К барельефу не прилагалось никакого пояснения. Что это? Памятник? Алёна не позволила здесь задержаться. Но, уже заходя в приемную, Катарина оглянулась. Показалось ли ей, было ли то игрой света, но на секунду она увидела гору из сотен черных каменных черепов под ногами тех, на кого оглядывался Кощей.
* * *
Секретарь — строгая женщина средних лет — быстро проверила документы, что ей всучила Алёна, сверилась с компьютером и запустила Катарину в кабинет.
— Подождите немного, Дмитрий Петрович скоро будет. Ковальский уже здесь, — сказала она.
Уточнять, кто такой Ковальский, не потребовалось — это и был тот мрачный хрен, Кощей. Он восседал в ближнем конце стола для переговоров, лениво изучая что–то в телефоне.
Катарина затворила за собой дверь. Сопровождающая осталась в приемной. Усевшись напротив Ковальского, девушка решила начать разговор, раз уж этот тип тоже в деле.
— Простите, не знаю как вас по имени, а вы кто вообще такой? — спросила она напрямик.
Ковальский бросил на нее безразличный взгляд и вернулся к телефону, отодвинув отворот плаща, чтобы показать закрепленное на бронежилете удостоверение.
«Ковальский, Алексей Михайлович, — прочитала Катарина. — Капитан Госбезопасности… Куратор 6‑го Отдела».
«Вот как, — подумала она. — Не начальник отдела, а именно куратор. Что это, собственно, значит? Если он лишь курирует работу отдела, то работает в каком–то другом? Какой–то секретный отдел в режимном учреждении?»
— У меня здесь назначена встреча с генералом Вершининым. Я думала, это будет конфиденциальный разговор… — попыталась она продолжить общение.
— Да–да, — ответил капитан Ковальский, не поднимая взгляда. — Петрович меня как раз и позвал, поучаствовать.
Все это время он возил пальцем по экрану, будто прокручивая что–то. Терпение Катарины лопнуло, и она, поднявшись и обойдя вокруг стола, заглянула в экран капитанского смартфона с высоты своих ста девяноста сантиметров.
Коты. Он листал ленту с фотографиями кошек. Иногда «лайкал» самых «няшных».
Ковальский не обратил ни малейшего внимания на нависшую над ним девицу. Та, изрядно стушевавшись, вернулась на свое место. Как ни странно, ей полегчало. Пусть у него будет сколь угодно черная репутация, но теперь она знала его маленькую слабость…
Несколько минут прошли в тишине, пока из приемной не послышались голоса, и в двери не вошел генерал. А ведь она его уже видела на официальном сайте, да почему–то из головы вылетело! Нарисовала, дура, в своем воображении кого–то, кому больше подходит прозвище Кощей, а настоящий Дмитрий Петрович Вершинин не имел к этому образу никакого отношения. Скорее, генерал походил на благообразного директора завода: простое добродушное лицо, чуть тронутая сединой лысеющая голова, вовсе не воинское телосложение. Возраст — лет пятьдесят с хвостиком. Ему бы больше подошел строгий неброский костюм, чем генеральский мундир.
— Катарина, вы уже здесь, — улыбнулся Вершинин. Он пожал ей руку, затем повернулся к Ковальскому, уже поднявшемуся со стула и изобразившему что–то отдаленно похожее на воинское приветствие.
— Лёш, ты в этот раз без опозданий? Что–то большое в лесу сдохло? — насмешливо поинтересовался генерал, пожимая руку капитану.
— Не в лесу, — без тени улыбки ответил Ковальский. — И не большое, а многочисленное.
Генерал повернулся к Катарине с виноватой улыбкой, будто извиняясь, и сказал:
— Давайте, ребята, начнем. А то госпожа Йович и так заждалась, — небольшой поклон в сторону Катарины.
Ну не похож этот человек на того, кто может зашугать целое Управление!
Они уселись за стол переговоров, но уже с другой стороны: генерал в торце, недалеко от личного стола, капитан — по левую руку от него, Катарине же досталось место напротив капитана.
