— Конечно. Если так здраво рассудить, так это и вовсе не моё дело, Кашпировский вы или нет. Просто любопытно стало, вы же, как-никак очень известная личность, наш городок такие люди редко посещают.
— Ну, я вот посетил, сами видите. А теперь расслабьтесь, смотрите в это зеркальце, внимательно смотрите!
— Смотрю, и что?
— Вы не видите ничего, кроме зеркальца, и не слышите ничего, кроме моего голоса. А сейчас…
— Анатолий Михайлович, вы глупости говорите. Я прекрасно вижу не только зеркальце.
— А вы должны видеть только его! Ваши веки тяжелеют, глаза закрываются…
— Что за бред вы несёте? Мои глаза не закрываются, можете сами убедиться.
— Вы засыпаете! — заорал неудачливый гипнотизёр.
— С чего вы взяли?
— С того, что я вас загипнотизировал!
— Вы уверены?
— Конечно! Я могу загипнотизировать кого угодно! Ты под гипнозом!
— Анатолий Михайлович, категоричные суждения свойственны недалёким людям.
— Ты обязан мне подчиняться! — в голосе гипнотизёра уже не было той прежней уверенности, что в начале.
— Ах, вот оно что! Вы, стало быть, очередной клеврет Сатаны? Не получилось убить, так теперь пытаетесь подчинить своей воле? С полной уверенностью заявляю, что ничего у вас не выйдет. Я был готов к гипнозу, и даже очень удивился, когда Сатана начал не с него, а с лазеров, гранатомётов и цианистого калия. Так вы действительно Анатолий Михайлович Кашпировский?
— Да, — сдавленно произнёс гипнотизёр.
— Тот самый?
— Да.
— Говорите правду! Впрочем, зачем я вас уговариваю? Я ведь тоже умею вводить людей в гипнотический транс. Ап!
Он что-то показал Анатолию Михайловичу, и тот застыл посреди улицы с открытым ртом. Глаза тоже остались открытыми, но приняли абсолютно бессмысленное выражение.
— Отвечайте правду, — теперь уже приказал Евгений Викторович. — Вы действительно Анатолий Михайлович Кашпировский?
— Да, — бесцветным голосом произнёс загипнотизированный гипнотизёр.
— Тот самый?
— Нет. Двойник, — будучи в трансе, он даже не стал уточнять, что именно имелось в виду под «тем самым».
— Я так и знал, — расстроился Евгений Викторович. — Ну почему мне так не везёт? Всё время вокруг одни подделки, сплошная фальшь!
Он что-то прошептал Анатолию Михайловичу на ухо, затем спокойно ушёл.
Сатана, сопровождаемый своими «клевретами», подошёл к незадачливому гипнотизёру и поинтересовался у него:
— Судя по тому, что я вижу, любезнейший Анатолий Михайлович претерпел полнейшее фиаско?
— Ме-е-е! — тот долго пытался сказать что-то осмысленное, но кроме блеяния, ничего из себя выдавить не сумел.
— Это всё, что вы хотите мне сказать? — удивился Сатана.
— Ме-е-е! — гипнотизёр энергично замотал головой.
— Попробуйте сказать что-нибудь ещё, пожалуйста.
— Ме-е-е! — было видно, что человек старается, и в какой-то момент ему это действительно удалось: — Кукареку!
— Похоже, ваш лексикон стал несколько ограниченным. Это, боюсь, приведёт к некоторому неудобству в общении.
— Может, его напугать надо, чтобы речь вернулась? — предложил Елубай. — Или сильно по голове ударить? Если что, я с удовольствием.
Гипнотизёр вытянул в его направлении правую руку, сжав при этом кулак и просунув большой палец между средним и указательным.
— Полагаю, многоуважаемый пациент не согласен с методикой лечения, предлагаемой светилом медицинской науки доктором Джумшутом, — отметил Сатана. — Со своей стороны, хочу обратить внимание высокоучёных коллег, что пациент вполне способен общаться языком жестов.
— И всё-таки, господин Сатана, что всё это означает? — поинтересовалась Ромуальдовна.
— У меня две версии. Первая — почтенный Евгений Викторович хотел довести до нашего сведения, что не менее почтенный Анатолий Михайлович — петух и козёл. Полагаю, нет необходимости пояснять присутствующим, что именно означают эти оскорбительные термины применительно к мужчине.
— А вторая?
— Ну, возможно, он имел в виду, что петух и козёл не только Анатолий Михайлович, но и все мы, вместе взятые.
— Нет. Это не может относиться ко мне, — возразила Ромуальдовна. — Я ведь женщина.
— Действительно, — согласился Сатана. — А что по этому поводу скажете вы, уважаемый Анатолий Михайлович?
— Гав!
— Всё понятно. Евгений Викторович явно имел в виду, что вы — сука. Впрочем, это неважно. И что нам теперь делать с этим великим экстрасенсом?
— Другого гипнотизёра у нас пока нет, — сообщил Елубай. — А как снять внушение без гипноза, я не знаю.
— А зачем что-то с ним делать? — поинтересовался Жора. — Миру осталось жить совсем мало, всего несколько дней. Некоторые глухонемые всю жизнь молча живут, и ничего. Только собачек топят.
— Му-Му, — прокомментировал Анатолий Михайлович.
— Не такой уж у вас и бедный лексикон, милостивый государь, — отметил Сатана. — Но бросать его в таком состоянии всё равно нехорошо. Пусть ему осталось несколько дней, но он имеет право прожить их человеком, а не кукарекающим козлом.
— Уважаемый Шайтан, этот Анатолий Михайлович, этот нехороший человек, не выполнил задания, не спас мир. Так почему теперь его самого кто-то должен спасать? Пусть остаётся петухом, — внёс предложение Елубай.
— Где-то я уже слышал подобный стиль речи, — задумался Сатана. — Ладно, неважно, не до того сейчас. Придётся звать на помощь коллегу Иешуа, то есть, Иисуса. Не думал, что доживу до такого позора.
— Меня всуе не надо звать, коллега, я уже есть вот тут, — сообщил незаметно подошедший Хесус. — И что есть позорного в том, что я буду оказавшим помощь?
— Действуй, коллега, — предложил Сатана. — Не нужно лишних слов.
Хесус провёл ладонью перед лицом Анатолия Михайловича, потом что-то ему сказал и щёлкнул пальцами.
— Ты всё неправильно делаешь! — заорал тот. — Надо сначала воздействовать голосом! Вот же идиот!
— Сколько живу, природа человеческая остаётся неизменной, — высказался Сатана. — Как были неблагодарными свиньями, так и остались. Наверно, правильно, что их всех уничтожат. Но всё равно жалко.
— Хрю-хрю, — откликнулся Кашпировский. — То есть, я хотел сказать, ничего подобного!
— И мне есть жалко, — согласился Хесус. — Но я есть сделавший всё, что мог.
— Что это за придурок? — поинтересовался Анатолий Михайлович.
— Это Хесус. То есть, Иисус, — проинформировал его Жора. — Господь, короче.
— Тот самый? — перепугался гипнотизёр.
— Может, тот самый. А может, двойник, вроде тебя. Мне откуда знать? Я его мамаше со святым духом свечку не держал.
