К тому же, откуда взялись эти виды? И куда они исчезают?
Хинокли улыбнулся. Кебивейбес и Хэдон замерли. Потом Кебивейбес сказал:
— Кхо может все.
— Люди моего племени считают, что потоп напустил Слипер, а не Кхо.
— Похож ли твой бог на слона, волосатого слона, который спит в необъятной ледяной глыбе?
— Кхо принимает разные обличья, — пояснил Кебивейбес.
— Я полагаю, что Слипер был слоном еще более огромным и волосатым, чем ваше обитающее на юге животное, — сказал Пага. — После смерти его сковал лед, и он таким образом сохранился от разложения. Льды медленно смещались по долине и, наконец, попали в море, унося с собой мертвое животное. А мое племя, невежественные глупцы, приняли его за бога[1].
— Следовательно, ты считаешь, что жрецы и жрицы лгут нам? — спросил Хэдон.
— Сначала они обманывались сами.
— Было бы мудро, Пага, не высказывать вслух подобные мысли. Жрицы терпеливы. Они не обращают внимания на поклонение не-кхокарсан другим божествам, а не Кхо. Они утверждают, что на самом деле эти люди почитают Кхо, поскольку Она повсюду и фактически воплощается в любом божестве. Маленькие божества — это лишь Ее проявления. Но безбожников изгоняют; если они вновь пытаются вернуться в родные места, их убивают.
Жрецы Ресу тоже утверждают, что всех, кто не почитает Кхо и Ресу, надлежит уничтожить. Пока еще их взгляды не обрели форму закона, но если Минрут победит, он навяжет народу волю жрецов.
Они следовали теперь по новой тропе. Надолго воцарилось молчание. Группа спускалась по склону западной горы, нацелившись на юго-западную часть долины.
Однажды они остановились, услыхав где-то рядом ворчание медведя, похожее на хрюканье свиньи. Хэдон прошел вперед и разглядел самку и двух ее детенышей в пещере; он жестом позвал остальных. Мамаша — большой красновато-коричневый сытый зверь — стояла на задних лапах, обнюхивая воздух. Вот она опустилась и вернулась к своему занятию — поеданию ягод.
В сумерках группа оказалась в дубняке. Разводить костер казалось опасным — его могли заметить, потому довольствовались холодной едой. Хэдон подыскал достаточно большие ровные ветви между тремя деревьями, на которых вполне удобно было лежать; привязав себя к ним, путники устроились на ночлег. Время от времени сон прерывало рычание леопарда, хрюканье стада кабанов, визжание животного, схваченного хищником, гам стаи потревоженных обезьян. Пробудились на рассвете, торопливо позавтракали под сплошным шатром ветвей. Продвигались путники теперь быстрее — подлесок пошел относительно редкий. Но, с другой стороны, группу легче было обнаружить.
Через полмили Хэдон остановился, подняв руку.
— В чем дело? — тихо спросил Кебивейбес.
— Люди. Идут сюда. Быстрей в яму за тем деревом.
Они прижались друг к другу. Пага прошептал:
— У них собаки?
— Не думаю, — сказал Хэдон. — Мы бы их услышали. Абет, молчи, что бы ни случилось. Ни слова. Хинокли, следи, если она хоть приоткроет рот, закрой его ладонью.
— Я буду молчать, — прошептала Абет. — Я не боюсь. Однако побледневшее лицо и встревоженные глаза показывали, как она старается не показать свой страх.
— Слезай-ка, — велел Хэдон. — Лежи, не двигаясь, пока они не пройдут.
Он прижался к земле, приник к ней ухом. Рядом, тесно прильнув к Хэдону, дрожало тело барда, по другую руку лежал Пага. Вскоре звук шагов слабо донесся по земле. Люди проходили всего лишь в футах десяти. Шли молча быстрым шагом. Запах давно не мытых тел ударил в нос. Кто-то громко сплюнул. “Тише”, — сказали ему. “Кто такие?” — гадал Хэдон. Двое во главе были без защитных доспехов и несли большие тюки. Определенно не солдаты.
Хэдон вдруг вспомнил тех мужчин, что видел в долине с выступа, где он оставил Лалилу.
Но если это торговцы, как он предположил, почему крадутся через лес? Почему так далеко от деревни? Не потому ли, что стали свидетелями ее разрушения? Нет, они не могли оказаться так далеко от тропинки. Они либо возвращаются на низменность, либо миновали соседний перевал и направляются дальше, в долину.
Может, это добровольцы — в армию Авинет? Не вышел ли приказ жриц Кхо собраться в горах у храма — в двух перевалах отсюда?
Непохоже. Если только не существовало заранее продуманных планов для подобной ситуации — определить храм как штаб Авинет.
Хэдон склонялся к тому, что эти люди — беглецы, которые тащат награбленное к побережью на продажу. Преступники решили, что идет война, раз так много солдат вокруг, и пустились наутек.
А может, это грабители из города Кхокарса, которые сочли, что в долине слишком опасно для них, и решили найти убежище в горах, награбив кое-что, да прихватив с собой.
Последний из шайки прошел мимо. Хэдон предупредил друзей оставаться на месте. Он выполз из ямы и выглянул из-за ствола. Человек десять еще были в пределах видимости; остальные уже завернули за поворот тропы. Первые двое несли носилки из жердей.
На них лежала женщина. Луч солнца упал на длинные желто-золотистые волосы.
“Лалила!”
— Что ты сказал? — прошептал Пага, чуть приподнимая голову.
Хэдон повернул к нему побледневшее лицо, но промолчал. Пока последний из идущих не скрылся из виду, он не произнес ни слова.
— Абет, не плачь, обещаешь!
Она покачала головой. Кхокарсане таким образом выражали согласие.
Хэдон сказал:
— Лучше все-таки прикрой ей рот, Хинокли. У них Лалила!
Сочинитель успел заглушить крик ребенка. Абет сопротивлялась, затем внезапно обмякла и зарыдала.
Остальные путники вылезли из ямы.
— Кто они? — прорычал Пага. — Что они хотят от нее?
— Что могут мужчины хотеть от женщины? сказал бард. — Хотя, может, я и несправедлив к ним.
— Нам остается лишь немедленно последовать за ними, — объявил Хэдон. Может, у них и нет злых намерений. Но если они увидят меня, то вполне способны обернуться дьяволами. Тогда будет слишком поздно. Их, по всей видимости, не менее тридцати пяти человек, если это те же самые парни, которых я видел пару дней назад. Многовато для нас.
Абет забралась на спину Хинокли, а к Паге перекочевал ранец сочинителя. Во главе группы, в полусотне ярдов, выступил Хэдон. Он не выпускал из виду спину последнего путника, оставаясь достаточно далеко и смещаясь в сторону, так чтобы замыкающий, обернувшись, не заметил его. Вскоре он почувствовал, что его товарищи отстают. Навьюченный писец и коротконогий человечек не могли поспеть за ним; Хэдон велел Кебивейбесу идти в группе с ними.
Через час караван остановился на отдых. Лалила села и теперь пила воду из глиняного кувшина. Она была бледна, измождена, лицо ее словно окаменело.
