«Жаль парня, досталось ему. Тут никакое бессмертие не выручит», - с тоской подумала Доз. За прошедшие сутки она даже привязалась к нему. Но стремление спасать свою шкуру без лишних геройств и заботы о «ближних» давно укрепилось в ее сознании как аксиома.
Единственным доступным сейчас оружием был осиновый кол убитого ею сана. Остро заточенная деревяшка покоилась в просторном внутреннем кармане плаща. Солдат держал ее за локоть, но хватку ослабил, не ожидая никаких неприятностей с ее стороны.
Сейчас верзила слушал очередную забавную историю товарища, и как положено громко смеялся, когда звучала очередная шутка. И разумеется, он даже не заметил, когда девушка слегка присела, опустив при этом руку в карман. Одним резким сильным движением она воткнула кол ему в бедро.
Солдат взвыл, как раненный зверь.
Главного она добилась: рука теперь была свободна. Со всей скоростью, на которую была способна, Доз метнулась в сторону ближайших домиков. Преодолев препятствие в виде невысокого заборчика, она оказалась во фруктовом саду.
Позади уже слышались крики, топот нескольких пар ног. Доз прильнула к стене дома, спрятавшись за досками и деревянными ящиками. Несколько человек пробежали мимо, она осталась незамеченной в тени. Девушка готова была сорваться с места в любой момент, но случая не представилось. В селении началась настоящая паника. Вечерня к этому времени закончилась. Саны и солдаты поспешили принять участие в ее поисках, мимо спешили люди, торопясь поскорее оказаться дома.
Надеяться на то, что ее не найдут было глупо. Бежать тоже было некуда. Забившись в щель между ящиками, она ощутила себя в полной мере загнанным зверьком. Вскоре люди догадались разворошить сваленные за домом доски. Её поставили на ноги и завели руки за спину.
«Уже второй раз за вечер», - подумала Доз.
Один из солдат отвесил ей жесткую оплеуху и, со словами: «Бежать вздумала, тварь? Ну да ничего, от нас не уйдешь!», погнал прочь.
Сопротивляться смысла не было. Неспешной походкой, постоянно подталкиваемая в спину, она вновь вышла на площадь. Теперь обе ее руки держали крепко. Доз увидела Стива, он смотрел на нее с сожалением, по-отечески покровительственно.
К ним подошел крепкий статный мужчина, одетый в рясу цвета золота. Он был, что называется, неопределённого возраста, в нём чувствовалось какое-то внутреннее достоинство. Доз поразилась этим глазам - в них отражалась мудрость, покой и сила. Он смотрел на девушку с искренним удивлением. Доз догадалась, что это и есть отец Антуан. Святой отец внимательно изучал вампиров, которые опустив головы, стояли перед ним. Сейчас они были больше похожи на провинившихся подростков, нежели на кровожадную нечисть.
- Желаете сами войти в Дом Священный или солдаты проводят вас?
Стив еще больше ссутулился.
- Уж лучше сами, - ответила за двоих Доз, тут же поймав испуганный взгляд Стива.
«Лучше так, нежели вновь поведут, подгоняя то и дело пинками», - решила про себя она.
- Отпустите их! - приказал священник.
Солдаты беспрекословно повиновались.
Саны и солдаты расступились перед отцом Антуаном. Тот повернулся и уверенной походкой пошел к церкви. Стив и Доз не спеша последовали за ним.
Доз видела, как сан вошел внутрь, его шаги гулко отдавались в пустом зале. Стив и Доз замерли на пороге, почувствовав присутствие неведомой, пугающей силы. Вампир смотрел в пустоту перед собой, безнадежно и тоскливо. Доз подумала, что должно быть, это взгляд самоубийцы за миг до смерти. Ей стало по-настоящему страшно. Она исподлобья посмотрела на священника, ожидающего возле алтаря.
- Пошли, - сказала она, и одновременно со Стивом переступила порог.
Пол, стены, потолок - все исчезло… Она ощутила, что падает в пустоту, и чем дальше летит, тем жарче становится воздух. Воздух стал словно осязаемым, он вибрировал. Накатила новая волна ужаса. Голос обрывался в пустоте, стало трудно дышать…
Но вместе с тем было ощущение нереальности происходящего. Куда мог деться священник, и почему вдруг исчез пол?
Конверт с письмом колотил в грудь, отбивая вместе с сердцем его ритм.
«Это все мне кажется», - стала убеждать себя девушка, пытаясь успокоиться.
Ее руки начали искать вокруг хоть что-нибудь, за что можно было бы ухватиться. Жар между тем усиливался.
Наконец рука ударилась обо что-то. Доз попыталась ухватиться за единственную найденную опору, расположенную почему-то сверху. Но убедившись, что там гладкая плита, начала молотить по ней. Это безумие на грани паники продолжалось до тех пор, пока боль в ладонях не сделалась нестерпимой. Доз поняла, что так ничего не добьется. Слегка успокоив себя, она положила на поверхность обе руки, подтянула колени, пока они не почувствовали прохладу поверхности.
В этот миг парение в пространстве прервалось, мир вокруг нее перевернулся, жар ослаб, в легкие ворвался поток воздуха, смешанного с тошнотворным запахом ладана. Доз замотала головой, отгоняя от себя пережитое наваждение и открыла глаза. Она поняла, что лежит на холодном каменном полу. Руки, точнее кисти рук, нестерпимо болели.
Казалось, что на нее набросили полупрозрачное покрывало. Она вроде бы видела все, но сквозь пелену тумана.
Но вот кровавые разводы рядом с собой на полу она все же смогла различить. Доз перевела взгляд на ладони; они изрядно распухли и сильно саднили. Девушка стала искать взглядом Стива. Он лежал здесь же в паре шагов от нее. От его посеревшей кожи исходили тонкие струйки дыма, как от потухшей свечи. Тут Доз поняла - он горит. Она подползла к Стиву, и сама, не понимая что делает, заорала ему в ухо.
- СТИВ, ОТКРОЙ ГЛАЗА!!!
Она схватила его за ладонь - та была слишком теплая, можно было подумать, что у него жар.
Доз закрыла глаза и вновь ощутила себя парящей в воздухе. Только теперь она сжимала его ладонь. Стив показался ей засохшим трупом, кожа облепила его череп, он бессильно плавал в пространстве, не в силах остановить парение.
Доз из-за всех сил потянула его на себя и рванулась вверх. Рывок оказался столь сильным, что она больно ударилась головой об пол.
Мир вновь перевернулся. И она снова кричала:
- Это только кажется! Ты просто должен открыть глаза! - откуда взялась такая уверенность, она не смогла бы объяснить ни сейчас, ни потом.
Что есть силы она стала бить его по щекам, оставляя на серой сухой коже красные полосы, пачкая его своей кровью. Это подействовало. Безвольное выражение на его лице сменилось болезненным страданием. Доз продолжала его трясти до тех пор, пока он, превозмогая нечеловеческие муки, сумел-таки открыть глаза. Его зрачки были застланы туманной пленкой, но взгляд постепенно становился осмысленным.
