— Или что, вы убьете меня своим дыханием? Ваш хозяин умеет разговаривать и с трупами?
— Хозяин приказывает…
— Если он хочет говорить со мной, пусть вылезает сюда. У меня нет никакого желания тащиться в его каюту.
Калам думал, что его попытаются увести силой, однако телохранители молча удалились. Ассасин постоял еще немного, затем прошел туда, где перед полубаком сгрудились два десятка военных моряков из охраны Пормкваля. Калам повидал достаточно штормов. Ему пришлось плавать на галерах, тяжелых грузовых кораблях и триремах, пересекать три океана и полдюжины морей. Для него этот шторм пока что был вполне терпимым. Для военных моряков — тоже. Хмурые и даже угрюмые (кто станет улыбаться перед сражением?), они точными, выверенными движениями готовили арбалеты. Потайные фонари бросали узкие направленные лучи неяркого света.
Калам искал глазами командира, пока не заметил женщину в форме лейтенанта.
— Лейтенант, мне нужно с тобой поговорить.
— Не сейчас, — отмахнулась она, падевая шлем и подтягивая завязки нащечников. — Иди вниз.
— Капитан намерен брать пиратов на абордаж.
— Без тебя знаю. Когда это начнется, нам вовсе не нужны зеваки, ошивающиеся на палубе.
— Чьим приказам ты подчиняешься? Приказам капитана… или казначея?
Женщина полоснула Калама сердитым взглядом.
— Убирайся вниз!
Моряки выжидающе подняли головы.
— Лейтенант, выслушай меня. Я тоже служил в имперских войсках.
— И в какой же армии?
Каламу не хотелось открываться, но он все-таки сказал:
— Во Второй. Девятый полк. «Сжигатели мостов».
— Чем докажешь? — по-прежнему хмуро спросила лейтенант.
— Да, парень, чем? — подхватил бывалый моряк с проседью в волосах. — Кто у тебя был сержант? Назови имена.
— Бурдюк. Назвать других? Неуемный. Тормин. Достаточно?
— Так ты… капрал Калам? Ассасин вцепился в него взглядом.
— А ты кто?
— Никто, господин капрал, и давно уже никто. Моряк повернулся к лейтенанту и кивнул.
— Мы можем на тебя рассчитывать? — спросила она.
— В лобовую атаку не пойду, но буду поблизости.
— У казначея есть официальные бумаги, капрал. Мы вынуждены ему подчиняться.
— Если вам придется выбирать между казначеем и капитаном, думаю, вы выберете второго. Этот напыщенный выскочка не доверяет вам.
Женщина поморщилась, будто ей в рот попало гнилье.
— Атака, конечно, безумие, но… смелое безумие.
Калам кивнул, ожидая дальнейших слов.
— Наверное, у казначея есть свои причины.
— Если дойдет до расправы с ним, телохранителей оставьте мне.
— Обоих?
— Да.
— Если акулы отравятся казначеем, значит, так тому и быть, — добавил бывалый воин.
— Только постарайтесь, чтобы в момент кормежки акул никого из вас поблизости не было.
— Ну, это мы понимаем, — впервые за весь разговор усмехнулась женщина.
— А теперь запомните, — громко, чтобы слышали все, сказал Калам. — Я — обыкновенный штатский, который решил убраться подальше от Арена.
— Мы никогда не верили во все россказни про вас, — бросил Каламу кто-то из моряков. — Надо же додуматься: Дуджека Однорукого объявить вне закона!
«Как же ты прав, солдат».
Калам махнул морякам и двинулся в обратный путь по палубе.
Корабль был чем-то похож на медведя, продирающегося сквозь густой кустарник.
«Медведь, который по весне едва успел выбраться из берлоги. Отощавший, с красными от долгой спячки глазами и впалым брюхом, урчащим от голода… А впереди уже затаилась пара волков, рассчитывающих на внезапность нападения…»
Капитан стоял у штурвала. Рядом, держась за мачту, стоял его первый помощник. Оба всматривались в темноту — не мелькнет ли пиратское судно.
Калам открыл рот, чтобы заговорить, но его опередил крик первого помощника:
— Цель справа по борту, капитан! Поворот на три четверти румба! Нас несет прямо на них!
В сумраке едва проступали очертания низко сидящего одномачтового пиратского судна. До него было не более сотни шагов. «Затычка» шла прямо на вражеский корабль.
«Пожалуй, лучших условий не придумаешь», — одобрительно подумал Калам.
— Всем приготовиться к атаке! — заорал капитан, перекрывая гул шторма.
Первый помощник рванулся вперед, отдавая свои приказы команде. Военные моряки залегли на палубе, готовясь к нападению. С пиратского судна слышались неясные крики. Квадратный парус выгнулся до предела под напором ветра. Пираты делали последнюю отчаянную попытку избежать столкновения с «Затычкой».
Если боги и усмехались, глядя на эту сцену, их усмешка больше напоминала оскал трупа. Перед самым столкновением волна подняла «Затычку» и швырнула на заостренный нос пиратского судна. Раздался громкий треск; бурлящие волны покрылись десятками обломков. Столкновение лишило Калама равновесия. Не успев схватиться за перила, он свалился с полубака на палубу и покатился дальше, больно ударившись плечом.
Над головой угрожающе хрустнула мачта. Среди струй дождя бились паруса, похожие на крылья призрачного чудовища.
От столкновения «Затычку» накренило. Оба судна сцепились намертво. Отовсюду слышались крики матросов, но Калам почти ничего не видел. Плечо вспухло. Ассасин закусил губы и попробовал встать. Последний из военных моряков перепрыгивал через правый борт судна, чтобы спуститься на палубу пиратского корабля. Точнее, на ее обломки. Сквозь завывания ветра Калам услышал лязг оружия.
Ассасин оглянулся по сторонам, надеясь увидеть капитана. Полубак был пуст. За штурвалом никто не стоял. Ветер гонял обломки рангоутов. Калам стал пробираться к корме.
Сцепившимися кораблями управляла только стихия. Волны хлестали по правому борту «Затычки», заполняя палубу клочьями соленой пены. На пути у Калама оказался лежащий ничком человек. Из носа и горла струилась кровь, торопливо смываемая морской водой. Человек был мертв. Калам пригляделся и узнал в нем первого помощника. Ассасин осторожно переступил через труп и двинулся дальше.
«Странно, при такой качке — и никаких признаков морской болезни».
Калам добрался до полубака… У рулевого было снесено полчерепа. Остатки тела держались на нескольких лоскутах кожи. Этого человека убила не стихия. Его ударили сзади в шею. Убийца держал меч обеими руками. Рулевой был убит еще до столкновения кораблей. Обломки рангоутов еще больше изуродовали мертвое тело.
Капитана он нашел лежащим невдалеке от мачты. Рядом лежал один из телохранителей казначея. Два обломка торчали у него из горла и груди. Увидев кривую саблю, Калам сразу понял, кто убил рулевого. Мертвый телохранитель и сейчас крепко сжимал ее эфес. Видимо, следующий удар он готовил для капитана, но тот успел схватиться за лезвие. У капитана были располосованы все пальцы, из которых безостановочно лилась кровь. Еще одна рана покрывала капитанский лоб, однако ровное дыхание свидетельствовало, что капитан по-прежнему жив.
