— Вот об этом я и говорил, — горестно вздохнул аму Нарин. — Неопытный вожак может оступиться, и тогда не он будет управлять стаей, а стая поглотит его без остатка!
— Чем нам это грозит? — быстро спросил Ник, на всякий случай придвинувшись ближе.
— Когда стая теряет вожака, она становится неуправляемой.
— То есть они и правда могут на нас напасть?
— Они сейчас способны напасть на кого угодно, если им покажется, что этот «кто-то» представляет угрозу.
— А как же кровные узы? — нахмурилась я, старательно давя подступающую панику. — А связь с парой? Они что, и ее проигнорируют?!
— Богини! — тихо ахнула позади нэла Арти. — Нарин, я его не чувствую! Мой Ноэн… он не реагирует на зов!
— Он и не будет реагировать, — мрачно отозвался мрон. — Пока его держит стая, ты до него не достучишься. Разве что всем вместе попробовать? Может, хотя бы так мы сумеем разбить эту связь?
В этот момент над нашими головами раздались громкие хлопки, а затем и пронзительный крик, в котором мне тоже почудилась угроза.
— Грифоны… — зачарованно выдохнула Ланка, запрокинув голову. — Летят сюда. Быстро.
Я вскинула голову и обнаружила, что в нашу сторону со всей доступной скоростью мчатся крылатые родичи химер. По-видимому, когда возле барьера не осталось нежити, они тоже поспешили домой. А увидев, как на нас надвигаются их бескрылые братья, не на шутку встревожились.
Они, правда, не умели создавать порталы, поэтому времени на возвращение им понадобилось гораздо больше, чем оборотням. Однако, едва домчавшись до Норна, они один за другим спикировали вниз и буквально рухнули неподалеку, без раздумий заняв позицию между людьми и неторопливо приближающимися химерами.
Причем ни один из них даже не усомнился в том, что поступает правильно: исходящую от сородичей опасность они ощущали, наверное, даже лучше, чем мы. Даже Алозаль… грифон мастера Миррта… не остался в стороне и, едва приземлившись, тут же прикрыл нас широкими крыльями.
При виде такой реакции я ощутила холодок между лопатками, однако в это самое время химеры неожиданно остановились. Не знаю точно, сколько их тут было, просто не успела подсчитать, но даже навскидку можно было с уверенностью сказать, что в бою они потеряли немногих. Вот только если час или два назад я бы сказала, что это прекрасно, то сейчас меня обуревали сомнения. И воцарившаяся в Норне оглушительная, прямо-таки мертвая тишина их только усиливала.
Недаром воинственные женщины Норна попятились, не отрывая взглядов от своих… когда-то близких и родных, а теперь вдруг кажущихся чужими мужчин. Недаром грифоны все теснее смыкали строй, красноречиво демонстрируя, что будут биться с ними до последнего вздоха. С их появлением обстановка в городе еще больше накалилась. Силы, можно сказать, уравнялись, однако облегчения это не принесло. Напротив, лично мне стало еще тревожнее. Казалось, что вот-вот кто-то не выдержит и все полетит в тартарары. Брат на брата… отец на сына… богини, кто бы только знал, как это остановить?! Грифоны уже от нетерпения начали рыть лапами землю. Кто-то грозно заворчал. Кто-то даже качнулся вперед, словно специально нарываясь на трепку…
Однако химеры по-прежнему не двигались. А у меня в какой-то момент возникло стойкое ощущение, что со стороны стаи нас буравят не сотни, а всего лишь один напряженный взгляд. Причем знакомый взгляд. Очень и очень тяжелый, но все же не яростный и отнюдь не ненавидящий, а скорее… ищущий? Даже, я бы сказала, ждущий.
— Ниэль, ты куда?! — ахнула Ланка, когда я достала из кармана чужой перстень и, сжав его в руке, решительно зашагала вперед.
— Оставь ее, рыжик, — остановил ее спокойный голос Ника. — Она знает, что делает.
— А вдруг ее там съедят?!
— Не съедят. Голову даю на заклание, что даже пальцем не тронут.
— Это еще почему?!
— Потому что химеры ведут себя слишком терпеливо. Безумцам такой самоконтроль не под силу. А значит, они отнюдь не безумны. Просто над ними по-прежнему довлеет воля вожака. А вот над ним, как ты понимаешь, не довлеет никто и ничто… кроме его собственной пары.
— Чего-о?! Какая еще пара?! И причем тут наша Ниэль?!
