- И вы знаете, кто это сделал? – с придыханием спросила она у Вещерского.
Едва заметно нахмурилась Марья.
- Выясняем.
- Да что тут выяснять, - голос Марьи теперь звучал еще более сладко. – Это все тот мошенник… правда, Васенька? Представляете, выяснилось, что он мою несчастную сестру обманывал! И меня тоже обманывал!
На длиннющих ресницах задрожала слеза.
- Это просто кошмар какой-то! А как все выяснилось, то решил спалить конюшни, чтобы под суд не идти.
- Вы это о ком? – Аполлон теперь смотрел на Марью.
И не только он.
Вещерский вот, как показалось, ревниво. И такая же ревность привиделась Василисе во взгляде Нюси. Ладислав – восхищенно. Аполлон – зачарованно.
А вот Демьян Еремеевич с немалою задумчивостью. Впрочем, он скоро взгляд отвел и подмигнул Василисе, так, будто знал что-то тайное, известное лишь им двоим.
- О Василии Павловиче, конечно, - теперь в голосе Марьи проскользнули раздраженные нотки. – Знатный мошенник. Такому самое место на каторге, а не среди приличных людей.
- Помилуйте, я давно знаком с Ижгиным, - Аполлон нашел в себе силы возразить. – Милейший человек. И рекомендовали мне его, как весьма сведущего во всем, что лошадей касается. Я ему даже доверенность выписал…
- На что? – Вещерский спросил это тихо.
- На лошадок, - ответила Нюся, крутя бокал в пальчиках, будто любуясь тем, как сверкают искорки в гранях его. – Полечка будет лошадок разводить, но их сперва купить надо. Правда? Я ведь правильно поняла?
Аполлон кивнул.
И как-то совсем уж не радостно.
- А он сам не может. У него дел много. Вот и написал доверенность…
- И вы говорите… простите, но не могу поверить.
- Придется, - меланхолично заметил Ладислав.
- Может, вы ошибаетесь…
- Следствие покажет.
Ненадолго за столом воцарилась напряженная тишина.
- И все-таки… - Аполлон отставил полный бокал, причем с явным сожалением. – Вам стоит встретиться, побеседовать с этим человеком…
- Не получится, - Ладислав подвинул к себе блюдце с тем самым бланманже, щедро украшенным ягодами малины.
- Отчего же?
- Мертвые никогда-то разговорчивостью не отличались. А уж такие и подавно…
Глава 10
Аполлон побледнел.
И бледность эта не осталась незамеченной. Нюся, прихлебнув морса, похлопала сопровождающего по спине и сказала:
- Не переживай так, найдешь другого поверенного. Да и вообще… может, правы они, и тебе вовсе свезло. Вот маменька говорит, что этот народец страсть до чего вороватый. Если за ними не приглядывать…
- Извините, - Аполлон поднялся и, пожалуй, чересчур уж резко. – Мне… срочно необходимо встретиться с… с управляющим. И…
Он дернул узкую полоску галстука.
- А я? – Нюся выпятила губки. – Ты меня бросаешь?
- Идем.
- Я не хочу!
- Тогда оставайся.
- Не волнуйтесь, - губы Вещерского растянулись в некоем подобии улыбки, которую при изрядной доле воображения можно было бы счесть дружелюбной. – Мы проводим вашу даму.
- Да… простите… дела… если все так, как вы говорите, то…
Аполлон спешно откланялся, унося с собой рваный сизый туман, окутывавший всю его фигуру плотным облаком, будто шалью пуховой. И дышать разом стало легче.
Интересно.
И, пожалуй, этот интерес возник не только у Демьяна, коли бывшего купца и будущего промышленника взглядами провожали все. Кроме, пожалуй, Нюси, выглядевшей, в отличие от прочих, донельзя обиженною и даже оскорбленной.
Впрочем, обида не помешала ей оценить бланманже.
И крохотные эклеры.
Тарталетки с вишневым кули и взбитыми сливками. Свежие ягоды, политые медово-винным сиропом. Томленые груши под мягким сливочным сыром с шоколадною посыпкой.
Нюся, вдруг словно позабыв обо всем, ела.
И ела.
И снова ела, не замечая никого-то и ничего вокруг. А прочие наблюдали за нею так, будто не за человеком, но за преудивительным животным из царского зверинца. И Демьяну было неудобно за их любопытство. И за свое собственное, заставлявшее вглядываться в хрупкую фигурку.
