Дыхание парило по влажным губам, пока они искали в себе силы отстраниться друг от друга. Он чувствовал, как сильно сжимает тело лисицы в объятиях, чувствовал, что её пальцы зарываются ему в волосы на затылке, но она не пытается отстраниться от него, не бежит, как напуганный зверь и не атакует из желания отомстить.
Сэт усмехнулся, и она ответила ему тем же.
Он опрокинул её на спину в смятую постель, навис над ней, любуясь раскрасневшимся лицом девушки. Рыжие локоны разбросаны на простынях вихрем. Зелёные глаза с искрой смотрят на него. Она не пытается закрыться или скрыть наготу своего тела — полностью открыта перед ним. Что это?.. Как подменили. Сомнений хватает на мгновение, чтобы снова наклониться к ней, не чувствуя, что сейчас он находится в её власти, и с каждым поцелуем и движением тела навстречу — он сильнее привязывает себя к ней.
Глава 6
Иногда мир преподносит сюрпризы. Кайра просила у духов благословения, ступая на скользкую и опасную тропу, но она устояла, не уронила лицо, не опозорила свой трижды проклятый род. В княжестве росомах, в лютых снегах и безжалостной зиме, где даже любимая и такая родная осень не похожа на лисборскую, лисица впервые почувствовала себя не пленницей. Танец ли тому виной, искривлённые лица женщин-росомах, чьи мужи засматривались на дивную лисью красу и вихрь из рыжих волос; завистливые ли взгляды рабынь, которых князь не одарил вниманием. Они ведь ждали, что он накажет её, навсегда отвернётся от непокорной жены и дерзкой девчонки, но… он остался с ней рядом, оказался в её власти, почувствовал дыхание осеннего леса, что вырос за ночь вокруг них. Зелёный мягкий мох стал им постелью. Золотые листья покрывалом, укрывшим от холода и пытливого взгляда. Сосновые иглы осыпались с древа и очертили защитный круг, чтобы ни один злой дух, ни один проклинающий взгляд или грязное слово не долетели до них. Лиса защищала свою обитель.
В мире по-прежнему оставались вещи необъяснимые. Кайра понимала, как по ощущениям преобразилась их спальня, как они оказались в родных лесах Лисбора, всего на несколько часов до рассвета, пока Бог солнца не проедет на своей колеснице по небосводу и утренняя заря не заглянёт к ним в окошко. Золотые волосы рассыплются по полу, минуют потухший камин, доберутся до постели и озорливо тронут лицо спящего князя.
Кайра смотрела на мужчину. Они заснули лишь под утро, когда горизонт едва начал светлеть, напоминая о прошедшем времени. Камин в комнате потух, и остыли за ночь угольки, но под боком у князя, в его объятиях, которые по-прежнему оставались крепкими, лисице было тепло и уютно. Впервые она чувствовала себя защищённой рядом с ним, не пыталась ощёриться зверем, укусить его за пальцы и расцарапать кожу. Что-то изменилось после благословения духов, словно на этот день она забыла об обидах и вражде, о неутолимом желании отомстить ему за пролитую кровь. Впервые князь остался с ней и не покинул её ещё до полуночи. Так было раньше, когда он уходил прочь, едва притронувшись к ней, не получив ни ласки супружеских рук, ни тёплого взгляда, ни любящего слова. Они оставались врагами, а врагам и спать положено порознь. И вот ей выпал шанс. Впервые за долгое время. Отомстить князю. Кровь за кровь. Он так крепко спит, что не услышит. Не заметит, как рыжая смерть с лицом зверя нависнет над ним, а когда спохватится — алый месяц уже очертит дугу на его горле и месть княжны Лисбора свершится. За весь лисий род. За мать и за отца. За себя.
Пояс с кинжалом лежит на столе у постели, манит белой ручкой из оленьей кости. Так близко, что она может рассмотреть каждый изгиб линии рисунка, выжженного рукой мастера. Росомаха сражается с медведем и побеждает его в бою. Таков был их князь. Свирепый воин. Такой ему сделали подарок на семнадцать лет. С того времени князь стал сильнее, обжился новыми шрамами, стал старше. И вот сейчас он мог так глупо погибнуть. От руки собственной жены, в своей постели, от своего драгоценного подарка, восхваляющего его силу духа.
Он спал так крепко и спокойно, словно не смыкал глаз с того дня, как убил лисьего князя. И ничуть не похож на убийцу.
Впервые…
Кайра протянула руку, завозилась в объятиях мужчины, который не проснулся, не моргнул глазом, не сжал её в объятиях крепче. Он не чувствовал угрозы, не чувствовал дыхания смерти, и едва лишь сквозь сон ощутил, как что-то ласково льнёт к его щеке — то была ладонь лисицы. Жена касалась его лица, всматривалась в его черты, словно увидела по-новому.
