Поднявшись с прибрежных камней, я еще раз окинул взглядом озеро, поверхность которого начала металлически поблескивать в первых лучах восходящего солнца, и побрел вверх по дороге, к смотровой площадке.
* * *
— Не бойтесь, не бойтесь меня! Я не сделаю вам ничего плохого!
Мужчина, бежавший последним, остановился, угрожающе подняв копье:
— Что тебе надо?
— Я Пришедший и ищу людей!
— Мы не те, кто тебе нужен, иди своей дорогой. — Мужчина махнул рукой в противоположную сторону.
— Погоди! — Женщина и второй мужчина, остановившиеся поодаль от моего собеседника, подбежали к нему и принялись горячо спорить. До меня долетали только отдельные слова: «Чужой… может указать дорогу… если возьмем с собой… трудно…»
— Хорошо, беги за нами! — наконец крикнул один из мужчин, тревожно озираясь по сторонам.
Я перебежал дорогу и присоединился к незнакомцам. Мельком взглянув на меня, они продолжали путь.
Мы свернули на одну улочку, потом на другую, перелезли через разрушенную каменную ограду, продрались сквозь колючий кустарник, вскарабкались по крутой узкой лестнице, вырубленной прямо в скале, и оказались в каком-то круглом помещении без крыши, похожем на колодец.
— Здесь мы сможем переждать погоню. Устраивайся, Шун. — Один из мужчин начал расстегивать плащ, собираясь передать его женщине.
— Погоди, успеем еще отдохнуть, — остановила она его движением руки и выжидающе посмотрела на меня. Мужчины последовали ее примеру.
Несколько минут мы молча разглядывали друг друга. Знакомство наше произошло так быстро, что только сейчас я смог как следует рассмотреть моих новых товарищей.
Все они были темноволосы, одеты в традиционные для горожан синие одежды и удивительно молоды. Юноши, которых первоначально я принял за взрослых мужчин, сжимали в руках длинные копья с плоскими стальными наконечниками; на широком поясе девушки висел короткий, похожий на кинжал меч в кожаных ножнах. Юноши были хорошо сложены, но ничего примечательного в их внешности я не заметил. Девушка же показалась мне настоящей красавицей — судя по всему, она-то и была вождем и душой компании. Чуть раскосые глаза, придававшие ее смуглому круглому лицу особое очарование, смотрели на меня с нескрываемым любопытством и симпатией, однако я почему-то не сомневался, что при всей ее женственности Шун в случае необходимости не замедлит пустить в дело меч.
— Значит, ты Пришедший? — помедлив, спросила она. — И зачем же ты ищешь людей?
— Плохо быть одиноким в чужом мире.
Она кивнула:
— Одиноким плохо быть в любом мире. Но ты, как я вижу, не первый день в Городе и уже встречался с людьми? — Вероятно, она имела в виду мою одежду: штаны Лэя, плащ и сандалии, полученные мною в доме Чанси. — Почему же ты не ужился с ними?
— Ну, тому были особые причины…
— Какие? — тут же спросил один из юношей, тот самый, что предлагал мне идти своей дорогой.
— У нас нет оснований доверять каждому встречному. Мы и так проявили легкомыслие, позволив тебе присоединиться к нам, — добавил второй.
— Что ж, у меня нет причин что-либо скрывать.
— Вот и отлично. За беседой время пройдет быстрее. Эхуань, где твои запасы? Итсу, выгляни, посмотри, что происходит снаружи, — распорядилась Шун и, выйдя в центр окруженного стенами пространства, опустилась на земляной, поросший желтоватой травой пол.
Эхуань, передав девушке свой плащ, отошел к глухой стене, сложенной из плотно пригнанных каменных глыб, и принялся копьем раскидывать кучу булыжников у ее основания. Второй юноша исчез в низком полукруглом лазе, ведущем на лестницу.
Едва Шун успела устроиться на плаще, а я как следует осмотреться, вернулся Итсу и сообщил, что погони не видно. Вслед за ним подошел Эхуань, держа в руках небольшой сверток. Усевшись рядом с нами, он распаковал выпачканную в земле холстину и достал несколько кусков вяленого мяса и пригоршни три сморщенных сушеных плодов.
— Итак, ты собирался рассказать нам о себе, — напомнил он, сопровождая свои слова приглашающим жестом.
Рассказ мой занял совсем немного времени. Из восклицаний слушателей я уяснил, что о Се они слыхом не слыхивали, хотя и сами изредка встречали коренных жителей Города, которых осталось, на их взгляд, считанные единицы. О Чанси они не только слышали, но и неоднократно видели как его самого, так и Эрфу, и госпожу Сихэ. Известие о смерти Чанси не произвело на них никакого впечатления, упоминание же о Сихэ изрядно развеселило юношей, из чего я заключил, что имя этой дамы давно стало нарицательным в колонии восточных купцов. В общем, незатейливая история моих злоключений снискала мне полное доверие Шун и ее друзей.
— И что же ты теперь собираешься делать? — поинтересовался Эхуань, когда я закончил свое повествование.
— Не знаю, — откровенно признался я. Действительно, я как-то не задумывался о том, что буду делать, встретившись с людьми: устроюсь на службу к восточному купцу, вернусь ли к Эрфу или отправлюсь посмотреть, что же представляет собой Лабиринт. — Мне все здесь одинаково чуждо.
— Угу, — удовлетворенно кивнул Эхуань и, переглянувшись с остальными и, видимо, получив их согласие, продолжал: — В таком случае нам по пути. Мы идем к рыбакам и остаемся у них жить. Если хочешь, присоединяйся к нам.
— К рыбакам? Честно говоря, после разговора с Чанси у меня сложилось на их счет не слишком лестное впечатление, — с сомнением сказал я.
— Конечно, а с чего бы вдруг Чанси стал говорить о них что-то хорошее! Эти люди не чета купцам — они не мародерствуют в развалинах Города, не алчут богатства умерших, не бегут в Лабиринт и не развлекаются самоубийствами. Они просто живут, — неожиданно горячо заговорила Шун. — Быть может, их жизнь слишком проста, быть может, она даже сурова, но это жизнь людей, а не крыс-трупоедов. Это нормальная человеческая жизнь, и купцам, развращенным богатством мертвецов, страхом перед Лабиринтом и ожиданием грядущих почестей на родине, она не может нравиться. А нам такая жизнь кажется единственно достойной. Или ты не согласен?
— Я почти ничего не знаю о рыбаках. Слышал только, что они поклоняются солнцу.
— Чего же тут плохого? Лучше молиться Огненной Черепахе, чем Желтой, лучше поклоняться солнцу, власти и богатству, лучше хоть во что-нибудь верить, чем идти в Лабиринт.
— Я гляжу, Лабиринт вам прямо-таки омерзителен!
— А тебе, когда ты на шапу смотришь, тошно не становится? — вопросом на вопрос ответила Шун.
— По-моему, шуаны довольны своим существованием.
— Скотским существованием, во-первых, а во-вторых, шуаны — это лишь переходная ступень к шапу. Не многим удается на ней удержаться. Однажды побывавший в Лабиринте непременно туда вернется. Впрочем, если ты не хочешь идти к рыбакам, уговаривать не будем.
