Подойдя к двери комнаты Лайтвуда, я вытащила из волос острую тонкую заколку, которую носила как раз на такой случай, и проколола подушечку пальца. Закрыла глаза и зашептала старый старый заговор, приложив кровоточащий палец к дверному косяку. Раньше у меня не было возможности добраться до Лайтвуда через его жилье, а сейчас... Что ж. Попытка не пытка.
Скоро здесь будет весело, а свидания перестанут волновать Лайтвуда на какое-то время, это точно.
Я спрятала заколку под край ковровой дорожки и почувствовала, как по телу пробежала знакомая теплая волна.
Остается только дождаться вечера. Надеюсь, Лайтвуду понравится мой сюрприз. Это ему за менестрелей.
Покончив с делом, я отряхнула руки и направилась в столовую, откуда доносились запахи, кажется, рыбного супа и овощей. Полезная еда светлых! Для темных прием пищи пропадал зря, если не подавали мясо с кровью, умеренно ядовитые грибы и старое вино. За длинным столом, накрытым белой скатертью, уже сидели строгая Лили и Бенджамин, который накинул льняную салфетку себе на голову, как будто шляпу.
— Медея! Я полководец!
— Очень похож, — одобрила я, усаживаясь рядом. Настроение вдруг стало решительно прекрасным.
Нужно будет предупредить Бенджамина, чтобы с наступлением сумерек не выходил из комнаты. С ним, конечно, ничего не случится в любом случае. Но... на всякий случай, в общем.
— Как ты относишься к тому, что твой отец опять женится? — без обиняков спросила я у Лили, стоило ей поднести ко рту ложку с супом.
К ее чести, вздрогнула она почти незаметно и продолжила есть.
— Я рада, что мой отец обретет свое счастье, мисс Медея, — тихо и холодно проговорила она, промокнув рот салфеткой.
Невольно я восхитилась: истинная светлая леди! Тихая, вежливая, воспитанная в духе соблюдения приличий и уважения к правилам.
Неужели с ней будет так же весело, как и с Сэмюэлем?
Окажись я на их месте, кандидатка в мачехи бежала бы из особняка так быстро, что пятки бы сверкали. Ну, во всяком случае, я бы приложила к этому все усилия. Что ж. Попытка не пытка. Вдруг получится немного подтолкнуть Лили в нужную сторону?
— Разумеется, я тебя понимаю, — поддержала я. — Но как к будущей свадьбе относишься ты сама?
— В каком смысле? — нахмурилась Лили.
Она выглядела искренне сбитой с толку, темные брови хмурились, в серых глазах плескалось недоумение.
— Ты хочешь, чтобы твой отец женился? — уточнила я тоном Проклятого, принявшего образ змея, чтобы предложить людям запретные яблоки.
— Я… — Она замерла и опустила глаза. — Брак отца — это не мое дело.
Голос ее был спокойным и чистым, как ручеек.
Лили выглядела праведнее невесты Триединого и явно не собиралась осуждать отца за его выбор.
А стоило бы. Что ж, у меня еще остались в рукаве козыри.
— Разумеется, твое, — доверительно зашептала я, подавшись ближе к Лили. — Но мы с тобой почти ровесницы, я старше всего-то на три года.
Она вздрогнула, опустив в суп ложку, которую только-только взяла в руки.
Совесть внутри шевельнулась, но я усилием воли снова ее усыпила.
Потом поест.
А посеять семя раздора за ужином — священная обязанность любого гостя. Это каждый темный знает.
— Это не имеет значения, если отец будет счастлив, — спокойно ответила Лили, не поднимая взгляда
Достойно держится.
Я посмотрела на Бенджамина, который упоенно размазывал еду по тарелке и косился на дверь — наверняка ждал, пока принесут сладости и вел себя тихо, чтобы строгая Лили не заставила есть невкусный суп.
— А как же Бенджамин? — тихо спросила я у нее, мысленно попросив у Бенджамина прощения за то, что срываю его маленький хитрый план.
Со щек Лили сошла вся краска, она наконец посмотрела мне в лицо, пристально и внимательно.
— Что вы имеете в виду?
— Я стану его мачехой, — угрожающим шепотом произнесла я.
Лили сглотнула и посмотрела на брата. Сурово нахмурилась.
— Бенни, пока ты не съешь суп — десерт не подадут.
Какая изысканная жестокость! А еще светлая.
