— К поварам, — предположила я, обходя стороной пугливую домашнюю скотинку. Мы выбрали для сегодняшней прогулки июньский сектор — не очень жаркий, холмистый, с редкими перелесками и неглубокой рекой.
Однако, даже увлеченная болтовней, я заметила, что Алхаст чаще обычного смотрит под ноги, чтобы не споткнуться, а один раз он провел ладонью по лбу, и правильные черты его лица исказились.
— Что с тобой? — совесть начала мучать нещадно: он явно себя не очень хорошо чувствует, а я даже не соизволила заметить.
Мы сели в тени рощи, рядом с пробивающимся из-под земли ключом. Светлый эльф слабо улыбнулся, облокотился о ствол дерева — но меня это не успокоило.
— Колись, крепкий орешек.
— Крак, — чертов светлый на полном серьезе не собирался давать никаких объяснений.
— Что, опять кирпич на голову упал?
— Нет, я… чуть-чуть отравился.
— В экспериментальных целях или по глупости выпил водички в кабинете Ксавье?
Я так не люблю выказывать беспокойства — даже если это касается самых близких мне людей… и нелюдей. Но ушастый уже привык к моей манере, и, снова улыбаясь — впрочем, он вечно улыбается! — взял мою руку, поцеловал запястье.
— Всё хорошо. У меня в комнате стоял кувшин с водой, но утром в ней почему-то оказался сок беладонны. Я не сразу заметил.
Чтобы Архимаг не сразу заметил, что пьет? Да скорее Вик улыбнется темному эльфу. Пришлось Алхасту, как он ни был недоволен таким поворотом событий, колоться до победного конца.
Оказалось, у ушастого в последнее время были серьезные проблемы со сном. Точнее, со снами — он их не видел. И снова я почувствовала, как внутри скребется некстати проснувшаяся совесть — хотя она всегда не вовремя. Еще хуже было от того, что Алхаст нисколько не ставил мне в вину подобную невнимательность — иногда мне хочется даже, чтобы он не был таким идеальным, этот гоулбоглазый эльф.
Стоит пояснить: если маг не видит снов, это очень плохо. Мы видим их всегда, мы продолжаем жить: думаем, мечтаем, вполне сознательно решаем кое-какие дневные проблемы. Если же ты лежишь всю ночь бревно бревном, этаким зародышем Буратино, это истощает физические силы, и, более того, расстраивает мыслительную деятельность мага. А у нас и так крыша, шифером шурша, давно уехала… не спеша.
Именно поэтому, наверное, Алхаст пошел на такие радикальные меры: нету снов — не будет и сна. Когда Архимаг высказал вслух эту мысль, я покрутила пальцем и виска. Собеседник подергал себя за ухо.
— М-да, теперь эта идея не кажется гениальной.
— Обещай, что сегодня поспишь? Спросоня можно не только сок беладонны с водой перепутать.
— Например, тебя с Сессен?
Я только фыркнула — ревновать было ниже моего достоинства. И, к тому же, зная о весьма игривом прошлом Алхаста — голуби с записочками до сих пор прилетают, а ушастый от смущения неловко поджаривает их на лету — было бы очень глупо проявлять сейчас собственнический инстинкт.
— Не знаю, Лаэли. Если найду что-нибудь, чтобы вернуть себе сны, тогда…
— Ты веришь в совпадения? — спросила, убедившись, что друг не собирается превращать многоточия в слова.
Насмешливая гримаса сказала больше, чем слова. Я изменила позу, села на колени перед эльфам, оперлась на ладони.
— А в перст судьбы?
Он наморщил нос, сгреб меня в охапку и поцеловал. Очень деликатный способ попросить заткнуться и не говорить глупости…
Но как еще объяснить то, что совсем недавно я наткнулась на упоминание о чарах, связанных именно со снами колдунов? Более того, встречала и само заклинание. В бытность свою монахиней на Ёрсе… Хотя я провела в монастыре не более четырех дней (один из которых — в застенках и без сознания), я успела заглянуть в самые заманчивые книги в жилище Настоятеля. Большинство из них были вариациями "Молота Ведьм" — столь подробно и красочно проиллюстрированные, что я едва преодолела искушение стащить одну в качестве сувенира Дару. Темный эльф оценил бы, учитывая, что исскуство пыток так высоко ценилось в его народе — слава всем богам, в последнюю тысячу лет только теоретически.
— Лаэли? — голос Алхаста вернул меня в реальность, с которой я была не в ладах последние пару недель. — У меня к тебе серьезный вопрос.
— Нет, — сорвалось с языка, который всегда бунтовал против императива разума.
Брови эльфа поползли наверх.
— То есть да, — попыталсь исправить положение. — Короче, ответь сам.
— Хорошо, — он устроился подобнее, поднял голову. — Лаэли, где ты собираешься проходить летнюю пактику?
И тут же, изменив голос до неправдоподобного писка, продолжил:
— Не знаю. Тогда, может, ты была бы не против помогать мне в работе?
Он хитро прищурился и прикусил кончик языка.
— Конечно, Алхаст! С удовольствием! И я буду делать всю бумажную работу, варить кофе и стричь когти твоему домашнему фениксу…
Наахльный блондин получил подзатыльник, и давясь от смеха, перехватил мою руку, готовую нанести новый удар.
— Ответишь сама?
— Да, — я выдернула руку и принялл позу оскорбленного достоинства. — Что смотришь? Сказала же — "да", я буду проходить практику под твоим начальством, даже если мне придется варить кофе…
Помучавшись немного с пространственной магией, мы передвинули стены в комнатах: теперь Эрик и Сессен получили свою собственную каморку на двоих, а Дар и Нулик смогли спокойно вернутсья в свои кровати. Впрочем, демоница периодически заскакивала в гости к нам с Зармике и ночевала в своей девической постели — после таких визитов приходилось, тяжко вздыхая, браться за швабру и восстанавливающие заклятья.
Неудобоваримый характер инферналки не слишком изменился, несмотря на ребенка, которого она носила под сердцем.
Меньше, чем через неделю, нам предстояло выбрать себе факультет — при условии, конечно, что защита крусовой пройдет без сучка, без задоринки. На втором курсе мы не расстанемся, будем жить в той же самой несчастной башне, но всё же что-то витало в воздухе, похожее на грусть последних вечеров, проведенных вместе. Некроманты будут посещать одни лекции, целители — другие. Прорицатели из Сердца Бездны будут проводить больше врменеи со своими согруппниками, чем с хаотиками, и так далее.
Зармике зажгла свечи, зашипела, капнув воском на ладонь. Я расстелила на полу толстый желто-коричневый плед и включила подходящую музыку для девичника на двоих — Enigma, тихо, для фона.
А потом мы лежали на животе, болтая в воздухе босыми ногами.
— А где Алхаст?
— Демон его знает, — я перевернулась на бок, подперла голову рукой. — Дела. А где Алтрин?
