Минута проходила за минутой, а Джексон Мид по-прежнему неотрывно смотрел на свое творение, прекрасно понимая, что его мост сможет устоять только в том случае, если у него появится вторая опора и возвратная световая волна сотрясет землю. В противном случае этот искусственный свет просто-напросто погаснет, словно кто-то задует свечу.
Вид небесного моста потряс не только его создателей. Тысячи людей изумленно взирали на небо, боясь пошелохнуться. Облака пара поднимались все выше. Солнце находилось уже так близко к восточному горизонту, что можно было подумать, будто вся Европа охвачена огнем.
Несравненный механик Мутфаул неожиданно сделал шаг вперед, заметив то, чего не видел даже сам Джексон Мид. Сесил Мейчер удивленно глянул на Мутфаула. В тот же миг Джексон Мид понял, что происходит что-то неладное.
Внутренняя часть светового пучка начала вибрировать, причем вибрации эти с каждым мгновением становились все сильнее и сильнее. Небесный мост затрясся, изогнулся и – исчез так же внезапно, как и появился, навсегда оставшись в памяти тех, кому посчастливилось увидеть его в это необычное утро.
Солнце, поднявшееся над горизонтом, золотило черные крыши Бруклина. Чем выше оно поднималось, тем больше расплавленного золота изливалось на городские улицы.
Свет играл в чудом уцелевших витражах выгоревшего дотла Морского собора. Питеру Лейку представились горящие своды черного как смоль храма, развалины которого в скором времени могли порасти буйными дикими травами.
Он услышал глухой стук и, повернувшись к залитому лучами солнца дверному проему, увидел странного типа, потиравшего голову.
– Должно быть, это ты, Перли? – воскликнул он, пытаясь получше разглядеть незнакомца. – Только Перли Соумс способен набить себе шишку, проходя через ворота в сорок футов шириной… – Питер Лейк вышел на середину собора, Перли же принялся прыгать на месте, пытаясь унять боль. – Впрочем, может быть, это вовсе и не ты. Прыгает-то этот дурень как зайчик, который ненароком наступил на гвоздь. – Перли остановился как вкопанный, чувствуя, что вскипающая в нем злоба уже пересилила боль. – Впрочем, большего дурня, чем Перли, свет еще не видел. Он падает со ступенек по два раза в день и стреляет по ошибке в своих же людей. Он путает слова, потому что язык отказывается ему повиноваться. С ним случаются ужасные омерзительные припадки, во время которых он до крови раздирает себе лицо. Чего не умел делать этот подонок – а это редкостный подонок, – так это прыгать по-заячьи. Скажи мне, зайчик, кто ты?
– Перли! – раздалось в ответ.
Перли Соумса невозможно было узнать. Питер Лейк не помнил, чтобы тот был таким огромным и страшным. Перли же посмотрел на него пустыми глазищами и, заметив на его боку рану, довольно осклабился.
– Малютка Гвотми сделал в твоем боку дырку. Об этом мне его братишка Сильвейн рассказал. Надеялся получить награду, а я не поверил мерзавцу и убил на месте.
– И чем же ты его убил? – презрительно усмехнулся Питер Лейк. – Ножиком с рукояткой из слоновой кости? Кастетом? Или, быть может, своей пушкой с рукояткой из эбенового дерева?
– Вот и не угадал! Я убил его этими вот руками. Сильвейн-то у нас был совсем малюткой, куда меньше своего брата Гвотми. Я его вмиг придушил, бедняга не успел даже пикнуть. Ты ведь знаешь, со мной шутки плохи.
– Неужто ты надеешься проделать то же самое и со мной? – спросил Питер Лейк, бесстрашно глядя Перли в глаза. – Прежде тебе этого не удавалось.
– Что верно, то верно, – согласился Перли. – Все это время тебя защищала женщина. Я пытался достать тебя не раз и не два, но каждый раз тебя защищал ее щит. Видно, ей порядком надоело это дело, иначе она не подпустила бы к тебе крошку Гвотми. На свете нет ничего вечного, Питер Лейк. Даже любовь со временем проходит.
– Не проходит, а переходит от души к душе. Она вечна. Но ты никогда не сможешь это понять.
– Кто знает… За это время я сильно изменился. Но согласись, переходя от души к душе, она их опустошает.
– Не думаю, – покачал головой Питер Лейк. – Дарить не значит терять.
– Все это сказки! – завопил Перли Соумс – А как же закон сохранения энергии?! Мир находится в состоянии совершенного равновесия! Когда ты даешь, ты теряешь! Иначе и быть не может!
– Нет, – ответил Питер Лейк. – Законы не абсолютны. Видимость же зачастую оказывается обманчивой…
– Ты в этом уверен? – спросил Перли.
Питер Лейк задумался.
– Нет, – сказал он наконец, – не уверен.
– А все потому, что ты лишился ее защиты! – продолжал настаивать на своем Перли. – Ты остался в одиночестве, Питер Лейк! И потому тебе вот-вот придет конец!
– Может быть, я и беззащитен, – воскликнул Питер Лейк. – Но ты все равно не сможешь справиться со мной!
И тут он сделал то, чего не осмеливался сделать еще никто на свете. Он приподнялся с каменного пола и плюнул в лицо Перли, который в тот же миг выхватил из ножен свой нож. Только теперь Питер Лейк заметил сидящих на стенах и прячущихся за изломанными скамьями Куцых Хвостов.
С трудом увернувшись от ножа, он вскочил на основание поверженной колонны.
– Я ведь просто так не сдамся! Я одной рукой сгребу всех твоих бойцов и заброшу их куда-нибудь на Канары! – Заметив, что Перли пытается ударить ножом по его лодыжкам, Питер Лейк подпрыгнул и, наступив на клинок, прижал его к камню. – Почему ты решил, что вам удастся меня одолеть?
Перли довольно заулыбался.
– Почему? – повторил свой вопрос Питер Лейк.
– Потому что мы прикончили твоего жеребца!
– Не может быть… – пробормотал Питер Лейк.
– Это произошло ровно десять минут назад!
– Я тебе не верю.
– Это твое дело, – фыркнул Перли. – Можешь сам посмотреть!
Он повернулся к своим подручным, стоявшим у него за спиной. В их рядах началось какое-то движение, и вперед вышла дюжина перепачканных кровью Куцых, которые походили на грузчиков с мясного рынка. Они держали в руках отрезанную голову белого коня.
Питер Лейк странно ссутулился и спрыгнул с основания колонны.
– Вот она, твоя неуязвимость, – усмехнулся Перли, поднимая с пола нож. – Видишь, к чему могут привести ложные взгляды?
Питер Лейк опустился на колени.
Перли приставил холодное лезвие к его ключице.
– Я полагаю, ты понимаешь, что сейчас произойдет? – спросил он.
Питер Лейк ничего не ответил.
– Ты будешь гнить здесь до тех пор, пока в город не вернутся бездомные псы. Они зароют твои кости и кости коня где-нибудь возле причала, если только до этого их не растащат крысы. Что касается Беверли Пени, то ты видел ее в последний раз в начале столетия и больше никогда не увидишь! Твой конец – нравится тебе это или нет – можно считать закономерным. О тебе не вспомнит ни одна собака! Ты исчезнешь из этого мира навеки! Все твои усилия были напрасны!
