— Нас уже ищут, — заметил Иван.
— Чёрт с ними, — Ирка плюнула со стены, попав какому‑то франту на роскошную шляпу с разноцветными перьями. — Мы имеем право на личную жизнь, или как?
— Что, прямо здесь? — покраснел Джонни.
— Ну — у–у… — протянула рыжая. — Мне нравится направление твоих мыслей, но я вообще‑то имела в виду обсуждение нашей дальнейшей жизни.
— Мы поженимся.
— Это само собой. А потом?
— Детишек наплодим!
— Обязательно, — улыбнулась Ирка. — Но неужели ты думаешь, что я только о том и мечтала. Как сидеть в замке и дожидаться за вышиванием шляющегося в поисках приключений мужа? А ху — ху не хо — хо, Джонни? Я тоже поеду учиться в Университет!
— Но девушек туда не принимают уже двести лет.
— Насра… ой… в смысле — это проблема Университета, но никак не моя. Кто виноват в том, что в чёртовом Груманте женщины потеряли интерес к образованию?
— Это невозможно!
— Да, ты прав, это невозможно терпеть и я исправлю ситуацию!
— Ты сумасшедшая!
— У всех гениев есть недостатки — Мусоргский вообще бухал! И не спорь со мной, Ванечка, ладно?
Пролетавшую мимо замка ворону вдруг закрутило в воздухе, перебросило через стену, и обезумевшая от вмешательства неведомой силы птица принялась в панике метаться над двором. И ещё одна ворона… а потом целая стая голубей.
— Вот видишь, дорогой, кое — какие способности у меня есть.
— Солнышко, прекрати! — Иван пожалел гостей и их одежду.
В этом и заключался дар ведьм, в устраивании неприятностей. Лишь немногие из них могли нанести ущерб противнику напрямую, и они встречались редко — боевые ведьмы не появлялись в Груманте несколько столетий, а остальные довольствовались устроением пакостей. Впрочем, это не делало их менее опасными. Нельзя смять вражеское войско ураганом? Да и чёрт с ним, всегда можно заставить испортиться обед прямо в котлах, а жуткий понос по своим последствиям вполне сравним с разгулом стихии.
Конечно же, не все ведьмы поголовно обладали столь разрушительными способностями. И слава богу, как говорится! Иначе бы никогда не удалось взять их деятельность под контроль королевского министерства магии. А так — получи лицензию, и вреди людям за небольшую плату. Человеческая натура завистлива и злопамятна, так что специалисты по нанесению ущерба всегда востребованы. На кого лихоманку наслать в нужное время, чтобы сорвать подписание выгодного контракта, кому перед замужеством бородавку на нос посадить… Разрешено всё, что не приводит к летальному исходу.
Расшалившуюся рыжую пришлось утихомиривать старым проверенным способом — достаточно положить руки ей на плечи, заглянуть в глаза, притянуть, и…
— Сэр Джонни, его сиятельство просит вас и леди Ирэну спуститься к гостям!
Вот собака, такой момент испортил!
— Так срочно?
Стражник, один из пяти имеющихся в замке стражников, поедал глазами виконта:
— Пожелание было высказано в грубой матерной форме, сэр!
Понятно, рикс Вован уже научил графа и его гарнизон якобы норвайским ругательствам. А ещё кандидат наук!
— Мы идём, — Ирка улыбнулась воину и поправила причёску, используя его надраенные доспехи вместо зеркала. — И горе побеждённым!
— Что вы говорите, леди?
— Это я так, к слову.
Появление жениха и невесты произвело среди гостей фурор. Собственно, основной причиной тому послужил наряд леди Ирэны — в Груманте как‑то не принято носить обтягивающие юбки, едва доходящие до средины бедра, и туфли на высоких каблуках, придающих особо прелестную форму и без того восхитительным ножкам. Сверху всё благопристойно — блузка с отложным воротничком, бархатный приталенный жакет… Застёгнутые пуговки натягивают ткань в нужных местах, скрывая, но подчёркивая. Конфетка!
Интересно, у кого завтра будет больше работы — у почтенного мэтра Юдашека, или у цирюльников, принуждаемых брить дамские конечности? Кривизну, правда, бритвой никак не исправить, но вряд ли найдётся женщина, способная усомниться в собственной неотразимости даже наедине с зеркалом.
— А мужики здесь все развратники и педофилы, — тихонько шепнула Ирка. — Видишь, как слюнки текут?
— Во — первых, дорогая моя, не называй дворян мужиками — смертельно обидишь. А во — вторых, тебе здесь уже шестнадцать.
— Семнадцать через две недели.
— Тем более. И там было двадцать пять. Итого?
— Это ты про возраст знаешь, а они видят малолетку. Козлы…
— В этом мире и в четырнадцать замуж выходят, так что ничего страшного, всё в пределах нормы.
Сэр Людвиг не стал представлять их толпе, что противоречило бы этикету. Наоборот, подводил гостей к Ивану и Ирке поодиночке и целыми семьями, называл имена и титулы, у кого они имелись, и отправлял далее. В смысле, за стол, спешно накрываемый превратившимися в слуг стражниками. Мужчинам виконт благосклонно кивал, рыжая протягивала руку для поцелуя, а дамы с барышнями подставляли щёки обоим.
Сухопарая, немного похожая на лошадь матрона, которой Ирка что‑то шепнула на ухо, вдруг расцвела в улыбке. Другая наоборот, побледнела и отшатнулась, закусив губу.
— Солнышко, прекрати говорить людям гадости.
— Я не всем подряд! Ты видел, как порадовалась та тётка, когда узнала, что через год родит двойню?
— Она точно родит?
— Представления не имею. Но пусть старается!
Церемония представления напоминала Ивану сцену из «Мастера и Маргариты», только вместо Коровьева был граф Оклендхайм, а роль Бегемота играл непривычно молчаливый рикс Вован. Стоит с невозмутимой рожей, положив секиру на плечо, и оценивающе осматривает каждого гостя. Не потому ли они так приветливы и любезны?
— Вова, морду проще сделай, пожалуйста.
— Чо?
— Да ничо! Народ пугается.
— Народу это полезно. Я выпить хочу, а они всё идут и идут.
Пир в замке Оклендхайм продолжался четвёртый день, и рестораторы вольного города Окленда уважительно цокали языками, отгружая телеги по присланному графом списку. В основном вино, так как после определённого момента гостям стало безразлично, чем они закусывают, и на столах жёсткая дикая кабанятина, жилистая утятина, костлявые караси из заросшего ряской и камышами рва, окаменевший и потрескавшийся от времени сыр из неприкосновенного запаса на случай осады…
Дамы не отставали от кавалеров как в скорости питья, так и в количестве, разве что некоторые юные особы в силу субтильного телосложения физически не могли предаваться обжорству. А что вы хотите? Вассалы сэра Людвига тоже не самые богатые люди в королевстве, и потому пользуются всякой возможностью попировать за чужой счёт. Ничто человеческое им не чуждо.