— Ох, рыжик, какая же ты у нас глупенькая…
— Я тебе щас как дам больно! — яростно прошипела Ланка. — Ну-ка, быстро пошел и вернул ее обратно! Она же твоя девушка! Как ты можешь просто стоять и смотреть?!
— Ты, между прочим, тоже в каком-то смысле моя девушка, — фыркнул маг, даже не подумав сдвинуться с места. — А Ниэль… она лучше нас чувствует, как правильнее поступить. Поэтому не мешай ей, будь так добра.
Дальше я уже не прислушивалась. Просто потому, что почти добралась до строя молчаливо изучающих меня химер, вот только почему-то не могла найти того единственного зверя, который был для меня важен. Все они казались какими-то одинаково чужими. Здоровенные, зубастые, клыкастые. Одинаково молчаливые. Какие-то настороженные. Со свалявшей и местами окровавленной шерстью…
Заметив среди них химеру с поразительно знакомым ярко-красным окрасом, я задумалась, а не Кори ли перед собой вижу. Но если так, то, наверное, мне нужно искать химеру с пепельно-серой шкурой. Вот только, если мне не изменяет зрение, здесь таковой не наблюдалось.
— Адан Миррт? — неуверенно позвала я, вызывав среди зверей легкое волнение. А когда никто ко мне так и не вышел, сообразила, что же я делаю не так, и позвала его иначе. Так, как сделала в пещере безумца Гнора — тихим, но твердым голосом, в котором звучал уже не вопрос, а утверждение:
— Адан Мии-и-ир-рт…
Ой. А вот рычать я раньше не умела! Хотя так получилось даже внушительнее, потому что, когда его имя прозвучало в таком исполнении, даже у меня в груди что-то задрожало. И вроде говорила я негромко, и вроде никто не мог меня услышать. Однако что-то все же произошло. Я вдруг почувствовала отклик. То, как мой зов не просто ушел, а еще и был подхвачен. Узнан и принят. А в следующий миг воздух за моей спиной явственно потеплел, и появилось стойкое чувство, что я уже не одна.
Медленно обернувшись, я в некоторой оторопи воззрилась на бесшумно появившегося зверя. Здоровенный, раза в полтора крупнее своих сородичей, мохнатый, с гутой жесткой темно-серой шерстью, он возвышался надо мной настоящей горой. Вот уж и правда, вожак… Зубастая пасть слегка приоткрыта. Из-под черных губ проглядывают кончики длинных клыков. Ноздри широко раздуты, совсем как у хищника при виде добычи… Но глаза я все-таки узнала. На удивление спокойные, испытующие, слегка прищуренные и определенно кошачьи глаза, при виде которых я с облегчением выдохнула.
Надо же, получилось!
Завидев свой перстень, химера опустила голову и тихонько фыркнула. А когда я подошла вплотную, она осторожно подалась навстречу, позволив мне обхватить руками страшноватую морду. Не знаю, было ли это проявлением инстинктов, или же оно само так получилось, но в тот момент, когда мы соприкоснулись, меня посетило совершенно новое чувство. Пока еще незнакомое. Непривычное. Ощущение необычайной легкости и одновременно близости. Так, словно я всю жизнь этого ждала, и вот наконец-то мое желание исполнилось.
С Ником у меня было нечто похожее, но до такой степени я не ощущала даже его. Это было словно потерянную душу встретить. Обрести то, чего у тебя раньше не было, но без чего ты больше не сможешь жить.
Надо же, и это Адан Миррт? Человек, которого я почти не знала и к которому светлые богини по какой-то причине накрепко привязали нить моей судьбы? Признаться, я не очень много знаю об обычаях оборотней, но думаю, что-то этакое ощущала уже давно. Наверное, с самой первой встречи. Только не понимала. Не догадывалась. Наверное, и реагировала так остро именно поэтому — свою пару трудно не узнать. Правда, у нас, полукровок, с этим бывают проблемы, но сегодня все наконец-то встало на свои места.
Не знаю, сколько бы я так еще стояла, перебирая пальцами жесткую шерсть и привыкая к неведомым прежде ощущениям, но тут в химере что-то изменилось. Ее массивные плечи вздрогнули. Шерсть под моими руками стала стремительно укорачиваться. По пальцам побежали теплые водяные струйки, как если бы на нас вдруг хлынул настоящий ливень. Но, говорят, с оборотнями такое бывает — излишек массы при смене облика приходится куда-то девать, особенно если зверь был достаточно крупным. Вот этот излишек и уходит с водой. А заодно смывает звериный облик, очищает тело и душу. После чего на месте зверя остается самый обычный человек, который отличается от себя прежнего лишь личиной.
