Это 'чего-либо' оказалось очень знакомой личностью – мохнатым полосатым котярой больших размеров. Баюн, закинув цепь себе через плечо, получив сходство с волжскими бурлаками, тащил ее в обратную сторону. Учитывая, что наш вес одинаков (ну, почти), выходило полное уравновешивание усилий – мою силу компенсировал Баюн с силой трения, что увеличивалась с каждым витком.
Пыхтя, как паровоз, и фыркая от прилива чувств (думается мне, что тут было вовсе не удовольствие, если сказочный кот не был любителем перетягивания каната), Баюн тянул на себя цепь, и та понемногу двигалась. Думается мне, что очень скоро затянет на свою сторону тот кусок, что я успешно отвоевал. Часто пробуксовывая от натуги и тяжелой работы, Баюн сосредоточился на этом действе и ничего не замечал вокруг себя.
Ощущая себя в своем праве – царь же, в конце-то концов – я подошел сзади и ухватил котяру за загривок, поднимая того в воздух и поворачивая его к себе лицом. Обалдевший от полной неожиданности Баюн сопротивления не оказал. Сразу не оказал, но узнав меня, он бросил быстрый взгляд на цепь, потом на меня и снова на цепь. Ошибка моя была в том, что я не рассчитал габариты котяры. Мягкий, но здоровенный кулачище (когти-то кот побоялся все-таки выпустить) влетел мне в скулу и помог встретиться телу и ближайшим кустарникам.
Как только Баюн избавился от моих рук, он немедленно подхватил цепь, что длиннющим золотым питоном проблескивала в траве, и принялся наматывать ее на дуб, бегая вокруг ствола.
На втором круге я пришел в себя, выпутался из мелкого, но приставучего кустарника и наступил на цепь, когда Баюн промчался мимо. Металлические гладкие кольца в мохнатых лапах не удержались, и кот проскочил по инерции несколько метров пустым, пока смог остановиться. Развернувшись и заметив меня возле своей драгоценной ноши, он поднял шерсть дыбом и с диким мявом метнулся на меня,… чтобы повиснуть в воздухе. Ученый предыдущим разом, я решил воспользоваться телекинезом.
– Ну, – потирая ладони от одержанной победы, я стал прохаживаться вокруг кота, который вовсю извивался в воздухе, – теперь колись – зачем мою цепь захотел стащить?
– Это моя цепь! Моя!! – закричал котяра, силясь дотянуться до меня и цепи. – Ты не имеешь прав, Кощей, забирать ее у меня.
– Цепь золотая? – поинтересовался я, царапая ногтем одно из звеньев, и ответил сам на вопрос. – Золотая. А все золотые предметы должны лежать у меня в сокровищнице.
– У нас договор!!! – еще пуще задергался и повысил децибелы Баюн, когда увидел, что я стал собирать цепь с земли.
– Это какой же? – удивился и выпустил предмет из рук, чтобы подойти поближе. – Ничего про договоры не знаю, так что не вешай мне лапшу на уши.
– Я твой сундук храню на вершине этого дуба, – уже потише добавил кот и с искоркой надежды посмотрел на меня. – Верни цепь, а?
Я поднял голову, пытаясь рассмотреть тот загадочный сундук, что был моим, но хранился не в сокровищнице, а этим пушистым колобком в полоску. Сквозь ветви и листву рассмотреть нельзя было не то чтобы сундук, но и целую мебельную стенку.
– Что за сундук? – поинтересовался я с любопытством.
– С твоей иголкой, – поведал мне Баюн. – Та, что лежит в утке, а утка в зайце, а заяц в сундуке.
Хм, я еще раз честно попробовал высмотреть хоть что-то на дереве, но быстро сдался. На таком дубе можно спрятать целый гардеробный склад с продукцией и не найти. Правда, слова про иголку (в которой, якобы, спрятана моя смерть) заставили задуматься. Если Баюн и в самом деле честен, то обижать ради длинной (аж триста метров толстой и ровненькой с радующим сердце и глаза блеском) цепи будет нехорошо. Пока я размышлял, котяра прекратил свои трепыхания и смотрел на меня с надеждой. Я даже решил было, что он скопирует знаменитую 'шрековскоко кота' мордочку. Через минуту я разочарованно перевел взгляд на цепь, не дождавшись подобного зрелища. То ли местные коты не привыкли лебезить и унижаться, то ли заграничные анимашники постарались на славу…
Вид драгоценного предмета вновь пробудил во мне золотую лихорадку. Здравый рассудок поборолся с жадностью и был забит, затоптан и запихнут в темный и сырой закуток.
– Фиг с ним, – отмахнулся я от кота с его словами и взвалил цепь на плечо, – с этим сундуком. Я бессмертный, и никакие иголки мне не страшны – это сказки для доверчивых простаков.
Баюн снова превратился в огромный пушистый шар и выпустил когти, стараясь дотянуться до меня. Шипением стал сильно смахивать на компрессор, спускающий воздух. На мое счастье, вся волшебная сила (читай – магия) осталась при мне, и кот продолжал висеть в воздухе.
– Доберусь до замка, – пообещал я Баюну, – освобожу. А пока ты только мешаться будешь.
В ответ послышались угрозы и фырканье. Хе, хорошо, что еще до оскорблений не дошел.
– Кощей, ты тиран и деспот, – вразрез с моими мыслями раздались крики котяры, – сатрап и вор!!! Цепь верни!!!
На этот раз, когда мне никто не мешал, работа пошла ходко. Всего лишь десять минут, и вся длинная золотая змея лежала возле моих ног. Эх, хорошо-то как! Именно такие минуты я и люблю – странная 'золотая' зависимость пугала, но и кайф предоставляла необыкновенный, когда пополнял свое подземелье новыми сокровищами.
Когда я появился в замке, обмотанный цепью, как мумия бинтами, причем больше половины ползла следом, то наткнулся на Ягу. Та расположилась на лавочке в компании с Лихом и щелкала семечки.
– Опять Баюна ограбил! – всплеснула бабка руками, распознав цепь. – Ох, не надоест же тебе, Кощей, за золотом гоняться.
Отмахнувшись от ее слов, я торопливо направился в подвалы, желая как можно скорее выгрузить пополнение своей казны на законное место. Правда, слова про 'опять ограбил' краем дошли до моих ушей, заставив чуть-чуть призадуматься над ними. Но только чуть-чуть…
Только через пару часов я смог вылезти из подземелий и отправиться на кухню перекусить. Заодно и поинтересовался насчет странной фразы, зацепившей меня.
– Бабуля, – прочавкал я, щедро откусывая от пирога с малиновым вареньем и запивая горячим чаем, – а что вы там про цепь говорили?
– Сначала прожевать надобно, а только после энтого и спрашивать, – покачала головою Яга в ответ на мой вопрос.
– Так я буду есть и слушать, – привел я веский, на мой взгляд, аргумент. – Уши же в еде участия не принимают…
– Ладно, – махнула рукою Яга, – расскажу. Хотя там и рассказывать нечего. Кот Баюн считается охранником сундука Кощея с его смертью. Сундук тот висит на огромном дубе, самом старом в лесу. На том дубе Баюн тренируется в сказаниях и песнях, двигаясь по цепи – золотой.
