Диона мгновенно выстрелила в Маракса и попала ему в плечо — демон выпустил Пайпер и, зарычав, спикировал вниз, валя лучницу на землю. Кит схватил стонущую от боли Пайпер за руки и резко потянул на себя. Девушка застонала ещё громче, на что Кит рявкнул:
— Терпи!
До защитных барьеров оставалось всего пару метров, тогда как другие, наверняка пришедшие в движение с первой секунды нападения, частично сдерживали натиск демонов. Пайпер дышала через рот, стараясь не смотреть на следы, оставшиеся от Маракса, и позволила Киту поднять её на ноги. Всего несколько шагов. Демоны ещё не успели подобраться к ним. Энцелад и Артур удержат их, а Диона сбросит Маракса, и тогда они все будут в безопасности. Пайпер нужно лишь несколько мгновений, чтобы открыть портал. Может, господин Илир сумеет ей помочь.
«Вперёд, — убеждала себя Пайпер, глотая слёзы. Плечи были мокрыми и тёплыми от крови. — Иди».
Кит выстрелил в демона, прорвавшегося к ним, и дёрнул Пайпер вперёд. Рёв, стоны умирающих демонов и дрожь земли смешивались с далёким шумом прибоя. Пайпер чувствовала не только боль, сковывавшую всё тело, но и далёкую-далёкую нить, одновременно родную и чужую, обещавшую защиту и угрожавшую уничтожить её изнутри.
Кит толкнул Пайпер себе за спину и выстрелил в ещё одного демона. Энцелад вовремя развернулся, снёс ему голову, упавшую с фонтаном чёрной крови, и вернулся к обороне. Диона всё ещё боролась с Мараксом, пытавшимся прокусить её шею.
Пайпер ощутила прилив теплоты, на мгновение разогнавшую ледяной холод вокруг. Вспышка фиолетового цвета была в самом сердце легиона тьмы, где стоял Иснан, но больше Пайпер не увидела — в её плечи опять впились чужие когти.
Давление на магию усиливалось. Пайпер знала, что это, — Шерая почувствовала, что что-то не так, и отправила подкрепление, — или же господин Илир сумел каким-то образом дать отпор, но все её мысли по спасению или хотя бы содействию в этом терялись в глазах нависшего над нею Маракса с обожженным лицом.
Это был настоящий Маракс. Тот, что боролся с Дионой, — лишь перевёртыш, принявший его облик. Его лицо было целым.
— Здравствуй, Первая, — низко прорычал Маракс, прижимая её к себе и взмахивая крыльями.
Рука Кита уже метнулась к Пайпер, но он не успел.
Острая боль пронзила всё её тело. Маракс поднимался выше и выше, уклоняясь от выстрелов Кита и Дионы, игнорируя крики Пайпер и её попытки врезать ему хоть по какой-нибудь части тела.
«Лерайе! — вопила Пайпер, все силы бросая на то, чтобы помешать Мараксу взлететь как можно выше. — Ну же, Лерайе! Возьми моё тело!»
Сила была близка к взрыву, но хватка Маракса усилилась. Он прижал Пайпер ещё ближе к себе и, уклонившись от очередной стрелы, впился в её шею. Пайпер истошно закричала. Острые клыки проникали глубже одновременно с невидимыми иглами, впившимися в саму её сущность. Пайпер не спасала Сила, поднимающаяся из самых глубин, лишь беспощадно подавлялась. Зато спасала иная магия, фиолетовым светом разливавшаяся в самом сердце легиона тьмы и тончайшим лучом пробившая крыло Маракса.
Демон истошно заверещал, на мгновение выпустив Пайпер из своей хватки. Она не успела пролететь и пары метров, как Маракс вновь схватил её, развернув так, что она видела землю. Там, в окружении демонов, стоял юноша с тёмной кожей и короткими кудрями, смотрящий вверх с неподдельным ужасом. Он вскинул ладонь, и новый луч фиолетового света прошил крыло Маракса, на этот раз в другом месте. А затем ещё один. И ещё один. Маракс, ревя от прожигавшего его крылья фиолетового света, отпустил Пайпер.
Она падала, чувствуя боль, холод и тьму, подбирающуюся со всех сторон. Очень быстро тьма навалилась на неё, и Маракс, метнувшийся за ней, вместо её руки коснулся воздуха.
Эпилог. Осталось лишь дышать
Маракса вёл запах — через людские толпы, странного вида сооружения, двигающиеся на четырёх опорах, и здания, архитектуру которых он не понимал. У него не было желания разгадывать мир людей или пытаться узнать, как они живут, однако это было необходимо. Приказ госпожи эхом звучал у него в голове, и ослушаться Маракс просто не мог.
Хотя очень хотелось. В этом мире было так много источников магии, которые он мог поглотить. Люди, животные, феи, эльфы, вампиры. Он хотел попробовать всех. Но сильнее всего — девчонку с Силой. В прошлый раз ему досталось так мало магии сакрификиумов. В этот же он едва успел войти во вкус, как тот мерзкий двуногий червяк всё испортил.
Маракс шёл, прижимая к спине свои изодранные фиолетовым светом магии крылья, и из последних сил сдерживался, чтобы не прокусить шею какому-нибудь встречному. Госпожа не обрадуется, если появится труп, не вписывающийся в их планы, но Маракса душил голод более древний, чем он сам. Он желал крови и плоти сигридцев, пришедших из первобытных земель, желал ихора уранио́нов и элементалей, в одной капле имевшей столько магии, сколько не помещалось в тщедушные тела смертных.
Кровь Первой была такой вкусной, что Маракс бесился с того самого момента, как упустил её, и вплоть до приглашения госпожи. Он имел полное право первым насладиться кровью сальватора, если, пожалуй, не единственным. Никто, кроме него, не смог подобраться так близко. Даже Иснан, имевший на то больше сил, потерпел неудачу.
Однако эта неудача позволила им приблизиться к решению одной крайне сложной загадки. Имею трудности в установлении связи с господином Карстарсом, ни Маракс, ни кто-либо ещё не представлял по-настоящему, как обстоят дела с Временем. Где оно, у кого, утеряно ли или же запечатано в каком-нибудь сосуде, как Сила до определённого момента. Но Иснан сумел вытащить Первую в особое пространство так, что она сама раскрыла ему все карты. Пожалуй, это было тем немногим, чем Иснан действительно мог гордиться.
Он был отвратительным, жалким существом, рождённым из грязи, и Маракс презирал его за отсутствие сил, необходимых для удержания столь важного поста, который Иснан занимал на самом деле.
Маракс раздражённо поморщился, столкнувшись с кем-то плечом, и подавил инстинктивно желание показать короткие клыки. Хаос скрывал его крылья, дабы избежать паники среди смертных, однако их зловоние и естественный страх будили в Мараксе желание сбросить все иллюзии. Пусть видят, кто рядом с ними. Пусть видят его крылья, его лицо, испорченное бронзовым светом треклятого мага, и обломанные рога, которые никогда больше не росли. С тех самых пор, как эти же самые двуногие черви срезали их, решив, что смогут сломить волю Маракса.
Он остановился, задержал дыхание и досчитал до пяти. Госпожа не обрадуется, если он вновь выйдет из себя. Всё, что от него требовалось, — это идеально выполнить порученное задание, иными словами, прийти к ней, никого не убив. Даже какую-нибудь вшивую псину, которая стояла на пути. А таких было чрезвычайно много.
Маракс свернул в переулок между двумя сверкающими башнями и, проигнорировав нескольких людей, встретившихся ему на пути, едва выдержав их отвратительный запах, свернул направо и дошёл до тупика. С самого своего появления в этом мире он не виделся с госпожой лично, всегда передавал ей послания через демонов помладше, а теперь должен был явиться прямо в её логово — почему-то через брешь, скрытую в столь ужасном месте, в самом сердце людской жизни. Маракс не понимал, как сигридцы ещё не обнаружили эту брешь.
Он передёрнул затёкшими крыльями, разминая их, и сделал шаг вперёд, лёгким движением головы выпуская хаос. Свободные частицы, летавшие в воздухе, мгновенно притянулись к нему, осели на белой коже. Маракс коснулся бреши, и та мгновенно поглотила его. Темнота, давящая на всё его существо, длилась лишь долю секунды. Маракс оказался в длинном светлом коридоре, освещённом странными прямоугольниками под самым потолком.
Запах вёл его дальше, так же, как и невидимая нить, что приклеилась к нему сразу же. Маракс, снова прижав крылья к спине, прошёл мимо нескольких просторных комнат с причудливой мебелью и растениями, которых он никогда раньше не видел, и оказался в ещё одной. Если верить запаху, здесь была кухня. Хотя на кухню, которую знал Маракс, она ничуть не походила. Всё какое-то белое, квадратное, блестящее… А вид за большими окнами — слишком странный. Вокруг были только высокие здания-башни из металла и стекла, не внушающие доверия. Людская архитектура всегда казалась Мараксу чересчур странной и пустой, лишённой всякого смысла.