Но…
Ни тумана, ни чего-либо, на туман похожего, Демьян не заметил.
- Извините, - Нюся отодвинула очередную опустевшую тарелочку. – Я, когда волнуюсь, всегда ем без меры.
- А вы волнуетесь? – ласково осведомился Вещерский, за что и получил локтем в бок от супруги, явно не одобрявшей этаких вот волнений по-за посторонних девиц.
- Волнуюсь.
- По какой причине?
- Обыкновенной, - с некоторым раздражением произнесла Нюся. – Меня, если вы не заметили, бросили только что. А ведь это он настаивал на встрече. Я сегодня вовсе никуда не хотела идти. У меня сегодня грязевые обертывания и еще минеральные ванны. Вы принимали когда-нибудь минеральные ванны?
- Не доводилось.
- Я принимала, - Марья все же соизволила снизойти до Нюси. – И вправду крайне непорядочно. Вы отказались ради него от процедуры, а он…
- Скотина.
Марья усмехнулась.
- Нет, вы не подумайте. Меня учили всякого рода политесам, - Нюся откинулась на спинку стула и погладила плоский живот. – Только одного понять не могу, почему быть скотиной – это нормально, а сказать о том неприлично.
- Сама в догадках теряюсь, - Марья слабо улыбнулась.
А Демьян посмотрел на Василису, которая в свою очередь смотрела в окно. За окном этим была улица, светлая, какая-то белая, будто песком припорошенная.
Люди гуляли.
И…
Наверное, наглостью будет предложить подобное, но…
- Не хотите ли прогуляться к набережной? – спросил Демьян.
- Хочу, - тихо ответила Василиса.
- А я? – Нюсино возмущение было настолько искренним, что Демьян и сам едва не поверил, что что-то да обещался ей. – И вы меня бросаете?! Это просто невозможно.
- Я вас не бросаю, - сказал Ладислав.
- Вам как раз можно, - Нюся махнула рукой. – Я вас в первый раз вижу.
- И как?
- Никак. Маменька запретила мне гулять с незнакомыми людьми.
- Когда-то вы маменьку стали слушать? – не удержался Демьян.
- А вот аккурат сейчас и стала. Ладно, я и сама доберусь, - Нюся встала и сыто икнула, взгляд ее блуждающий остановился на Демьяне. – Или все-таки поможете? Тут недалеко…
- Мы вас на автомобиле отвезем, - Вещерский подал руку княжне. – Будем счастливы пообщаться поближе…
- Да, да, - как-то совсем уж неискренне отозвалась Марья. – Здесь совершенно не с кем побеседовать… на всякие полезные темы.
Взгляд, которым она одарила Вещерского, говорил, что княжна знает, какие именно темы будут затронуты в вечерней беседе.
- …буду рад, если вы позволите представить меня вашей матушке…
Демьян подал руку, и узкая ладонь Василисы осторожно коснулась ее. Колыхнулся туман и отступил, скрылся внутри Демьяна.
На набережной воздух был влажный, тяжелый. Назойливо и как-то чересчур уж резко пахло морем, и йодистый запах этот пронизывал все вокруг: белоснежный камень лестницы, что спускалась к самой воде, и парапеты, и дерева, и хрупкие ландыши, которыми торговала благообразного вида старушка.
Демьян не удержался.
- Спасибо, - Василиса приняла скромный букет с улыбкой. – Раньше здесь было иначе…
- Лучше?
- Нет, что вы. Пожалуй, что просто иначе… ни этого вот… - она провела ладонью по теплым перилам. – И домов куда как меньше. Вообще тетушка говорила, что места здесь на редкость беспокойные, а потому никто-то особо не спешил селиться.
Налетевший ветер потянул за подол Василисиного платья, словно желая закрутить ее в вихре солоноватых брызг. Где-то далеко кричали чайки, то ли плакали, то ли наоборот, смеялись.
- И земля потому здесь была дешева. Батюшке ее супруга землю пожаловали, но после и тетушкин муж еще купил, под конюшни…
- Под те, что стоят?
- Да, - она тронула фарфоровые колокольчики. – Он их и начал-то строить, а уже потом, после смерти, его и тетушка взялась. Ей тоже, я думаю, часто говорили, что неженское это занятие, что можно дело или продать, или отдать управляющему. Она вот не отдала. А я…
