У Лайшама округлились скрытые забралом глаза. Он? Сын Императора?
Юноша казался изможденным, обессилевшим и не стал сопротивляться, когда его величество сжал его в объятиях с преувеличенным чувством.
— Они его убили, — сказал он.
— Что? — одновременно вскричали государь и варвар.
— Гуонского воина. Они его убили.
Император посмотрел на Лайшама и дернул за поводок, заставляя гепарда приблизиться.
— Он не дался им живым, — вздохнул юноша. Потом, обернувшись к варвару, добавил:
— Я знаю, вам сейчас невероятно тяжело. Но ваш друг сам бросился на них. Все должно было быть иначе. Я заклинаю вас изменить ваше реше…
Рука варвара взметнулась вверх как молния. Он сжал пальцами тунику и рванул ее на себя как простую тряпку. Юный азенат оказался в воздухе. Сначала он размахивал руками, потом схватил Лайшама за запястье. Тот в прямом смысле слова держал его на вытянутых руках.
— Послушай меня хорошенько, — сказал голос из-за забрала. — Ты вместе с твоим народом заплатишь за все, что произошло. Сегодня вечером вы приведете на Большую Эспланаду десять тысяч девственниц. Если этого не будет, наши войска предадут город огню и мечу.
Железная хватка разжалась, и принц упал на землю.
Он тотчас же поднялся, отряхнул с себя пыль и бросил на Лайшама взгляд, полный ненависти.
— Вы сумасшедший, — процедил юноша.
Полоний, который все это видел, пожал плечами и наклонился погладить гепарда. Потом он развернулся и двинулся назад, а его свита покорно засеменила за ним, перешептываясь и звеня оружием.
* * *
К дворцу двигалась делегация сенаторов. Их было около сотни, и все они шли твердым шагом, пряча волнение за выражением гордой решимости; шли вперед в своих узких тогах, глядя на башни огромного здания и переговариваясь между собой. Час назад к ним пришел сенатор Адамант в сопровождении генерала Хассна и объяснил, что добился аудиенции у Императора. «Спасительное решение», — пояснил сенатор. Его величество был готов говорить, готов обсудить с ними положения устаревшей конституции. Теперь ведь не мирные времена. Пришло время покаяться, объявить о священном единении, передать основные полномочия представителям народа.
Сенаторы внимательно выслушали своего товарища. Одни восприняли известие скептически. Другие выразили бурный восторг. Но в одном все были более или менее солидарны. Если Император готов говорить, все можно изменить. Нужно соглашаться. «К чему ждать? — сказал Адамант. — Покажем ему нашу решимость! Отправимся к нему во дворец!»
Многие кивнули. Казалось, планы мятежа решили временно отложить в сторону. Адамант сам признал: устроить восстание — значит рисковать погрузить город в пучину братоубийственной войны. Сенаторы согласились с этим, большинство с облегчением. Адамант назначил им встречу на ступеньках императорского дворца. И теперь они нестройными рядами шли туда под недоверчивыми взглядами прохожих, и на пути их открывались окна, и дети забегали вперед, чтобы объявить об их приближении. Сенаторы идут!
Они и представить не могли, что их ожидает.
Тридцатью шагами выше, в одной из башен, рядом с Императором и генералом Араксом, ликовал сенатор Адамант. Конечно, его радость была спрятана глубоко внутри. Наморщив лоб, прикрыв глаза, он пальцем указывал на делегацию:
— Вот видите, ваше величество, что я вам говорил.
Полоний IV побледнел и сделал знак приблизиться слуге с большим опахалом из павлиньих перьев. Ему не хватало воздуха.
— Именем Единственного, — простонал он, — откуда вы узнали?
Сенатор хрустнул костяшками пальцев.
— У меня сохранились кое-какие связи в сенате. Надежные люди, которые никогда не подведут. К сожалению, их меньшинство.
— Кто бы мог подумать? — прошептал Араке.
Император приложил два пальца к нижней губе. У него дрожали руки, он слышал биение собственного сердца. Весь мир рушился вокруг него, все угрожало ему. В самом городе. За его пределами. В собственном сенате. Широкие стены, которые он годами возводил, широкие стены, защищавшие безудержное воображение монарха от безумия и от демонов, на глазах покрывались трещинами. Государь источал страх каждой клеточкой своего тела, и страх этот вечно преследовал его, как неумолимый рок.
— Но почему? — прошептал Полоний. — Почему именно сейчас? Что я сделал?
— Теперь не время для таких вопросов, — ответил Адамант. — Вы должны как можно скорее расправиться с повстанцами.
— Что вы предлагаете? — спросил старый генерал Араке, поправляя пряжку на поясе.
— Я предлагаю, — ответил сенатор, — немедленно атаковать. Нужно показать другим пример.
— Это безумие, — сказал позади них принц Орион.
Все трое тут же обернулись.
— Сенаторы пришли, чтобы поговорить. Они безоружны.
— Ах да, — сказал Адамант, хмуря брови, — вы, конечно, знаете лучше нас? От нас наверняка ускользнула какая-нибудь деталь, которая самым чудесным образом дошла до вашего сведения. Ваше величество, — продолжил он, возвращаясь к окну, — эти люди прячут под своими тогами кинжалы. Подумайте. На входе никто их ни о чем не спросит. Стражники пропустят их, ведь сенаторы не возбуждают подозрений. И при первом же удобном случае они вас убьют.
— В таком случае почему не отобрать у них оружие? — спросил Орион. — Мы можем приказать их обыскать, попытаться разузнать, в чем дело. Зачем же убивать?
— А кто об этом говорит? — вскинулся Адамант. — Мы же культурная нация. Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы не пролилась кровь. Но я заклинаю его величество как можно скорее принять решение. Через несколько минут делегация будет на Большой Эспланаде. Нужно помешать ей проникнуть во дворец.
— Наши люди начеку? — спросил Император.
— Генерал Раджак Хассн и его гвардия готовы выступить сию же минуту. Я держал генерала в курсе ситуации. Если хотите задушить это восстание в зародыше, можете рассчитывать на него.
— А вы неплохо все устроили, — процедил генерал Араке, глядя на приближающихся сенаторов.
— Это мой долг, — отозвался Адамант.
— Да поможет нам Единственный, — нараспев сказал Император, закрывая глаза.
* * *
Через несколько минут триста вооруженных до зубов солдат выбежали из императорской казармы. У них были стальные щиты, пики и мечи. На их гибких кольчугах сверкал золотой орел на пурпурном фоне, герб Императора.
Командовал ими Раджак Хассн, сидящий верхом на чистокровном скакуне серой масти, а на голове у генерала был шлем из черного металла, заканчивавшийся чем-то вроде клюва. С палицей в руке, он походил на призрака, вышедшего прямо из ада.
