— Не двигайтесь с места и не привлекайте к себе внимания. Скоро я к вам прибуду.
— Чего еще изволите-с?
— Не испытывай моего терпения, лекарь. Ты забавляешь меня, но все-таки не зарывайся. Мне нынче не до шуток. И на сей раз Шепот и Хромому это так просто с рук не сойдет.
Дверь в комнату отворилась.
— С кем ты разговариваешь, Костоправ? — спросил Одноглазый.
Я вздрогнул. Он стоял по ту сторону сияния, не замечая его. Значит, мне это не снится.
— Со своей подружкой, — усмехнулся я.
И тут же почувствовал приступ дикого головокружения. Что-то отделилось от меня, оставив привкус изумления и раздражения одновременно. Придя в себя, я увидел, что Одноглазый стоит на четвереньках и обалдело моргает.
— Что это за чертовщина? — сердито спросил он.
Я потряс головой.
— Башка как чугунная. Не надо было пить столько пива. А в чем дело-то?
Одноглазый подозрительно прищурился:
— Ястреб Молчуна прилетел. Они приближаются. Спускайся. Нужно срочно менять план.
— Они?
— Хромой с девятью солдатами. Поэтому и надо пересмотреть план. Сейчас у нас силы неравные, и не в нашу пользу.
— Да уж.
Солдаты, естественно, из Отряда. Спокойствие гостиницы их не обманет. Гостиницы — средоточие жизни в сельской местности. Капитан частенько устраивал в них засады против мятежников.
Молчун добавил мало что нового. Сказал только, что наши преследователи в шести милях, а значит, времени у нас всего ничего.
— Эй! — Меня внезапно осенило. Я понял, зачем Взятые примчались в Медополь. — Есть у тебя фургон с упряжкой? — спросил я хозяина. Я так и не удосужился узнать, как его зовут.
— Ага. Я вожу на нем продукты из Медополя, с мельницы и пивоварни. А что?
— А то, что Взятые охотятся за бумагами, о которых я уже говорил.
Мне пришлось раскрыть их происхождение.
— Те самые, что мы откопали в Облачном лесу? — осведомился Одноглазый.
— Да. Слушайте. Душелов говорила, что в них упомянуто настоящее имя Хромого. А еще там есть тайные записи колдуна Боманца, где, по всей вероятности, зашифровано имя Госпожи.
— Ни фига себе! — воскликнул Гоблин.
— Вот именно.
— Ну, и что это нам дает? — спросил Одноглазый.
— Хромой хочет заполучить свое имя. Предположим, он увидит, как люди с фургоном делают отсюда ноги. Что он подумает? Аза раззвонил, что бумаги были у Ворона. Он же не знает, что мы не нашли их на корабле.
— Аза идет сюда с Хромым, — знаками просигналил мне Молчун.
— Прекрасно. Именно этого я и хотел. Все идет по плану. Хромой решит, что мы пытаемся сбежать вместе с бумагами. Особенно если разбросать на земле несколько листочков.
— Понятно, — сказал Одноглазый. — Только людей у нас для отвлекающего маневра маловато. Вол да хозяин гостиницы — вот и вся команда.
— Кончайте трепаться и начинайте что-то делать, — заявил Гоблин. — Они приближаются.
Я подозвал толстяка:
— Твои друзья с юга должны оказать нам одну услугу. Скажи им, что это их единственный шанс выбраться отсюда живыми.
Глава 48
Гостиница. Засада
Четверо южан потели и дрожали. Они не понимали, что творится, и не одобряли того, что видели. Но одно они усвоили твердо: если они откажутся нам помочь, им крышка.
— Гоблин! — заорал я на лестнице, задрав голову. — Ты их видишь?
— Погоди еще чуток. Сосчитай до пятидесяти — и вперед.
Я сосчитал. Медленно, принуждая себя не торопиться. Я боялся не меньше южан.
— Пошли!
Гоблин кубарем скатился по лестнице вниз. Мы кинулись в сарай, где стояла упряжка с фургоном, вылетели на дорогу и поскакали на юг, изображая захваченных врасплох беглецов. Отряд Хромого на мгновение остановился, посовещался и устремился за нами. Я заметил, что Хромому приходится подгонять солдат. Они не очень-то рвались в драку со своими прежними приятелями.
Я скакал в арьергарде, позади Гоблина, Одноглазого и фургона. Одноглазый сидел на козлах. Гоблин ехал верхом на лошади рядышком с повозкой.
Мы вихрем неслись по извилистой дороге, подымавшейся к югу от гостиницы на лесистый холм. Хозяин сказал, что леса тянутся дальше на несколько миль. Сам он вместе с Молчуном, Волом и южанами ушел вперед.
— Эй! — предупредил нас чей-то окрик.
Перед глазами мелькнул лоскут красной ткани. Одноглазый выпрямился, цепляясь за постромки. Гоблин рванул к нему поближе. Одноглазый прыгнул.
На мгновение мне показалось, что он промахнулся. Ноги Одноглазого волоклись по земле, вздымая пыль. Но он все же вскарабкался на коня, лег на живот за спиной у своего друга и метнул на меня злобный взгляд: только, мол, попробуй ухмыльнуться.
Я все-таки не удержался.
Фургон ударился о заготовленные бревна, подпрыгнул и завихлял из стороны в сторону. Лошади заржали, стараясь его удержать, но не смогли. Повозка с упряжкой полетела с дороги вниз, с треском ломая деревья, и развалилась на части. Кони оглашали окрестности ржанием, в котором смешались ужас и боль. Люди, подстроившие крушение фургона, немедленно дунули прочь.
Я погнал коня во весь опор, мимо Гоблина, Одноглазого и Ростовщика, крича южанам, чтобы они не останавливались и убирались отсюда к чертовой матери.
Проскакав еще четверть мили, я свернул на тропу, о которой рассказал мне толстяк, забрался подальше в лес, чтобы меня не увидели с дороги, и подождал Одноглазого. А потом мы с ним вместе помчались обратно к гостинице.
Хромой со своей бандой подъехали к месту крушения фургона, где по-прежнему раздавалось отчаянное ржание лошадей.
И началось.
Крики. Вопли. Предсмертные хрипы людей. Шипение и рев заклятий. Я не думал, что у Молчуна есть хотя бы шанс, но он сам вызвался добровольцем. Мы надеялись, что фургон отвлечет внимание Хромого и массированная атака застанет его врасплох.
Когда мы выехали из леса, приглушенный расстоянием шум за спиной все еще продолжался.
— Все не так уж плохо, — крикнул я. — Иначе давно стало бы тихо.
Я не чувствовал того оптимизма, который старался изобразить. Мне совсем не нравилось, что схватка затянулась. Я надеялся, что они быстренько нанесут удар и смоются, потрепав Хромого настолько, чтобы он приплелся в гостиницу зализывать раны.
Мы загнали лошадей в сарай и разошлись по укрытиям.
— Нам не пришлось бы так надрываться, если бы Ворон тогда прикончил его, — пробурчал я на ходу.
Давным-давно, когда я участвовал в захвате Шепот, пытавшейся переманить Хромого на свою сторону, Ворону выпала фантастически редкая возможность расправиться с ним. Но Ворон не воспользовался ею, хотя у него со Взятым были и личные счеты. Теперь его милосердие обернулось проклятием для всех нас.
