что его обманывают, и кто? Самка!
— Отпусти немедленно!
Я сбросил всё со стола. Колбы вдребезги разбились, бумаги вихрем разлетелись. Я рванул ее пиджак в сторону, и пуговицы покатились по полу.
Хотел рвануть ворот её рубашки — бьющаяся жилка манила и гипнотизировала меня.
Я оскалился, желая вонзить в её ключицу клыки.
Моя добыча трепыхалась в моих руках.
Но меня резко оторвали.
А потом я уже мало что помнил, потому что, кажется, решил убить будущего императора.
Замахнулся и врезал ему.
Белобрысому гаду, что спал с Элен.
Прижал его к стене. Замахнулся кулаком, но тот увернулся от очередного моего удара и я впечатался костяшками кисти в стену.
Но боль не отрезвила меня, а запах собственной крови довёл до безумия.
Получил удар от друга, сплюнул кровь. Мы кружили друг напротив друга. Я зацепил взглядом Элен, что прижалась к стене.
Страх на ее лице позволил немного унять кровавое безумие монстра. Тот слишком сильно реагировал на ее эмоции.
А потом она дерзко вскинула голову.
— Убирайся, — противореча сам себе, прорычал я.
— Даже возражать не буду. Если бы знала, кто тут ректор, — рычала не хуже меня Элен. — Ноги бы моей здесь не было.
Но тут открыл так не вовремя рот друг.
Бездна! Придушу!
— Тогда я определю её к Ройбергу. Друг точно не будет недовольным, не станет домогаться адептку и бить морду принцу! Осознай, на сколько лет тюрьмы ты себе тут отгреб, м?
— Нет, — взревел я. — Она не пойдёт к Ройбергу.
— Это не тебе решать, — холодно заявил принц. — Она под моим покровительством. Кажется, ты не хотел её брать. Насильно не буду заставлять.
— Я сказал. Она. Никуда. Не пойдёт.
— Ты вообще в порядке, друг? — вдруг сбавил обороты принц и нахмурился.
Хотел бы я сказать, что да. Но это было не так.
Руны жгли висок.
Кажется, я переходил на вторую ступень. Уже потянулся к кожаном браслету с рунами.
И не заметил, как на висок легла прохладная ладонь, и монстр внутри меня успокоился, дракон борющийся с ней в моей плоти тоже затих.
Я склонил голову, положил руки на стену, наслаждаясь прикосновением Элен и её тёплой и ласковой магией.
Лишь отстранился, чтобы друг вышел из захвата.
Тот отошёл, поправляя свой костюм.
Я же так и стоял, положив две руки на стену и склонив голову. Безумие отступало.
Настоящий я возвращался. Монстр внутри меня уже не руководил моими действиями, и я принимал решения.
— Элен, я же просил не появляться больше.
— Элен, я же просил не появляться больше, — то ли простонал от отчаяния, то ли прорычал от бессилия Торвальд.
Такое зло взяло меня.
Гребаный идиот.
Чёртов неопределившийся дракон.
То хочу, но ненавижу.
То убирайся, то не уходи.
— Псих! Ненормальный! Безумец! — выдохнула я, не сдерживая раздражения.
Торвальд стоял передо мной, тяжело дыша, его глаза по-прежнему горели яростью, хотя и казалось, что он начинает приходить в себя.
Я вгляделась в его глаза, видя в них не только злость, но и боль. Поняла, что он борется с самим собой.
Внутри меня кипели гнев и обида.
Но кое-что начало складываться в общую картину. Безрадостную надо сказать.
Я видела, как руны на виске Торвальда ещё слегка светились, и знала, что он борется с чем-то внутри себя.
И я догадывалась что это было. Этим «чем-то» была его сущность, тёмная и дикая, которая прорывалась наружу… уже тогда.
Три года назад.
Неизведанное нечто.
Я ведь тогда об этом так и не рассказала никому. Да и мало ли привиделось мне.
Да только вот… со мной тоже не всё в порядке с тех пор.
В детстве нам давали витамины для развития способностей, и на всех они действовали по-разному. Кому-то становилось плохо, а кто-то почти не реагировал.
Призванными художниками или музыкантами никто среди нас не стал, ну или я о таких просто не знаю. А потому было непонятно, что там эти витамины сделали с нами и какова была их истинная цель.
Но острый нюх у меня появился именно после того спецкурса горьких микстур. А так как я уже была старше и понимала чуть больше, чем остальные, то хватило мозгов не рассказывать об этом никому. Я почти забыла обо всём, похоронила о том приюте все воспоминания.
Пока мы не обменялись кровью с Торвальдом.
И тогда запустился скрытый механизм в моём организме. И я узнала, что вовсе не человек. Была ли я изначально человеком или скорее меня чем-то заразили, чтобы изменить мою суть?
Ответить сложно.
Но в академии нет специалиста по крови, а учитывая, что я сирота, это ещё более усложняет ситуацию. Неизвестно, кто мои родители.
Может, наша проблема в том, что мы слишком сильно полагаемся на магию, в то время как человеческий Лаос всё больше ориентируется на науку.
И, возможно, там бы разобрались во всём. Да только я никогда и ни за что не буду рисковать детьми и их жизнями. Тем более не захочу, чтобы их изучали.
Торвальд сражался с чем-то внутри.
Я видела это ясно, потому что сама прошла через подобное.
Только на мне не было сдерживающих рун. Они не жгли мне плоть. Я предпочла принять себя, договориться с моим милым чудовищем внутри меня, давать ей свободу иногда.
Беременность помогла мне не терять голову, я менялась, и моя суть вместе со мной. И как только я почувствовала, что у нас цель одна — сохранить детей, отпустила вожжи контроля над моей сущностью.
В библиотеке городка было мало сведений о древних расах. А поступить в академию я не могла. Да и… поиск сведений мог привлечь ко мне ненужное внимание.
Я снова отступила.
Не так важно кто я. Я здорова, здоровы мои дети. А большего мне и не нужно.
Но кто бы мог подумать, что именно из детских страшилок я узнаю, кто я есть.
Древнее зло, что рисуют сейчас по-разному: то с головой льва, телом козла и змеиным хвостом, то с головой орла, телом льва и хвостом скорпиона. Но суть я установила быстро.
Я химера и могу принимать любой облик второй ипостаси.
И самым безобидным стал, если не человек, то полукровка. Смесь дракона и человека. Так легче было объяснять свои иногда проявляющиеся способности.
Во второй ипостаси я больше походила на драконицу, только меньше ростом (иначе бы я привлекала много внимания).
У меня тоже есть крылья, тело вытянутое и покрытое толстой огнеупорной черной
