— Пивка захотелось. В Дублине не так много мест осталось для этого.
— Отстой, — соглашается она — Не только с пивом, но и вообще. А ты на чьей стороне? — спрашивает она прямо. — Людей или Фейри?
Еще один хороший вопрос. Вот только хорошего ответа у меня нет.
Я не могу ей рассказать, что не разделяю их. Я презираю всех. Ну, почти всех. Есть еще четырнадцатилетняя рыжеволоска с умом как бриллиант.
— Если ты спрашиваешь, прикрою ли я твою спину, девушка, то да, прикрою.
Она прищуривается, вглядываясь в меня. Выйдя из «Честера» мы останавливаемся в кругу света. В три часа дня небо пасмурное как при сумерках. Я вдруг вижу нас со стороны: стройная с утонченными чертами лица молоденькая девчушка в длинном черном кожаном плаще, руки в боки смотрит на Горца, превращающегося в Темного Принца. Картина та еще. Я должен быть симпатичным двадцатидвухлетним студентом колледжа с убийственной улыбкой и блестящим будущим впереди. Мы бы вместе строили планы и сражались за лучшее будущее. Эта сторона моей личности будет оберегать ее. Постарается не допустить, чтобы кто-то сделал с ней то, о чем нашептывает голос в моей голове. То, что сделает любой Невидимый, поймав ее без меча. То же, что желает сделать и часть меня. Меня наполняет ярость. На них. На себя. На всех.
— Ты никогда не расстаешься с мечом, верно?
Она отшатывается на шаг, прижимая руки к ушам.
— Чувак, я прекрасно тебя слышу. Нет нужды так орать.
Я и не знал что кричу. Но многое выходит по-другому, чем думаю.
— Прости. Я просто хочу сказать, ты ведь понимаешь, что случится если кто-то из Невидимых поймает тебя. Правда?
— Такого никогда не случится, — самодовольно изрекает она.
— С таким отношением — случится. Страх это разумно. Страх это хорошо. Он держит тебя в тонусе.
— Че серьезно? Потому что я думаю, что это простая трата времени. Готова поспорить, что ты ничего не боишься, — говорит она с восхищением.
Каждый раз, когда смотрюсь в зеркало.
— Вообще-то боюсь, что ты замешкаешься, оступишься, и один из них схватит тебя. И тут же прикончит.
Она склоняет голову, и, сощурив глаза, вглядывается в мое лицо. Теперь немногие люди смотрят так прямо. В любом случае, недолго.
— Может, ты все еще не Принц Невидимых. Может, нам удастся, ну, как-то объединиться.
— Что ты задумала?
— Я планирую закрыть «Честер». Сжечь его. Уничтожить.
— Зачем?
Она резанула меня полным презрения и недоверия взглядом:
— Ты видел их там! Этих долбаных монстров! Они ненавидят людей. Они используют их, жрут и убивают. А Риодан с его людьми позволяют им это!
— Ну закроем мы это место, сровняем его с землей и что дальше. Они просто найдут себе новое место.
— Не найдут, — напирает она — Они повытаскивают свои бошки из задниц. Почувствуют аромат кофе из кофеварки и прозреют, что мы их спасли!
Меня наполняет буря приторно-сладких, как траурные лилии эмоций, растекаясь по языку одновременно таким знакомым и тошнотворным привкусом. Она жесткая, умная, талантливая, хладнокровная убийца, какой ей и нужно быть.
И такая наивная.
— Они в «Честере», потому что хотят быть в «Честере». Не заблуждайся на их счет, девушка.
— Ни в коем. Долбаном. Случае.
— В любом, долбаном, случае.
— Они запутались!
— Они точно знают, что делают.
— А я думала, ты — другой, но нет. Ты абсолютно такой же, как и Риодан! Такой же, как все они. Готов списать в расход всех этих людей. Ты не видишь, что некоторых людей надо спасать.
— Это ты не видишь, что большинство людей уже поздно спасать.
— Никогда не поздно! Для любого! Когда бы то ни было!
— Дэни, — ласково произношу я ее имя, наслаждаясь той болью, которую она во мне вызывает.
Затем разворачиваюсь и ухожу. Мне тут нечего делать.
— Так вот значит как? — кричит она мне вдогонку. — Не станешь помогать мне в борьбе? Гады! Овцы! Вы все огромные жирные сраные овцы, трясущие своими огромными жирными сраными овечьими задницами!
Она слишком молода. Слишком невинна.
Слишком человечна. Для того, кем я становлюсь.
ПЯТЬ
Наш дом – самый прекрасный дом[12]
— Проголодалась? — спрашивает Танцор, пока я с грохотом захлопываю за собой дверь и бросаю на диван свой рюкзак и MaкНимб.
— Умираю с голоду.
— Супер. Я как раз с утра затарился хавчиком.
Нам с Танцором нравиться «затариваться», иными словами грабить. Когда я была маленькой, то мечтала, чтобы меня забыли в универмаге после его закрытия, где вокруг ни души, что значило — теперь это все мое.
Таков мир на сегодня. Если ты достаточно силен, чтобы смело шагать по улицам, и имеешь яйца, чтобы заходить в темные магазины, все, что можешь унести — твое. Первое, что я сделала, когда рухнули стены — совершила налет на магазин спорттоваров, где до отказа смогла набить спортивную сумку кроссовками. Так быстро я их прожигаю.
— Я надыбал консервированных фруктов, — хвастает он.
— Ого! — Их все труднее и труднее достать. На полках магазинов полно просроченных продуктов. — Персики? — с надеждой спрашиваю я.
— Какие-то странные маленькие апельсины.
— А, это мандарины.
Не то чтобы я от них фанатею, но это лучше, чем ничего.
— А вот глазурь для мороженого.
Мой рот резко наполняется слюной.
Больше всего я скучаю по молоку и всему, что можно из него изготовить. Не так давно двумя графствами западнее у кого-то было три молочных коровы, до которых не добрались Тени, но другие люди попытались их выкрасть и в итоге они перестреляли друг друга. В том числе и коров. На кой хрен это делать! В коров-то за что? Все молоко, масло и мороженое навсегда ис-чез-ло из нашего мира! Я начинаю хихикать, доводя себя до истерического хохота. А когда вижу стол и количество хавки на нем, ржу еще громче.
— Ожидается армия?
— В лице одного человека. Уж я-то знаю твой аппетит.
Его это восхищает. Иногда он просто сидит и смотрит, как я хомячу. Раньше меня это бесило, но теперь нет.
Я уничтожаю весь этот праздник, потом мы отправляемся на диван и смотрим фильмы. Танцор протянул кабель от самого тихого генератора, который я когда-либо видела. Он умный. Он пережил падение стен без какой-либо супер силы, без семьи и друзей. Ему семнадцать, и он одинок в этом мире. Ну, вообще-то, у него есть семья, но они где-то в Австралии. С распространившимися повсюду дрейфующими Межпространственными Фейрийскими Порталами, самолеты не летают, и никто не рискнет выйти на корабле, поскольку это верный способ погибнуть.
