— Гарри, Драко, я рад вас видеть.
Они невнятно что‑то пробормотали в ответ.
— У вас все в порядке?
— Да, – Гарри нашел в себе силы, взглянуть в глаза директору, – мы тут прогуливались.
— Я тоже частенько прохаживаюсь здесь. Свежий воздух, чудесный вид. Можно спокойно подумать.
Дамблдор, казалось, никуда не собирался уходить. Он отрешенно теребил свою бороду.
— Ну, мы пойдем, – слова Драко вывели директора из задумчивости.
— Да–да, – все еще рассеянно произнес он, глядя на двух спешащих подростков и, прежде, чем они скрылись за очередным поворотом, добавил: – Гарри, очень хорошо, что ты правильно понял мои слова, – после чего продолжил свой путь.
Гарри и Драко, обернувшиеся, заслышав голос Дамблдора, удивленно смотрели на его удаляющуюся фигуру.
— Что это он имел в виду? – спросил Драко, когда они снова направились в сторону совятника.
— Не знаю. Он часто говорит загадками. А ты чувствуешь себя при этом таким дураком.
— Поттер, для этого тебе не надо общаться с директором, ты и так не очень‑то… – Драко не договорил, заметив, что Гарри отстал.
— Малфой, вот ты не можешь промолчать, да? У тебя что, вечное словесное недержание?
Вопреки ожиданиям Гарри Драко весело рассмеялся:
— Браво, Поттер, пребывание в моем теле, явно благотворно влияет на тебя. Ты уже почти научился ехидничать. Но до признанных мастеров этого искусства тебе еще далеко.
— Ты имеешь в виду себя?
— Я имею в виду профессора Снейпа. По сравнению с ним даже я блею как ягненок, а не язвлю.
— Ну, если в комплект к этому умению идут скверный характер, длинный нос и полный рот ядовитой слюны, то надеюсь, что никогда не заслужу звания мастера.
Драко захохотал:
— Все лучше и лучше, только смотри, чтобы он не услышал твои попытки, а то места мокрого не оставит. Пойдем лучше, письмо отправим.
И они пошли дальше как два закадычных друга, посмеиваясь над хорошей шуткой. Если бы кто‑то сейчас увидел их, мадам Помфри заполучила бы в Больничное крыло нового пациента, считающего, что он доучился до галлюцинаций.
Следующие дни проходили в тревожном ожидании. Оба, и Гарри, и Драко, каждое утро высматривали знакомого филина среди почтовых сов, залетающих в Большой зал во время завтрака. Гарри надеялся, что их уловка сработает, и Драко разрешат не присутствовать на Рождество в Малфой–мэноре. Драко же напротив совсем не был в этом уверен, более того, он боялся, что такое явное неповиновение разозлит отца, и тогда он лично явится в Хогвартс, чтобы забрать своего непослушного отпрыска.
Походы в Запретную секцию прекратились как‑то сами собой, чаще они встречались в Выручай–Комнате и подолгу молчали, не решаясь начать разговор. Они приносили с собой учебники и занимались или делали вид, что занимаются.
И вот как‑то вечером Гарри не выдержал:
— Слушай, Малфой, я никак не могу понять кое–чего.
— Почитай внимательней, поймешь, – не отвлекаясь от книги, отозвался Драко.
— Да нет, я не про учебу, – Гарри поднялся с давно облюбованной им софы и сел за стол напротив Драко.
— А про что? – тот нехотя поднял голову.
— Я уже полтора месяца живу в ваших подземельях и до сих пор не могу разобраться, какой ты на самом деле.
— А тебе это так важно? – Драко откинулся на спинку стула и сложил на груди руки.
— Ну, ведь я – это ты.
— Не обольщайся, Поттер, мной ты не станешь никогда.
— Ты понял, о чем я, – Гарри нетерпеливо отмахнулся.
— Ну хорошо, что именно тебе не понятно?
— Ты занимаешься с Крэббом и Гойлом, без тебя они не сдали бы ни одного экзамена, это и ежу понятно. Ты утешаешь плачущих малышей. Вокруг тебя постоянно крутятся первокурсники, как будто ты их всеобщая любящая бабушка. Зачем тебе это?
— Что значит «зачем»? Это моя жизнь, Поттер. И если она не соответствует твоим о ней представлениям, это твои проблемы, – жестко начал Драко.
Гарри испугавшись, что он сейчас замкнется в себе и не скажет больше ни слова, поспешил исправиться:
— Я не то хотел сказать. Глядя на то, как ты относишься к ученикам с других факультетов, и подумать нельзя, что со слизеринцами ты совсем другой.
— Моей благосклонности хватает не на всех.
— Ты опять уходишь от ответа. Ведь они тебя действительно любят, значит, есть за что. Тогда почему только слизеринцы знают тебя с этой стороны?
Драко внимательно смотрел на Гарри, думая, что же такого неправильного произошло во вселенной, что они с Поттером сидят вот так друг напротив друга и обсуждают, почему не все любят Малфоя.
— Я помогаю Винсу и Грегу, потому что они мои друзья. Когда мы познакомились, им было наплевать на мою фамилию. Им был интересен маленький мальчик с забавным именем, который почему‑то с гордостью представлялся незнакомым людям. А мне, в свою очередь, было интересно, почему они не спешат навязаться мне в приятели. Ведь многие, даже взрослые, узнав, что я Малфой, старались всячески ублажить меня, исхитриться, чтобы я запомнил именно их и непременно упомянул в разговоре с отцом. Какое‑то время это доставляет удовольствие, развлекает, но потом начинает раздражать. Ты видишь, что тебя используют, и начинаешь поступать также. Уже в одиннадцать лет я был циником, считал, что все должны радоваться знакомству со мной. Пока не встретился с одним нахальным очкариком. Он был единственным, кому я первым протянул руку, и единственным, кто ее не принял.
Гарри опустил глаза. Многое из того, что говорил сейчас Драко, он понимал и пережил сам. Кое‑кто общался с ним, только потому, что он был тем самым Мальчиком–который–выжил. А если бы он был самым обыкновенным подростком, им бы даже не заинтересовались.
— Ты хочешь сказать, что я виноват в том, что ты ненавидишь всех вокруг, кроме своего факультета?
— Я этого не говорил. Как не говорил и того, что ненавижу всех. Мне нет до них никакого дела.
— Ну хорошо, оставим это. А что насчет малышей? Они же просто боготворят тебя.
— Наверное, потому, что я всегда хотел иметь младшего брата или сестру.
— Вот так просто?
— Да. А обязательно все должно быть запутанно?
Гарри пожал плечами. Он получил очередную порцию информации для размышления и создания в своем мозгу нового образа Малфоя.
— Что‑то я разговорился. Знаешь, Поттер, мне начинает казаться, что ты подлил мне Сыворотку Правды.
— Не такой уж я и коварный. Это так действует мой честный и открытый взгляд, – Гарри наивно похлопал ресницами.
— Ты хочешь сказать мой честный и открытый взгляд.
Гарри рассмеялся, улыбнулся и Драко.
— Ладно, на сегодня откровений хватит, в следующий раз будет твоя очередь рассказывать о себе.
— Мне и рассказывать‑то особо нечего, – возразил Гарри, – до одиннадцати лет любой волшебник знал обо мне больше чем, я сам. Да и сейчас порой случается услышать о себе что‑нибудь такое, чего даже не подозревал.
