***
Мир росомах всегда был чужд Кайре. Родные леса находятся так далеко, что она почти забыла, кем была до того, как оказалась в снегах, как ощутила спиной безжалостное завывание ветра. Кайра потеряла себя, забыла, что даже здесь она остаётся собой — княжной Лисбора, и никто и никогда не сможет этого изменить. В каждом её движении появляется уверенность, что с новым рассветом начнётся новая жизнь. То, что разделилось на «до» и «после», станет целостным. Больше не будет этой разделяющей грани, пусть мир потонет в золотой листве, ведь лисий след на снегу ещё не замела пурга.
Ей не нужны родные леса, чтобы обратиться за благословением к своему Тотему. Вся её сила в ней, в ней её дом, её воспоминания. Сухая трава белой копотью наполняет воздух; она поднимается вверх, к светлому небу и вместе со срывающимся белым пеплом уносит к небесам её молитвы. Шепот тонет в тишине, а одного взгляда на горизонт достаточно, чтобы увидеть, как рыжая лисица — её защитник, словно давая своё одобрение, смотрит на неё издалека. В этот день она не будет больше одна. Её духи вместе с ней. Они дарят ей силы.
***
Солнце, склонившись к горизонту, тонет в снегах. На небе загораются звёзды, и тёмная ночь нарушается появлением молодой луны. Племя росомах, будто дикие звери, шумно встречает праздник. Этот день особенный для каждого из них. Главные чертоги переполнены гостями. Звучит музыка. Весёлый гомон наполняет стены и разносится над княжеством.
Князь, пославший за женой, восседал во главе праздничного стола. Маленький княжич бегал в толпе росомах, резвился с взрослыми, будто был частью их племени. Никто и не замечал отсутствие лисьей княжны. После происшествия в бане и наказания за проступки, Кайра не показывалась из своей комнаты — зализывала раны не то физические, не то душевные. Ненавистники успели утолить своё желание — княжна уступила им, и они почувствовали себя победителями в этой борьбе.
Праздник только начался; кружки со звоном ударялись, небрежно проливая на пол хмельной напиток. Женщины галдели, наперебой обсуждая, к кому грядущей праздничной ночью пожалует обогреться князь. Гомон скатился в тихие перешептывания. Музыка стихла, когда порог чертога переступила лисица. Никто из них не ожидал увидеть её этим вечером.
Все взгляды обратились к ней, но лиса не замечала их. Она проходила мимо росомах, видя перед собой только восседающего за столом князя. Несмелые голоса у стены — взгляд янтарных глаз направлен на них. Рабыни, те самые, не пожалевшие её в прошлую встречу.
«Смотрите же, — говорит её взгляд, — я займу его мысли».
…Ты отличаешься от них…
Уверенно говорил в её голове голос Этны.
«Он забудет вас».
…Это случится не сразу…
«Это только начало».
…Это в твоей власти…
…Пробуди своего внутреннего зверя, девочка…
…Позволь ему обрести силу, который ты владеешь…
Янтарные глаза ускользают от них, оставляя на лицах рабынь недоумение.
Княжна гордо, плавно ступает, не опуская головы; взгляд янтарных глаз смело и несокрушимо смотрит на князя, и некуда от него деваться. Она подходит ближе и каждым мягким, бесшумным шагом лисицы сминает своих врагов. Не то лисица, не то человек останавливается в центре зала, давая любоваться диким зверем. Не тронь — ранит. Сейчас эта стихия готова спалить весь чертог дотла и ей решать: согреет это пламя или обожжёт.
Несколько секунд княжна даёт полюбоваться собой. Смотри же. Свет играет на открытой коже — она чужая вам. Рыжие волосы собраны в две косы шелковыми красными лентами. Её фигура, едва прикрытая меховыми шкурами. Юбка до колен, открытый живот, удлинённый топ не скрывает изгибов фигуры. Пусть смотрят на женственность — им её у неё не отнять. Нет следов от прошлой встречи. Она переступила через них, а сейчас переступит через вас.
Лёгкий поворот, и князь видит спину жены. Оскорбительный жест, словно брошенный ему в лицо вызов. Примешь ли? Что-то меняется. Она не уходит. Её тело само даёт ему ответ. Где-то в толпе ухмыляется Этна, наблюдая за происходящим.
