Ростовщик пошел в свинарник, где мы наспех соорудили легкую баллисту, бывшую частью нашего первоначального плана. Гоблин простеньким заклинанием замаскировал его под борова, неотличимого от остальных хрюшек. Мне казалось, что баллиста нам вряд ли пригодится, и я велел Росту не высовываться зазря.
Мы с Гоблином поднялись наверх, следить за дорогой и восточной грядой. По плану Молчун почти сразу после атаки должен был рвануть — чего он вовремя не сделал — в ту же сторону, что и южане, а потом, заметая следы, пробраться лесом к этой гряде и наблюдать оттуда за гостиницей. Я хотел, чтобы часть людей Хромого погналась за южанами, приняв их за нас. Самим южанам я об этом не докладывал. Я только надеялся, что им хватит ума драпать вперед без оглядки.
— Ха! — воскликнул Гоблин. — Вон он, Молчун! Жив, курилка!
Вскоре показались еще люди. Лиц я отсюда не различал.
— Всего лишь трое, — пробормотал я. Это означало, что четверо погибли. — Проклятье!
— Думаю, им удалось его подранить, — сказал Гоблин. — Иначе их бы здесь не было.
Меня это не успокоило. Полевой командир я был неопытный и не привык справляться с чувствами, которые неизбежно возникают, когда ты узнаешь, что люди погибли, пытаясь выполнить твои приказы.
— А вот и всадники.
Они выехали из леса, приближаясь к гостинице по Тряской дороге и отбрасывая длинные тени.
— Шестеро, — сказал я. — Нет, семеро. Значит, они не погнались за южанами.
— Похоже, всем им здорово досталось.
— Элемент неожиданности. А Хромой с ними есть? Не видишь?
— Нет. Вон тот… Ба, да это же Аза! А на третьей лошади — старина Шед. И хозяин гостиницы сзади, перед замыкающим.
Уже лучше. Стало быть, численность противника уменьшилась вдвое. А я потерял только двоих из семерых, принимавших участие в атаке.
— Что будем делать, если Хромого с ними нет? — спросил Гоблин.
— Поживем — увидим.
Молчун уже скрылся с дальней гряды.
— Вот он, Костоправ! Перед хозяином гостиницы! Похоже, без сознания.
На такое я не смел и надеяться. Но Взятый действительно выглядел так, словно был в отключке.
— Пошли вниз! — скомандовал я.
Сквозь щель в ставне я увидел, как они въехали во двор. Не ранен был только Аза. Руки у него были привязаны к седлу, ноги — к стременам. Один из раненых спешился, развязал Азу и, приставив к нему нож, заставил помочь остальным. Досталось им всем по-разному. Шед, казалось, был при последнем издыхании. Хозяин гостиницы выглядел получше. Его, по-видимому, просто сильно поколотили.
Солдаты заставили Азу с толстяком снять Хромого с лошади. Я чуть было не выдал себя невольным возгласом. Взятый лишился правой руки почти по плечо. На теле у него было еще несколько серьезных ран. Но он, конечно, оклемается, если полежит под защитой своих подчиненных. Взятые — ребята живучие.
Аза с толстяком двинулись к двери. Хромой обмяк, как сырая веревка. Человек, понукавший Азу, распахнул дверь.
— Нет! — очнувшись, прохрипел Хромой. — Западня!
Аза и хозяин гостиницы бросили его наземь. Аза начал удаляться на цыпочках, зажмурив от страха глаза. Толстяк пронзительно свистнул. Его свирепые собаки выскочили из сарая.
Гоблин с Одноглазым метнулись во двор. Я прыгнул и бросился на Хромого, пытавшегося подняться на ноги.
Мой меч вонзился ему в плечо поверх культи. Единственный кулак Хромого саданул мне прямо в живот.
Из меня со свистом вырвался весь воздух. Я чуть было не отрубился и осел на землю, выблевывая кишки и слабо соображая, что творится кругом.
Собаки бросались на солдат Хромого и рвали их в клочья. Несколько псов набросились на Взятого. Он молотил их кулаком, убивая с одного удара.
Гоблин с Одноглазым выдали ему все, на что были способны. Отмахнувшись от их заклятий, как от дождичка, Хромой вмазал Одноглазому и повернулся к Гоблину.
Тот побежал. Хромой, шатаясь, ковылял за ним. Уцелевшие мастифы вцепились ему в спину.
Гоблин бежал к свинарнику, но, поскользнувшись, растянулся в грязной луже. Хромой навис над ним, замахнувшись для смертельного удара..
Копье, выпущенное Ростовщиком, пробило ему грудь и вышло на три фута из спины. Хромой зашатался — истерзанный низенький человечек в коричневом, вцепившийся в копье. Казалось, все его силы сосредоточились на этой торчащей из груди палке. Гоблин откатился в сторону. Рост в свинарнике зарядил баллисту и выстрелил еще раз.
Вж-Вж-жих! Копье пронзило Взятого насквозь и сбило с ног. Собаки вцепились ему в глотку.
Я перевел дух. Нашел свой меч. И тут из кустов ежевики, росших возле пруда футах в двухстах к северу, до меня донесся какой-то шум. Рядом с кустами взад-вперед бегал одинокий пес и рычал. Аза, больше некому. Спрятался в единственное доступное укрытие.
Я встал. Толстяк помог подняться Одноглазому и схватил с земли чей-то меч. Мы втроем сгрудились над Хромым. Он лежал в луже крови, слегка повернувшись набок. Маска его соскользнула, и нам открылось изъеденное временем лицо, которое она скрывала. Хромой вяло отбивался от собак, не в силах поверить в случившееся.
— И все впустую, — сказал я. — Бумаг здесь давно уже нет.
— Это тебе за брата! — воскликнул толстяк и замахнулся мечом. Однако он был так избит, бедняга, что удар получился слишком слабым.
Хромой пытался собраться с силами. Тщетно — сил у него больше не было. Он понял, что умирает. После стольких веков. После того, как он пережил Белую Розу и гнев Госпожи, которую предал в битве при Розах и в Облачном лесу.
Глаза у него закатились, и я понял, что Хромой зовет мамочку на помощь.
— Скорее, мы должны убить его! — сказал я. — Он призывает Госпожу.
Мы рубили, кололи и кромсали. Псы рычали и кусали. Он не умирал. Даже когда мы выбились из сил, в нем еще теплилась искорка жизни.
— Давайте оттащим его на задний двор.
Мы так и сделали. И там я увидел Шеда, лежащего на земле рядом с солдатами, бывшими нашими братьями по Черному Отряду. Я поднял глаза к тускнеющему горизонту и заметил Молчуна, который приближался к гостинице. За ним шли Ведьмак и Масло. У меня немного отлегло от сердца. Слава Богу, что эти двое уцелели! Сколько я их помню, они всегда были неразлучны. Не представляю, что было бы, переживи один из них другого.
— А Вола убили?
— Да, — откликнулся толстяк. — Его и этого парня, Шеда. Вы бы видели, как они дрались! Выскочили на дорогу и стянули колдуна с коня. Вол отрубил ему руку. А еще они вдвоем убили четверых солдат.
— Как погиб Вол?
— Кто-то раскроил ему голову мечом, точно спелую дыню.
