Укол в мою сторону. Или же это было нечто вроде одобрения, не знаю- черт их разберет, этих педагогов. Потупить глаза, что ли? А вот фигу вам с маслом, профессор Ксавье. Всё равно к вам на факультет не пойду, зачем строить из себя паиньку.
— Парочки?
Только сейчас Ильмаринен соизволил осмотреть тело, в котором оказалась его душа. Он с добродушным удивлением отметил тот факт, что тело, принявшее его, принадлежит сереброволосому дроу. Потом подмигнул мне.
— Хороший выбор, сестренка. Это ведь сын Сетха, не так ли, Ксавье? Да не притворяйся дубом, детки сейчас такие разумные пошли — они давным-давно разузнали про нашу старую команду… и про многое другое…
Левый глаз Ильмаринена начал подергиваться. Истекло время, отведенное на обмен душами, и Дар требовал принадлежаший ему кусок плоти обратно.
— Удачи… и не теряй надежду, — шепнул на прощание бывший Сосуд Хаоса.
Сложно потерять то, чего нет.
П р и м е ч а н и я: (1) C'est la vie — такова жизньla guerre comme a la guerre — на войне как на войне
.
ДАРМ'РИСС
Вечер после сдачи последнего экзамена я провел в высшей степени бездарно и бесцельно. Выпил чаю с родителями Лаэли, выяснил, что больше никто подозрительный к ним не наведывался. Это вполне укладывалось в мою схему-ловушку: на крючок вешают не больше одной наживки, подсказки с липовым одноклассником для Лаэли (если бы она побольше обращала внимания на свои проблемы, а не на чужие — как она обычно делает), было бы более чем достаточно.
Затем — к Зеркалу.
— Привет, чудовище, — я обратился то ли к нему лично, то ли к своему отражению.
Трещин становилось всё больше, хотя темп их появления несколько замедлился с тех пор, как врата а в Гинунгагап получили своего Стража — меня, то есть. Бездна манила, тянула, одурманивала… я тряхнул головой и качнулся на носках.
— Нет, милое, я так быстро не сдаюсь. Вот увидишь.
"Вот увидишь", — передразнило отражение, безобразно кривя рот.
Потом — в башню Архимага, проверить, готово ли всё к завтрашнему ритуалу. Там меня встретил злобный Каланамис, на которого я скинул большую часть бумажной работы, убедив его, что это дело первостатейной важности. Не думаю, впрочем, чтобы друг мне поверил, но не отказался. На что надеялся, чудак? Среди всей этой бухгалтерии не найдется ничего, что могло бы заинтересовать даже такого книжного червя, как он.
— Даррис, я тебя прокляну.
— В очередь, — я завалился в своё рабочее кресло, которое не позволял занимать никому, даже друзьям. Закинул ноги на стол, а руки — за голову. Только вина не хватает.
Но, стоило только попытаться левитировать неведомо как выжившую бутылочку белого сухого, как Каланмис резко пресек мои попытки, оборвав заклятье.
— Господин секретарь, ты нахал.
— Господин Архимаг, ты теряешь чувство меры.
Я поморщился. Терпеть не могу нравоучения — особенно, когда сам знаю, что неправ.
— Каланмис, я ни разу не появлялся на работе или в универе в состоянии… нестояния. С этим всё нормально.
— А с чем — нет?
Друг устремил на меня пристальный взгляд янтарно-желтых глаз, глаз настоящего дроу. Вместо ответа я поднял ладони, сдаваясь на милость своего недавно нанятого секретаря.
— До сдачи курсовой — ничего крепче кефира не пью.
Каланмис еще посверлил меня для порядка, потом вздохнул и снова зарылся в бумаги. Леветировал через всю комнату кипу карт.
— То, что ты просил.
Это был план энергетических линий Рраена, особенно — окрестностей Города Мира, наложенные на жилы гор. Если всё пройдет так, как задумано, я попробую создать сторожевые сети вокруг каждого более-менее значительного поселения дроу. И если ллоты снова вздумают напасть, их остановит заклятье… Пару раз обожгутся, больше не посмеют атаковать нас. Тогда можно будет расширить наши разработки горных пород, и отправлять отряды разведчиков в тоннели, доселе недоступные… Я оборвал себя — размечтался, Архимаг.
— Спасибо, Каланмис. Тьма, ты даже узлы отметил! Слушай, глядя, как ты работаешь, я начинаю сомневаться, что незаменимых существ нет.
Друг только хмыкнул. Некоторое время мы молчали, усердно черкая карандашами по сероватой бумаге, выделанной из лишайника, растущего по берегами подземных озер на нижних жарких уровнях.
— Завтра ты будешь с рыженькой?
— Её зовут Лаэли.
— Когда она перестанет называть меня Щуплым, я запомню её имя, — мы обменялись легкими улыбками. Имена темных эльфов никогда не отличались простотой.
— Да, мне нужен помощник, с которым я достаточно сработался.
Каланмис пробурчал нечто неразборчивое, и я швырнул в него маленькой ледяной стрелой.
— Никаких намеков.
— Могу и прямо сказать, — дроу глянул поверх очков. — Вы были бы отличной парой, если бы….
— Если бы озера были из чистого молока, если бы гномы танцевали вальс, если бы… — передразнил я. — Если бы она не была человеком.
— Ага! Значит, ты тоже об этом задумывался.
Массивная чернильница, кувыркаясь, понеслась по траектории, которая неминуемо бы завершилась высоким лбом товарища, но её пресекла толстая пачка документов.
— Хоть на что-то пригодились, — прокомментировал Каланмис, закатывая рукава фиолетово-черного камзола.
Взглядом я приказал двери закрыться и откинул волосы назад.
— Магия и кулаки? — товарищ запустил в меня красочной зеленой молнией.
— Магия и подручные предметы, — уклонился, взвешивая в руке очередную металлическую безделушку…
Кажется, моё месячное жалование уйдет на ремонт кабинета.
ЛАЭЛИ
До курсовй — три дня, на финальные подготовления. Потом в течение трех же суток комиссия будет заслушивать наши работы — о, этот миг, при одной мысли о котором колени начинают выстукивать гномью польку!
— Зато после защиты — выбор факультета и Четвертый Бал, — Алхаст приостановился на мгновение, сорвал колосок. — Странно, что здесь делает пшеница?
— Это к твоему факультету проблемы.
Я замерла в двух шагах впереди, оглядываясь на друга. Мало найдется идиотов — даже среди магиков — которые в свободное время, взявшись за ручку, будут мерять шагами территорию универа, вместо того, чтобы предаваться более приятным (и менее невинным) занятиям.
Пожав плечами, эльф аккуратно приладил колос на прежнее место, и тот благодарно закивал нам вслед.
Холм, овраг, торпинки, козы… Козы?
— А это к кому?
— К поварам, — предположила я, обходя стороной пугливую домашнюю скотинку. Мы выбрали для сегодняшней прогулки июньский сектор — не очень жаркий, холмистый, с редкими перелесками и неглубокой рекой.
