но найдя то, что она искала, была поражена, застыв на месте. Полотно, хранившее на себе облик матери, был изрезан. Ткань с изображением ее лица буквально искромсана в клочья. Мелкие шаги повели девушку назад и резко развернувшись, выбежала из подвала, громко захлопнув дверь. Плакать уже не хотелось, злость и обида выхлёстывали через край, отчего крик порывался вырваться из уст, но она сдержалась, успокоив себя, закрыв глаза и делая глубокие вдохи, и снова заплакала, присев на пол у входа в подвал.
От жалости к себе её отвлёк раздавшейся шум во дворе. Лошади заржали в конюшне, явно чувствуя чьё-то присутствие, залаял старый пёс и раздался сильный грохот упавшего кувшина с цветами, что разбился на тротуаре. Вытирая слёзы, Синди прислушалась, чьи-то шаги чётко доносились до неё.
— Кто здесь? — робкий дрожащий голос прозвучал в пустоте, — Отзовитесь, кто здесь? — повторила она. В ответ были лишь приближающиеся шаги. Каждый шаг был слышен более отчётливо, что леденило душу девушки. Тихонько поднявшись и заглянув в гостиную, заметила бродячий силуэт за окнами, и тут же ринулась на кухню, но каково было удивление, когда шаги были слышны и там, у дверей заднего входа. Когда же незнакомый посетитель дотронулся до дверной ручки, прокрутив её, падчерица выбежала из кухни и со всех ног помчалась в комнату, скорее заперев за собой дверь, но как только перевела дыхание, как краем глаза заметила, как незнакомая женщина расположилась на неё постели и пьёт чай из их семейного сервиза.
— Мне всегда нравились эти чашки, они великолепны, не правда ли? Помню, как я расстроилась, что достались не мне. Но спустя годы понимаешь, что былые решения действительно могут быть лучше, чем кажется. Достанетесь они тогда мне, сохранились бы такими же первозданно-красивыми?
— Кто вы? — испуганная девушка пристально смотрела на незнакомку, не веря в происходящее. — Кто вы? — более уверенно повторила она.
— Не бойся, милое дитя, — женщина привстала и передала ей чашку ароматного горячего чая, — Выпей глоток, тебе станет легче.
Настороженно, но всё же Синди отхлебнула немного и внутри ощутила тепло, как от летнего солнца, она чувствовала себя словно в детстве, когда играла в саду с мамой, испытала прилив счастья и доброты, но перекрывающий страх чуть омрачил былые воспоминания.
— Присядь, милая! — указала женщина, похлопав ладонью по месту рядом с собой и та тут же повиновалась ей. Устроившись, юная особа скованно присела на край постели, сложив руки на коленях. Женщина же вальяжно облокотилась на изголовье кровати.
— Согласна с тобой полностью, дом потерял свой шарм. Откровенно говоря, отныне здесь царит безвкусица, какую видывал лишь публичный дом! — издевательски — насмешливо пробормотала она. Синди снова удивилась, откуда ей было знать о семейном сервизе и о былом убранстве? Боясь открыто взглянуть на неё, девушка пыталась рассмотреть боковым зрением, но всё же никак не могла вспомнить присутствующую. А незнакомку лишь забавляла эта игра.
— Милая, а ты помнишь, какую огромную тыкву вы растили той осенью вместе с