Зарянка смеялась, сидя у них на окне, и расчёсывала золотые косы.
— И что ты там увидела? — князь вздохнул, не открывая глаз.
Лисица улыбнулась.
— Тебя.
— Меня? — росомаха удивился. Тёмные брови приподнялись над опущенными веками. — Ты же меня видела, — словно предчувствуя подвох в ответе лисы, Сэт приоткрыл один глаз, подозрительно посмотрел на девушку. В свете рассветного солнца её волосы блестели и напоминали разгоряченное июльское солнце.
— Таким не видела.
Сэт потянул носом воздух. Запах осеннего леса защекотал ему ноздри. Он ощутил в нём запах полыни и костра, запах родниковой воды и цветов, запах мёда и молока. Удивительно, как одна женщина смогла создать целый мир за одну ночь.
Закрыв глаза, он крепче обнял девушку и почувствовал, как она легла ему на грудь. Рыжие волосы крупными прядями рассыпались по его руке и плечу, защекотали шею. Он почувствовал её дыхание на коже. Тёплое, размеренное. И она тоже была тёплой. Ласковой. Нежной. Будто влюбилась. Происходящее казалось чем-то нереальным — приятным сновидением, которое развеется, как только солнце поднимется над горизонтом, прогонит рассветный туман, и вместе с ним исчезнет лиса из его постели, исчезнет лес Лисбора и рухнет весь мир.
В дверь постучались. Края леса отступил от дубовой двери. Лисица встрепенулась, но князь её не покинул и глаз не открыл. Он досыпал, не замечая зарянки, и на стук не ответил. Не иначе как всем в княжестве стало любопытно, жива ли лиса, не убил ли её князь ночью. Какую молву по племени разнести? Не пора ли готовить погребальный костёр или рыжекосое чудовище в безымянную яму нести.
Постучались во второй раз.
Князь нахмурился. Кайра почувствовала, как он напрягся телом. Мужчине не хотелось вставать и приступать к обязанностям. Лес снова расступился под стук, дошёл до защитного круга из иголок, когда росомаха недовольно ответил:
— Ну, кого там нелёгкая принесла?
— Князь, не серчай. Послы прибыли из племени Медведя. Встретить надобно, обогреть, накормить, развлечь с дороги.
— Так накорми и напои, развлеки.
— Без тебя никак, князь. Дело важное. Обидятся гости, чай враждовать племенами начнём…
Князь подобрался, разрушил объятия, сел в постели и потянулся за одеждой. Защитный круг лопнул, и лес Лисбора исчез. Кайра не лезла под руку к мужчине, не пыталась удержать его и уговорить, но и постель не покидала, прижимала шкуры к груди, хранившей тепло его тела, и наблюдала за князем. Сэт с раздражением и неохотой натягивал на ноги сапоги, надевал ремень с кинжалом на пояс. Кайре показалось, что он на секунду задумался, будто понял, что подсунул врагу оружие прямо в руки, но потом звякнула застёгнутая бляха, мужчина повернулся, глянул на неё. Что-то изменилось в его взгляде, но Кайра не знала названия тому чувству. Не сказав ни слова, мужчина отворил дверь. Пытливый нос тут же сунулся и попытался заглянуть в комнату, чтобы выведать, что приключилось с лисой. Кайра увидела, как у старейшины глаза на лоб полезли, а рот раскрылся, словно у рыбы, выброшенной на берег. До того у него был глупый вид, что она рассмеялась, а у князя от её смеха в груди зазвенели колокольчики.
***
Послы задержались в княжестве. Три дня князь вёл с ними беседы, разливал из бочек мёд, угощал гостей молочными поросятами, предлагал стать братьями и объединиться против других племён в их общей войне за мир. Кайра сидела по правую руку от него, улыбалась гостям, но в разговор мужей, приехавших без жён, не вмешивалась. Она видела, как они смотрят на неё, будто не верили, что князь Стронгхолда действительно взял в жену чужеземку, княжну Лисбора, чудом не сожжённого дотла. Маленький лисий князь бегал между столов, ломящихся от угощения, гонялся за дворовым псом Мортом или играл с Кайрой, которую за руку под одобрение князя вытащил из-за стола танцевать. Все в княжестве заметили, как князь смотрит в сторону лисы, как дозволяет ей больше, чем позволил бы другой жене или любимице. Баловал ли он её при гостях, чтобы показать, что лиса у него не в плену, а добровольно пошла замуж за него и не желает мести за пролитую кровь, был ли в том холодный расчёт или искренние чувства, в которые мало кто хотел верить — известно лишь Богам, что взирают на них с высоты небес и отмеряют каждому свою судьбу, добавляя в неё и сладостей, и соли, и перца.
