Шкафоподобный возлюбленный Зармике находился там же — что дало нам повод повздыхать на извечно женскую тему "все они такие". Дроу рассмеялась тихо, блестя глазами цвета янтаря.
— Ну, Лаэли, ни за что не поверю, что ты так уж недовольна его отсутствием.
Кивнула. Надо отдыхать друг от друга.
— Мы в последний раз так сильно поссорились, — эльфийка подтвердила мою мысль. — Точнее, подрались. Алтриня иногда бывает удивительно… тупым.
И почему меня это не удивляет? Приподнялась, поправила ароматическую палочку. Тонкий серый дымок сбился, потом его витиеватый столбик снова пополз вверх, окутывая нас теплым ароматом бергамота. Подняла глаза на Зармике — она улыбалась, рассеянно запустила руку в гриву серебристых волос. Очень гибкая, похожая на змеиный хлыст, так любимый женщинами-дроу в прошлые века. Пусть эта девушка была другой, но в её улыбке, в по-детски четко очерченных губах таилось что-то терпкое, сумеречное… что-то, пахнуще бергамотом.
— О чем ты думаешь?
Помимо воли я покраснела. Надеюсь, подруга не полагается на свое тепловое зрение — иначе никакая полутьма не помешает ей заметить румянец на моих щеках.
— Как всегда — о суете мирской. О том, как всё сложно.
— Сложным этот мир делают его обитатели.
Голос Зармике был похож на патоку — по крайне мере, на фоне ритмичной музыки, на фоне задернутых штор, прячущих огненный закат над университетом.
Неуловимое движение, отраженное мною, как в зеркале — мы придвинулись чуть ближе. Свечи играют на эбеново-черной коже дроу, превращают её волосы в расплавленный поток серебра.
— Ты когда-нибудь?..
Она коснулась тонкими пальцами моей щеки. Я покачала головой, закусила губу.
— Но почему бы и не?.. — моя очередь ставить многоточия.
Во время поцелуя — неторопливого и нерешительного — не удержалась и открыла глаза. Она тоже. Мы прыснули и на секунду отстранились друг от друга, продолжая, однако, держаться за руки. Отчего-то и говорить, и смеяться стало проще — может, вино всему виной — или невидимые нити, связавшие наши губы.
— Совсем не так, как с парнем. но мне понравилось.
Озорной блеск в желтых глазах. Я ответила тем, что пробежалась губами по её шее, прикусила мочку уха. Эльфийка фыркунла, задохнувшись от смеха, повалила меня на плед.
— Ведь это не будет считаться изменой?
— Нет, — мне было и весело, и легко, и… маги любят эксперименты. — Мы же только…
— По-дружески, — закончила Зармике. В её глазах еще оставалось что-то от сомнения, правильно ли она поступает, но рука уже расстегнула первую пуговицу на моей рубашке.
Ни для меня, ни для неё не было секретов женского тела — и, более того, легкого вздоха или мурашек, пробежавших по коже, хватало, чтобы понять, что чувствует другая.
Когда аромат бергамота рассеялся, я материализовала два бокала тягучего крепленого муската. Зармике потянулась, как кошка, убрала с моего лба прядь волос и припечтала поцелуй.
— Тебя не мучает совесть? Стыд? Еще какие-нибудь глупости?
— Последнее — по твоей части, — я устало прикрыла глаза. — В принципе, это был приятный опыт.
Дроу охотно согласилась с этим; как и с тем, что виноваты во всем были Алхаст и Элкзт — а вот нечего оставлять девушек в одиночестве на целый вечер. Тем более — чародеек, далеких от понятий "здравый смысл" и "рамки приличия".
— Всё-таки, — сонно вздохнула эльфика, обнимая меня одной рукой, — я бы хотела, чтобы этот проклятый охотник на демонов был здесь…
ДАРМ'РИСС
Восемь часов и две минуты. Девушки обычно считают своим долгом опаздывать на встречу с парнями, но Лаэли обычно нарушала эту традицию — как и многие другие. Да и путешествие в Рраен вряд ли могло сойти за романтическое свидание…
Три минуты. Мне надоело мерять шагами восьмигранку, и я постучался в дверь. Ни звука. Тьма, да что она о себе думает?..
Дверь поддалась, сквозь узкую щель меня встретила утренняя прохлада, которую девушки всегда поддерживали в своей комнате — и запах каких-то благовоний и воска.
— Лаэли?
Дверь нервно захлопнулась, прищемив мне кончик носа. Потирая пострадавшую конечность, я прислушался. Шорох, хихиканье, звонкое: "Uno momento". Оставалось только пожать плечами и задуматься, что же это такое мелькнуло на полу в ту долю секунды, что я заглядывал внутрь?
Рыжая действительно выскочила через минуту, расыпалась в извинениях, затянула узел волос, не терпевших шпилек.
— Идем?
Я всё-таки притормозил на лестнице, пропуская её вперед. Что-то скрывается под твоей тонкой кожей, что-то, что заставляет тебя избегать моего взгляда. Что?
— Тебя это, в любом случае, не касается, — девчонка вернула дерзкий взгляд.
Мне не нравится, когда кто-то так легко читает мои мысли.
С окончанием учебы старшекурсники из Сердца бездны сжалились и перестали экспериментировать над погодой — утро было тихим, туман палевой дымкой таился в оврагах. Мы молча торопились к Стоунхенджу, девушка по дороге то и дело одергивала рубашку и юбку, нервничая.
— Мы ведь сразу начнем работать в туннелях, да?
— Нет, — я не собирался её обнадеживать. — Нужно зайти ко мне домой, забрать карты.
— Почему не в башню Архимага?
Я замялся на секунду — как объяснить, что башня как таковая в данный момент заставляла соотечественников задумываться, что за дракон жевал её верхушку, где, собственно, и находился мой рабочий кабинет… Хорошо, что нам с Каланмисом хватило ума сберечеь самые важные документы и артефакты.
— Не хочешь объяснять, не надо, — рыжая тряхнула головой, вошла в каменный круг Стоунхенджа.
Проводил взглядом очередную шпильку, выскользнувшую из волос, упавшую на землю. Рассказать Лаэли, где я провожу свободное время? Ползаю по Земле, Т'Элле и Ллотройку, по мирам, где мы побывали и, возможно, оставили врага, который сейчас пытается проклясть легкомысленную юную ведьму…
Она выразительно постучала ногтем по часикам на левой руке. Мы открыли портал, на скорую руку, не проверяя лишний раз направление — а ведь в начале года она не знала даже простейших знаков простарнственной магии… Определенно, девочка многого стоит.
Материализовались у ворот дома. Открыл калитку, придержал, проявляя элементарную вежливость, которая не могла подорвать мою репутацию — всего лишь пропустить её вперед. Но девчонка замотала головой.
— Спасибо, я сегодня не в таком хорошем настроении, чтобы выдержать разговор с твоей матушкой. Кажется, она меня недолюбливает.
— И что, будешь стоять у ворот?
— Я памятник себе воздвигну нерукотворный, к нему не зарастет народная толпа.