— Итак, — начал Вершинин, обращаясь преимущественно к Ковальскому. — Наш коллега, глава спецподразделения «Велка» господин Мартин Дворжак, попросил нас принять свою протеже — если позволите называть вас так, госпожа Йович. Есть некоторые обстоятельства, которые вынудили господина Дворжака просить нашей помощи.
— А «велковцы» нам что, уже соратники? — недовольно перебил Ковальский.
— Да, Алексей, — ответил генерал. — А Мартин еще и мой друг. Он мне помогал, я ему помогал. У нормальных людей это называется дружбой. Или ты не согласен?
— Как скажете, тащ генерал, — без энтузиазма согласился Ковальский. — Извините меня за непримиримый скептицизм, но принимать здесь эту иностранную… разведчицу…
— А она действительно разведчица, — ухмыльнулся Вершинин. — Катарина, скажите ему сами, в чем состоят ваши рабочие обязанности?
— Лейтенант, командир разведотряда, — послушно отозвалась девушка. — Мой отряд проводит рекогносцировку мест проведения операций «Велки»: где входы, где выходы, где тайные ходы, где ходы, о которых не знают сами преступники. Оцениваем численность преступников и рассчитываем графики их караулов…
— Спасибо, Катарина, — перебил ее генерал. — То есть, именно по вашей информации размещаются боевые отряды «Велки» и полиции?
— Примерно так, — согласилась Катарина. — Мы, конечно, лишь глаза и уши.
— Так вот, — Вершинин снова повернулся к капитану. — Разведчики также прикрывают возможные пути отхода неприятеля, и во время одной из недавних операций с госпожой Йович приключилась… неприятность. Катарина, может, сами расскажете?
Та без особой охоты пересказала все, что знала. Брали каких–то сектантов–мраккультистов: подозрения в кровавых жертвоприношениях и похищениях людей. Во время штурма последовала неожиданная атака неучтенной группы боевиков, вероятно, решивших пойти на прорыв, чтобы освободить находящихся в осаде спецназа товарищей. Все смешалось. После близкого взрыва светошумовой гранаты Катарина потеряла сознание, очнулась уже в госпитале.
Как ей сказали, ее обнаружили через два часа после атаки боевиков в подвале успешно взятого штурмом здания. Она лежала на кушетке, рядом — шприцы от сильнодействующих транквилизаторов и принадлежности для нанесения татуировок. Никаких травм и ранений, кроме легкой контузии и барбитуратной интоксикации у нее не было, но сектанты зачем–то нанесли на ее предплечье татуировку. Вот с этого момента и начали происходить странности.
Под татуировкой медики обнаружили маленький твердый имплантат, введенный через прокол в коже. Имплантат залегает прямо под кожей; вероятно, сделан из биосовместимого материала — никаких воспалений или нагноений не было. Но удалить его, как и выжечь лазером татуировку, не получилось.
Катарина прервалась и оглядела исподлобья мужчин. Те слушали внимательно, даже Ковальский, кажется, заинтересовался.
Катарина глубоко вдохнула пару раз и закончила рассказ:
— Прошу понять меня правильно: я лишь повторяю чужие слова. Это может значить что угодно. Но каждый раз, когда медики пытались что–нибудь сделать… что–то мешало им. Включалась пожарная сигнализация, пропадало электричество, хирургу становилось дурно от духоты… После того, как в комнате этажом выше взорвался газовый баллон, убив двух человек, меня перевезли в неизвестное мне место и попытались удалить имплантат с помощью дистанционно управляемых роботов. В хорошо укрепленном бункере.
— Бункер уцелел? — спросил Ковальский.
— Бункер–то уцелел… А вот операторы — не все, — вздохнула Катарина. — Конечно, я в это время была одурманена медикаментами, так что, не могу поручиться за правдивость своего рассказа…
— Хорошо–хорошо, мы вас поняли, — заверил ее Вершинин. — Может, покажете нам татуировку?
— Показывай, — бесцеремонно потребовал Ковальский.
Катарина закатала левый рукав и положила руку на стол. Если бы она знала, какой это окажет эффект, то с самого утра ходила бы закатав рукава! Спесь с ушей Ковальского слетела в одно мгновение. Глаза его округлились так, что из–за осветившего их бокового света они из темных стали светло–зелеными.
