Теперь у магов нет власти. Теперь ни у кого нет власти, есть лишь жалкая возможность выжить и очень много борьбы. Вот, что у них теперь есть — борьба. Может быть, для них это даже лучше, чем праздно сидеть на месте, затухая?
Я поймал себя на том, что перестал вычленять личности. Погиб не человек и даже не целая цивилизация, погиб весь мир, и я с горечью подумал, что придется с этим смириться. С другой стороны, что я могу сделать? Мне не уничтожить фантомов, в моем теле рождается оружие, способное разрушать сковывающие время связи, но ведь граница между мирами разбита, и смертоносные сгустки будут все так же течь бесконечным потоком, потому что само время не имеет ни начала, ни конца. Нет, всех их невозможно уничтожить, пока не восстановится граница между мирами.
Я знал, что проспал мало, но, как бы отвратительно себя не чувствовал, не желал оказаться спящим телом, если время придет, чтобы забрать наши жизни. Я был весь мокрым от слабости, во рту пересохло. Впрочем, если не кривить душой, мое самочувствие должно было быть куда хуже. Тяжело поднявшись, я оправил влажную рубаху, в которую меня переодели, подтянул свободные портки, почти не стеснявшие раны и пробрался к выходу. В комнате спал еще кто-то, но я не стал разглядывать разложенные на полу сенные матрацы.
Тихо отварилась дверь, едва слышно скрипнули плохо пригнанные друг к другу доски. Летящий везде ветер охотно коснулся моей кожи, влажная от пота одежда мгновенно выстудила из меня все тепло, заставив ежиться. Вдох холодного воздуха обжег легкие, очистил разум. Пришло понимание, что промедление может быть опасно, и я повернулся, желая найти Мастера. Нужно было объясниться и рассказать, что мне довелось увидеть.
Темный силуэт, будто сгущаясь, поднялся со скрипнувшей скамьи в углу крыльца.
— Зачем ты встал, Демиан?! — спросил маг. — Мы столько усилий приложили, а ты ведешь себя как глупец…
— Хотелось пить, — спокойно сообщил я, — пришлось пойти поискать воды.
— Тебе стоило только попросить, — возразил Мастер. — Зачем было красться? Ты будто вор, будто хотел сбежать…
— Тогда я прошу, — устало сказал я и присел на ступени, передернув плечами от холодного ветра.
Мастер широко зевнул и быстро спустился вниз, переступив через мою неловко вытянутую ногу.
— Вернись в постель, — велел маг.
— Воды, — напомнил я ему. — Все это подождет, нам надо кое о чем поговорить.
— Это точно нужно делать сейчас? — с сомнением спросил Мастер.
— Да, — не терпящим возражения голосом, заявил я.
— Ладно, сейчас вернусь…
Вскоре маг принес целое ведро приятно теплой воды, которая все это время провела над остывающими углями, и глиняную кружку.
— Вам пришлось начинать все заново, — пробормотал я, глядя на посудину, вылепленную руками Калороне.
— Это неизбежно, — так же тихо ответил Мастер и ушел в дом. Вскоре он вернулся, вынеся мне шерстяное одеяло. За это время я уже дважды зачерпывал воды и теперь принялся за третью порцию.
— Лошади после долгой скачки много пить нельзя, она может умереть, — наставительно сказал Мастер, усаживаясь рядом, и я узнал прежнего мага. Приятно было найти что-то знакомое.
— Я не лошадь, — несмотря на отчетливый протест, Мастер все равно отставил ведро подальше.
— Минут через десять, — пообещал маг, — а то стошнит.
Возможно, он был прав, в желудке я ощущал неприятное жжение. Мы долго молчали, и маг ни о чем не спрашивал, просто неподвижно сидел, глядя сквозь ночь.
— Теперь ночью есть время для сна? — наконец спросил я, лишь бы с чего-то начать разговор.
— Я просто утомился, Демиан, да и что тут еще делать? — в его ответе послышалась мне тяжелая горечь.
— А-а-а, — протянул я, понимая, что он намекает на те силы, которые потратил на меня.
— Ты хотел поговорить?
— Думаю, — осторожно сказал я, — ты бы многое хотел услышать?
— Какая разница, чего хочу я, особенно теперь? — маг резко распрямил спину.
— Ну хорошо, послушай тогда о том, что мне удалось узнать. У меня нет возможности реально оценить вес этого понимания, а вот ты и Северный должны. Ты когда-нибудь задавался вопросом, почему Шива вообще вмешался? — этот вопрос не требовал ответа и я продолжал напряженно. — Вероятности, о которых ты столь много мне говорил, колеблются до последнего. Человеком для Мрака мог быть кто угодно, но фантом нашел меня и предопределил события. Он знал, что во мне есть время, присущее смерти.
Не зная, как объясниться, я замолчал, но Мастер произнес тихо:
— Пожалуй, я встречал упоминания об этом в книгах, но никогда не задумывался что это может значить. Особенные люди, которые, пережив смерть, обретали какие-то чародейские возможности.
— Да о чем ты сейчас? — разозлился я.
— О том же, о чем и ты. Чтобы начать прикасаться к энергиям, чтобы осязать их, нужно претерпеть изменения. Смерть способна разрушить любые границы и с расчетом на это я дал тебе умереть там, на равнине.
Напряжение повисло между нами, но его слова уже ничего не могли изменить для меня.
— Думаю, первого моего опыта было вполне достаточно — натянуто сказал я. — Мы имеем то, что имеем. Нет ничего вечного, даже быстрое время подвержено энтропии. Сила, способная разрушать структуру фантома есть во мне. Это физическое явление, но в моей крови концентрации этого действия недостаточно. Не знаю, как это работает, но обломок палаша, который пробыл у меня в теле, впитал в себя это умение с избытком. Тебе стоит поговорить с Шивой об этом, у меня не было сил завести такой разговор. Думаю, если он не даст нужных объяснений, то хотя бы поделится ощущениями.
— Вот как… — маг казался озадаченным.
— Тот нож, что когда-то я нашел в горах вместе с флягой, обладает теми же свойствами. Он вобрал в себя жизнь своего хозяина, приведя того к порогу смерти. Я видел, как фантомы корчатся от моей крови, Мастер, как воют и отступают, но только нож был способен разрушить их структуру. Этот осколок, что достали из моей ноги, столь же бесценен.
Молчание Мастера сказало больше возможных слов. Он размышлял о том, как можно распорядиться моим телом в сложившейся ситуации. Это размышление было само по себе страшным.
— Ты был в центре города, как ты попал туда?
— О-о, ты как всегда смотришь в самую суть, Мастер. Поговори с Шивой об этом тоже, спроси, зачем на самом деле он выбрал меня. Каждое его слово будет ложью, потому что другой материальный фантом объяснил, почему призраки не убивают таких как я. Мы можем разрушать стены, Мастер. Шагая вдоль границы между мирами, мы бездумно рушим то, что удерживает время за гранью. Мы не имеем права существовать, но фантомы сохраняют нам жизнь в надежде, что наше неосторожное прикосновение пустит их в наш мир.