Отблески пламени играют на светлой коже, утопая в изгибах открытого тела. Лисица не стесняется демонстрировать себя — она танцует для него; других нет в этом зале. И пусть в самом начале их отношений всё пошло не по плану, сейчас есть шанс показать им, кто она — Дочь лисьего народа, и никому из них не под силу это изменить.
… Он никогда не видел, как лисы танцуют на снегу…
Theodor Bastard — Salameika (Vetvi, 2015)
Медленные движения, словно проба пера — прочувствовать тело. Перекатывая плавные изгибы, пусть смотрит, словно в первый раз видит, как это тело может изгибаться под лаской его рук, как может отзываться на его зов, но каждый раз жалить подобно хищному зверю. Она поигрывает изгибами тела, словно каждым движением манит, завлекает в свои охотничьи сети. Взгляни же на неё по-новому, такого ты ещё не видел княжну. Правая рука медленно тянется вверх. Изгибу кисти вторит тихий звон бубенцов. Он рождает музыку, которая никогда до неё не звучала в стенах обители росомах. Смотри же, князь, это всё твоё, всё для тебя. Считай, что и не жил, если не видел, как лисы танцуют в свете луны.
К солнцу чертога тянется вторая рука, переплетаясь в вышине. Правая оглаживает левую, придавая ласке, и вместе с ней опускается княжна — чтобы скользнуть ладонью с руки на шею и к яремной впадине. Она будто бы лишает князя всего зрелища, а сама наслаждается каждым движением тела. Медленно поднимается, левая рука уходит вниз, а нога чуть в сторону — вторит звон бубенцов. Браслет на каждой руке и ноге, своими движениями лисица создаёт свою собственную музыку.
Мягкие завлекающие движения левым бедром… Правым. Кроткий взгляд через плечо. Она закрывает глаза, запрокидывая голову, будто от удовольствия; поворачивается лицом одним быстрым движением — ему вторит поворот юбки, чтобы вновь смотреть на тебя, князь.
Первый раз она танцует в чужих землях; первый раз сминает каждым движением чужой мир. Она сильнее этого. Каждое движение зовущее, и руки, обращённые к солнцу, ловят свет там, где тень заполнила пространство. Она безжалостно сминает его, загоняя в угол, как непокорного зверя. Им не покорить эту стихию, не подчинить себя, не запугать… В её руках пляшет целый мир, а что можете вы?
Она манит рукой, и движения её становятся всё быстрее, пропитанные смелостью, вызовом дерзости. Бубенцы смолкают лишь на кроткий миг, чтобы вновь затопить зал перезвоном — ты никогда не сможешь забыть этой музыки, не выбросишь её из своей памяти, образ огненной лисицы впечатается в неё своим откровением, и ты потонешь в нём. Это её золотая осень. Она танцует в зале, кружась золотым вихрем.
Ленты слетают с волос и пряди рыжей несдержанной волной пускаются в пляс. Княжна останавливается, обернувшись лицом к князю — но они, повторяя свой последний поворот, падают на плечо, встречаясь с преградой. Янтарные глаза открываются и пронзительно смотрят на него. Ленты падают в руки, окружая её пламенным ветром. Какого это — кружить в зале, когда к тебе прикована сотня взглядов, а из всех них ты чувствуешь только один, и до последнего пытаешься владеть им. Зачаровать своим танцем, словно лисья ведьма. Пусть ходит молва по княжеству, но она никогда не отступит от своего.
В несколько шагов лисья княжна оказывается слишком близко, ступает босой ногой на стол. Пусть захлебнутся от её дерзости и наглости зрители, пусть понервничает стража, смотря на то, как она сокращает расстояние между собой и князем; как одним поворотом садиться спиной к нему. Ровная спина и вновь этот взгляд через плечо янтарных глаз. Отклоняется назад, будто собирается прильнуть к нему, но в последнее мгновение отпрянула и рыжим вихрем устремилась вперёд, к центру зала. Её танец ещё не окончен. Она движется быстро. Смотри, князь, что ты упускаешь, проводя каждую ночь с другой.
Бешеный ритм затапливает зал, не давая никому отвести взора. Вам никогда не понять, как может танцевать лисица в свете луны, как может отдаваться мужчине, который стал причиной её безудержной страсти, её желания дарить себя без остатка.
