— Ещё до нашего появления на острове. Получается, никого из нас они теперь даже не узнают. Ну ничего, познакомимся вновь!
— Надеюсь, чародеи всё же смогут преодолеть последствия амнезии. Или, если верить телевизионным сериалам, она постепенно сама сойдёт на нет. Желательно, конечно, первое. Но кое-что немножко смущает: почему, если пропадали в разное время и не в одном и том же месте, вдруг одновременно оказались рядом? Как-то не очень вяжется с законами физики и здравым смыслом. И потом — разве тамошние аборигены, то бишь «камни», не учуяли чужое присутствие?
— О да, и Баджи безуспешно пытался достучаться до небес, пытаясь донести мысль о скорейшем налаживании с ними контакта. Не отказали, но и отнеслись снисходительно — типа извечные друидские заморочки, скоро с бактериями общаться научимся. Увы, командиром группы, посланной на расследование, назначили де Серрфьо, откровенно недолюбливающего адептов Зелёной магии. Наверное, в незапамятные времена, ещё в юности, повздорил с кем-то из любителей природы, и тот отделал его хорошенько.
— Могу предложить более романтичный вариант: влюбился в друидку, а та отшила без предисловий. А в результате теперь страдают невинные. Увы, никакой магии не изменить человеческую природу! Чем дольше здесь учишься, тем ясней осознаёшь столь нехитрую истину.
— Мы ведь не станем такими, правда? — подмигнул приятелю Гека. — Разве из-за проигрыша Алехандро я теперь до конца жизни должен ненавидеть итальянцев?
— Нет, конечно. Но не всем дано преодолевать слабости…
Справедливость собственных слов отозвалась внутри чувствительным уколом той части души, что призвана быть неподкупным и беспощадным судиёй неблаговидных поступков. Обещались же ещё при поступлении держаться вместе, особенно в авантюрах, и не иметь друг от друга глобальных тайн — кроме любовных. А теперь, получается, нарушил уговор — пусть и не скреплённый какими-либо клятвами. Помочь Тиму проникнуть в лабораторию — ещё полбеды. Ночью, перед тем, как разбежаться окончательно, они, укрывшись в чулане рядом с душевой, жарко спорили, как теперь быть со сделанным ими открытием. Эрику пришлось взять на себя роль скептика, отговаривая решительно настроенного Тима от необдуманных действий.
— Пойми же простую истину! В отличие от нас Фарзаг имеет полное право осматривать любые помещения цоколя. Заместитель коменданта, шутка ли! Да, согласен, ночные посещения объекта, неспособного заинтересовать кого-либо кроме фанатов алхимии, крайне подозрительно. Но само по себе криминалом не является. Равно как и ношение волшебной палочки. Даже если схватишь за руку с ворованными реактивами — кто мешает заявить типа нёс на инвентаризацию. Или списание, мало ли отмазок. И главное — где гарантия, что не действует по прямому указанию Фиттиха?
Последний аргумент сразил наповал. Тим даже слегка растерялся.
— Хм, об этом я не думал. И как тогда прикажешь быть?
— Для начала, наверно, есть смысл выяснить, от кого исходила инициатива, — наморщил лоб Эрик. — Каким образом, вот так сразу не скажу, надо обмозговывать на свежую голову. Возможно, придётся «шпиона» сажать на хвост. Хотя накладно с точки зрения колдовства.
— Почему нет? Могу попробовать!
— Давай лучше я. Всё-таки к моей специальности ближе. А ты, если хочешь, потолкуй с более опытным коллегой о секретах Красной магии. Ну и заодно ещё о чём-нибудь.
Смысл иронии до австралийца дошёл не сразу.
— Ты про Фиттиха? Честно говоря, никогда не воспринимал его в качестве знатока Стихий. Разве завхозу дано воспарить душой, постигая основы мироздания? Крючкотворам никогда не стать истинными чародеями — так, помнится, утверждал Архимаг Тарион, и я с ним полностью солидарен. Ладно, если ничего лучше не надумаем, рискну при удобном случае разговорить коменданта. Да, кстати, а почему бы не повесить «шпиона» напрямую на Майкла? Заодно и зелье сэкономили бы, вдруг в ином месте пригодится.
— Пробовали уже. Не получилось. Вначале вроде следовал за ним, потом застрял на месте, и через некоторое время пропал совсем.
— Значит, магия здесь и впрямь плохой помощник. Придётся вновь пить снадобье, — достав последнюю полную пробирку, Тим залюбовался её содержимым. — Лиха беда начало, правильно я запомнил?
— Абсолютно. И, если никаких приключений на сегодня больше не планируется, я на отдых. Насколько получится.
— Да и меня чего-то в сон слегка потянуло. Наверное, действие эликсира заканчивается. Давай, до сегодня!
Искушение нарушить обет молчания мягко, но довольно настойчиво подталкивало немедленно рассказать обо всём приятелю. Обязательно, но чуть позже, вначале нужно прояснить ситуацию, отговаривал себя Эрик, не сразу и обнаружив, что Гека уже переключился на другую тему.
— …зато его очень скоро сделают куратором!
— Баджи?
— Ну а кого ещё? Опять спишь на ходу, половину сообщения прослушал! До Гарозиуса наконец-то дошла мысль о необходимости иметь посредника меж курсом и высшим руководством. Чтоб студенты со своими мелкими проблемами не отвлекали от серьёзных дел. Вначале хотели назначить Виллсбоу, но тот ни в какую — хватит, мол, с меня и посёлка, кто с инициативой выступил, того и ставьте. Приказ появится на доске уже сегодня, в крайнем случае завтра. Баджи, правда, слегка удручён — придётся немалую часть времени проводить в замке. Зато в собственном кабинете! Его уже готовят к появлению нового начальника. Фиттих настолько обрадовался перспективе значительного снижения числа воспитанников, беспокоящих со всякой ерундой, что отдал распоряжение немедленно переоборудовать одну из гостевых комнат под приёмную. И нам проще будет в гости забегать. Правда, здорово?
Ласковое декабрьское солнышко одаривало теплом своих лучей ровно настолько, чтобы не обгореть и в то же время не ёжиться от холода под порывами норд-оста. Блаженствуя, Эрик вытянулся во весь рост и, прикрыв панамкой лицо, предоставил остальное тело в полное распоряжение светила. Тишина, лишь расслабляющий шелест пальмовых ветвей, рокот прибоя да редкие отрывистые крики чаек. Настоящий отдых для души, измученной бесконечной и очень часто бессмысленной суетой. Когда поток проблем начинает захлёстывать с головой, а общение даже с близкими раздражает независимо от темы разговора, спасение лишь одно — уход. Туда, где простор и вольный ветер, свобода делать всё, что заблагорассудится, и нет никого, кто мог бы помешать. Лишь тогда приходит долгожданное успокоение, и постепенно появляются силы вновь погрузиться в омут бытия.
