Позднее ледник, расположенный невдалеке от деревни Ви, надвинулся совсем близко и заставил людей бежать. Лалила оказалась отрезанной от Ви, но она подплыла по холодной, смешанной со льдом воде к льдине, на которой оказались Ви и Пага. И хотя этот айсберг, приближаясь к югу, таял, всем троим удалось сойти на сушу. Покинув берег, они прошли в глубь страны — туда, где находилась родная деревня Лалилы. Деревня оказалась брошенной — кто умер от чумы, кто бежал от врагов.
Там Лалила родила ребенка. Отцом был Ви.
Вскоре Ви погиб, защищая свою женщину и ребенка; он орудовал громадным топором, перед ним образовалась гора трупов, но смерть нашла и его. Лалиле казалось, что все потеряно, но появился незнакомец, вооруженный луком и стрелами. Он перебил дикарей и взял всех троих под свою защиту. Лалила вскоре забеременела от него, но у нее случился выкидыш.
Незнакомец повел их на юг, и после долгих странствий они оказались к югу от Звенящего Моря. Там они повстречались с экспедицией, членом которой был Хинокли. Кхокарсане решили, что чужак — это Саххиндар, изгнанный бог бронзы, растений и времени, младший брат Ресу. Саххиндар, пользуясь авторитетом бога, приказал этой экспедиции вернуть всех троих в Кхокарсу. Он велел также хорошо обращаться с ними, обещая однажды прибыть в Кхокарсу, чтобы убедиться, что с ними все в порядке.
До сих пор Саххиндар не появлялся, но божества часто не показываются в своем истинном виде, а прячутся, принимая то или иное обличье.
— Хорошо, Пага, где это место? — спросил Хэдон.
— Это место, о котором вы часто говорили, когда мы блуждали по саваннам. Оно далеко на юге, на краю Южного моря, в горах. Это твой родной город, Хэдон. Опар.
Разбудил его Кебивейбес, сильно тряся за плечо. Мгновение он лежал, не двигаясь и не говоря ни слова, пока бард сердито не прошептал: “Хэдон, пора! Хэдон, во имя Кхо, проснись!”
Тучи заволокли, затемнили небо, обещая проливной дождь. Хэдон, скосив глаза, увидел, что костер почти потух. Возле него, завернувшись в одеяло, сидел мужчина с низко опущенной головой. Он храпел. Остальные, укрытые одеялами, мирно лежали под соснами. Не хватало Хинокли, Паги и Абет.
— Они за деревом, — пояснил Кебивейбес. — Мы дали тебе поспать, пока занимались сборами в дорогу. Тебе нужно хорошо отдохнуть.
Хэдон поднялся и, быстро свернув одеяло, прикрепил его к ранцу. Убедившись, что все оружие при нем, еще не до конца придя в себя после сна, он заковылял за маленьким бардом. Его ждали под деревом, как и сказал Кебивейбес. Хинокли держал девочку на руках, но она не спала. Ее глаза — огромные дыры в тусклой белизне. Перед тем, как они тронулись, тихо и осторожно ступая, Хэдон бросил назад последний взгляд. Авинет лежала под деревом. Четверо деревенских жителей расположились вокруг, часовой и еще двое — всего семеро. Все они — не рыбаки, а охотники; их забота — добыча в лесу мяса для деревни; все они хорошо знали горы и ловко выслеживали зверя. Однако Хэдон был готов побиться об заклад, что Авинет не станет тратить время на то, чтобы посылать за ним погоню. Она разразится пышными тирадами, побеснуется немного и объяснит, что она сделает с ним, когда его схватят. Но Авинет понимает, что находится в опасности, пока остается в этой долине.
Да, это будет обременительно, но он все же решил взять с собой и друзей и девочку. Он не мог рисковать — Авинет в ярости способна убить всех. У него были все основания опасаться, что она именно это и задумала. Воспользовавшись их помощью на опасном пути в крепость, она теперь вполне способна отделаться от них. Она ненавидела Хэдона. Абет — ребенок женщины, которую она ненавидела еще сильнее. Значит, дитя обречено. И Авинет получит удовлетворение, разделавшись с друзьями Хэдона, ставшими свидетелями ее унижения.
Группа бесшумно продвигалась во мраке, то и дело натыкаясь на ветви деревьев. Тропинка была узкая и извилистая, порою почти невидимая. За два часа путники проделали почти половину пути по склону. Всходило солнце, и движение ускорилось. В полдень группа сделала привал, и путники воспользовались прихваченным провиантом.
— Мы не можем идти прямо через долину, — объявил Хэдон. — Придется двигаться в обход по краю и подниматься по склону. И значит — сойти с тропы. Подлесок будет еще больше мешать нам.
Подкрепившись, Хэдон вскарабкался на высокую сосну. Почти добравшись до вершины, он заметил дым, поднимающийся с озера. Внимательно осмотрев долину, Хэдон спустился с сосны.
— Деревня горит. Должно быть, ее захватили солдаты.
— И, наверное, перебили рыбаков, — сказал Кебивейбес
— Если так, значит меньше останется мужчин, готовых охотиться на нас, — бодро отреагировал Пага. — Эти рыбаки, может, и миролюбивые люди, но им пришлось сражаться.
— Для нас снова наступает беспокойная пора, — заметил Хинокли. — Запылают тысячи таких костров, пока все это не окончится. Минруту нелегко будет заставить людей Кхо согласиться признать, что она подчиняется Ресу. Кроме того, многие города пожелают стать независимыми. Они не упустят такой возможности.
— Будем надеяться, что Она из-за ненависти к нам не разрушит весь мир, — произнес Кебивейбес.
— Она однажды уже поступила так очень давно, до того, как род Кхоклем попал на берега Кему. Однако тогда она проявила милосердие и пощадила одного мужчину и одну женщину. На сей раз она может оказаться не столь снисходительной.
— Это был потоп, унесший всех, кроме одной пары? — спросил Пага.
— Да, откуда ты знаешь? — в свою очередь вопрошал бард.
— В моем племени живет похожая легенда, — ответил Пага. — Но все вершила не Кхо, а наш бог, Слипер, который наслал воды, чтобы избавить землю от приносящего вред племени. Он тоже оставил в живых одну пару. Уцелевший мужчина построил гигантский плот и поместил на нем всех земных животных. Наверное, несколько плотов, если вообразить, сколько на земле животных, птиц и насекомых! Лишь я видел достаточно, чтобы заполнить плот — гигантский, словно гора, ежели ее сделать плоской. Это если взять на плот лишь по паре каждого вида. А ведь я видел лишь толику от множества земных обитателей. Так что порешим на плоте в шесть раз большем сплющенной горы. Да еще плот раз в двадцать просторнее, чтобы вместить пищу, потребную для всей несметной живой массы, пока не схлынет вода.
— А что потом? Не затопит ли вода деревья и травы? Что станет расти для травоядных? И не пожрут ли их плотоядные еще до того, как те вымрут от бескормицы?
К тому же, откуда взялись эти виды? И куда они исчезают?
Хинокли улыбнулся. Кебивейбес и Хэдон замерли. Потом Кебивейбес сказал:
