- И как бороться с этой тьмой? - нахмурился юноша, поднимая взгляд на старуху. - Что делать с этими мертвецами?
- Гордый ворон должен повернуть свои войска назад, - старая ведьма приглушённо рассмеялась, когда среди воинов послышались громкие недовольные крики. Алак тут же вспыхнул от ярости и резко поднялся на ноги. Эта старуха была сумасшедшей!
- Повернуть войска? - вскрикнул он. - Это невозможно! Ты предлагаешь мне остановить войну? Стоит мне отступить - и Корсаки хлынут в эти земли, сметая всё на своём пути.
- Мы так долго пробивались к Заласу! - крикнул какой-то воин. - Фаргеш совсем рядом, нужно только перейти границу!
Ведьма оставалась спокойной. Она опустила руку в карман и вытащила оттуда несколько костей, начищенных так, что они слабо мерцали и переливались при свете плясавшего в костре пламени. Бросив их на землю, старуха нахмурилась и задумчиво поскребла пальцами затылок. Воины, сидевшие рядом, пристально следили за каждым её действием, словно это было какое-то представление или глупая шутка. Алаку хотелось уйти, но ноги не слушались его. Он должен был досмотреть до конца, понять, чего добивалась эта странная шиттарийка. Что за мотивы были у неё? Месть кому-то? Злость, ненависть? Но Аньюн была спокойна. Если бы кто-то желал молодому Ворону зла, девушка сразу бы почувствовала. И это успокаивало Таодана. Провидица не собиралась ему вредить. Но действия её были странными и пугающими.
- Есть другой путь, - наконец произнесла Мед'ен, - если шаттар не хочет поворачивать войска обратно.
Среди воинов послышался оживлённый гомон. Кто-то крикнул, чтобы Алак сразу соглашался, но юноша махнул рукой, и все разом замолчали. К предложениям ведьм следовало относиться крайне осторожно. Таодан не хотел заключать никаких договоров с тьмой. Если эта старуха предложит перейти ему на сторону тёмных богов, она будет убита сразу же. Молодой Ворон заранее положил руку на меч, висевший на боку. Он не станет якшаться с демонами. И пусть эта ведьма отправляется в самое пекло, если посмеет предложить что-нибудь подобное. Но Алак ошибся. Лукаво прищурившись, старуха просипела:
- Слышал ли гордый ворон что-нибудь о Безликих?
Алак вздрогнул и отрывисто кивнул головой. Отец рассказывал ему эту историю. Она была стара, как мир, и многие уже успели позабыть, о чём в ней говорилась. Сохранились лишь немногие записи тех событий, и одна из таких книжек хранилась в Апраке. Марвин Таодан рассказывал своим сыновьям историю о "Первых Безликих" и даже показывал картинки с различными монстрами, прислужниками Тьмы. С тех пор Алак боялся спать в темноте и всегда оставлял рядом магический светящийся шар. Юноша верил, что это отгонит Безликих, если они придут за ним.
- Дети Тьмы пришли в этот мир больше трёхсот лет назад, - пробормотал Алак. - Их чудом тогда остановили.
Ведьма удовлетворённо хмыкнула. Вновь перебросив кости, она сипло произнесла:
- Знает ли гордый ворон, почему Безликие не рискнули идти тогда на Юг?
Таодан нахмурился. Нет, не знал. Отец говорил лишь то, что Безликие были уничтожены ещё в землях, что сейчас принадлежали Рысям. Тёмные твари и тогда были вызваны в Нагорье Рока, эту часть рассказа Алак помнил очень хорошо. Но в Вэлн Безликие действительно не прошли. И никто не знал причину.
- Действительно не догадываешься? - усмехнулась ведьма, продолжая буравить Алака пристальным взглядом. - А вы, моя госпожа? - она обернулась к Аньюн. Змеиная княжна заметно запряглась, ощутив, что всё внимание окружающих воинов тут же было устремлено на неё. Тяжело вздохнув, девушка произнесла:
- Драконы. Драконье пламя способно уничтожить Безликих.
Алак изумлённо посмотрел на Аньюн. Шиттарийская ведьма расплылась в широкой улыбке и медленно кивнула головой. Теперь Таодан вспоминал - отец говорил ему о клинках, закалённых в пламени дракона. Некоторые из них до сих пор сохранились и передавались из поколения в поколение. Воронье Око, прекрасный меч, который достался Алаку от Марвина, был одним из тех самых клинков. Нахмурившись, юноша осторожно вытащил его из ножен и поднёс к костру. На абсолютно гладком лезвии, на котором не было ни единой царапины, отразилось пламя и тут же заиграло тысячью переливов. Воины изумлённо охнули, а ведьма удовлетворённо кивнула головой.
- Есть другой путь, - повторила старуха и лукаво прищурилась. - Гордый ворон должен оставить дракона в Фабаре.
Алак устремил на Аньюн пристальный взгляд. Девушка казалась взволнованной и обеспокоенной. Её смуглое лицо вдруг побледнело, в глазах отразился страх. Она не хотела покидать Таодана. Княжна не могла позволить ему отправляться в земли Корсаков одному. Для неё это было равносильно смерти. Аньюн слишком сильно привязалась к Алаку. Она поклялась оберегать его ценой собственной жизни. Его гибель девушка попросту не перенесёт. Но ведьма говорила правду, и если Безликие вновь возвращались в этот мир, дракон должен был остаться. Фабар нуждался в защите как никогда.
- Я не покину тебя! - Аньюн замотала головой. - Нет, нет, нет!!! Даже не проси, даже не умоляй! Это безумие, Алак!
- Дракон должен остаться, - продолжала стоять на своём старая ведьма. - Драконье пламя способно уничтожить Безликих. К тому же, вы императрица. Вы должны остаться.
- Я шаттари'хэсс! - закричала Аньюн. - Я змеиная княжна! И я должна оставаться рядом со своим шаттаром, что бы ни происходило! Не смей указывать мне, что делать, ведьма!
Гнев вспыхнул в глазах Змеи, и Алак почувствовал, как воздух вокруг потяжелел от вырвавшейся на свободу энергии. Аньюн была готова в любой момент обратиться в дракона и разорвать старуху на части за оскорбление, нанесённое ей, шаттари'хэсс, предводительнице шиттарийского войска. Теперь Алак понимал, что так поразило Аэгона Ворона в Лань, принцессе Вэлна. Южные девушки отличались решимостью и силой воли, но Питоны были самыми непокорными из них. Аньюн была зверем, готовым сражаться до последней капли крови, и никто не мог сломить её, заставить изменить своё решение. Она была вольной птицей, которую невозможно было пленить, посадить в клетку и заставить петь против воли. Именно это очаровало Алака, когда он первый раз увидел Аньюн. То же самое было и с Аэгоном, когда он повстречался с Лань. Жизнь совершала круг. Тогда императрица тоже до последнего оставалась рядом со своим мужем. И чем всё это обернулось?
Алак уже отрыл было рот, чтобы вновь заговорить, но тихий и нерешительный голос вдруг остановил его.
-Я останусь в Фабаре.
Провидица удивлённо раскрыла старые, заплывшие от морщин глаза, и обернулась. Неподалёку от костра стоял Аньен, закутавшись в свой обитый мехом плащ. Его пони стоял рядом и рыхлил копытом землю, пытаясь добраться до спрятанной под снегом травы. Алак на мгновение потерял дар речи. Он совершенно забыл про Аньена, маленького Змея. Он ведь тоже был Питоном, разве нет?