— Ну Ли-и-или! — сморщился он. — Я не хочу суп! Это невкусно!
— Это полезно!
Подмигнув Бенджамину, я положила руку на ладонь Лили. Наклонилась к ней ближе.
И принялась врать.
— Послушай. Я не хочу, чтобы из-за меня в вашей семье возникли ссоры или недопонимания, — проговорила я. — Если ты против нашего брака с твоим отцом — я это пойму. Ты должна поговорить с ним.
— Я…
Лили выглядела растерянной, как будто до этого ей такая мысль и в голову не приходила. Светлая! У них пунктик на самоотверженности и на том, что благо других — превыше всего. Полный бред, на мой взгляд. Для темных, к примеру, собственная выгода — на первом месте. И это более логичный подход. Поди там разберись, что для другого благо, а что — нет. С самим собой как-то проще. И то не всегда выходит угадать.
— Это ради Бенджамина, — проникновенно сказала я, приложив ладонь к груди. — Ты не должна держать это в себе, пойми. Будет только хуже. Семья — это как лес, где все взаимосвязано. Если из леса исчезнут насекомые, то погибнут растения, вслед за ними уйдут птицы и звери, земля станет пустынной и мертвой. То же произойдет и с семьей, где друг от друга возникают секреты. Ты должна быть откровенна. Если не со мной, то хотя бы со своим отцом.
Я внимательно смотрела в серые глаза Лили, окруженные длинными ресницами, и тщательно старалась удерживать на лице обеспокоенное выражение. Приходилось в уме высчитывать нужное количество толченого корня мандрагоры, которое необходимо для приворотного зелья в объеме трех унций — достаточном, чтобы свести нужного человека с ума, а спустя пару недель его похоронить. Чтобы не успел надоесть своими чувствами.
Надо будет, к слову, испробовать его на Лайтвуде.
— Я… — начала Лили и закусила губу. — Я не должна лезть… в дела моего отца.
— Нет! — воскликнула я. — Это ведь и твои дела тоже. Ты почти заменила Бенджамину мать.
Мы обе посмотрели на мальчика, который уже успел избавиться от супа — судя по всему, здесь не обошлось без магии, уж очень честные у него были глазки и уж очень невинно он на нас смотрел.
Парень не промах. Он точно светлый?..
— Я… — Лили сглотнула и посмотрела на меня. — Я поговорю с отцом.
Победа! Теперь Лили заявится к Лайтвуду и скажет ему, в присущем ей вежливом стиле, что против нашей свадьбы.
Отлично.
Еще один гвоздь в крышку гроба нашей помолвки.
— Если вы друг друга любите, то… — тихо начала Лили.
Я не успела начать ее переубеждать, когда в коридоре послышались шаги.
— Мы как раз поспели к ужину, Сэмюэль, — раздался голос Ребекки, а вслед за этим в дверях показалась и она сама.
Невысокая, приземистая, в белой широкополой шляпе с вуалью, она была похожа на гриб с толстенькой окруженной "юбкой" ножкой.
При виде меня ее лицо, покрытое тонкой сеточкой морщин и толстым слоем пудры, перекосилось.
— А что эта… девушка здесь делает?! — круглые голубые глаза Ребекки стали еще круглее, широкий рот искривился.
Сэмюэль, высокий и тощий, шарахнулся назад. Побледнел до нежно-зеленого оттенка.
Я дружелюбно ему улыбнулась.
— Бабушка! — радостно закричал Бенджамин, выбегая из-за стола и бросаясь к ней. — А мы десерт ждем!
— Я так рада видеть вас, Ребекка, — нежно пропела я, вставая и делая книксен, нарочито неловкий. — Могу ли я звать вас мамой? Раз скоро мы станем одной большой семьей?
Сэмюэль позеленел сильнее и посмотрел на меня с ужасом.
Ребекка угрожающе прищурилась.
Я спрятала улыбку.
К вечеру дружная семья Лайтвудов будет похожа на бочку с порохом — не будь я Медея Даркмор!
Глава 12
Я опустила взгляд, позволяя Ребекке собраться с силами, чтобы устроить мне взбучку.
Не позволит же она в самом деле называть ее мамой? Она, кажется, не настолько светлая. В последнюю нашу встречу она обозвала меня змеей подколодной и пообещала костьми лечь, лишь бы не дать Лайтвуду испортить себе жизнь, взяв меня в жены.
