подвиги. Все занимаются своими квиринскими делами. Это Серж сидит возле раненого Кевина. Возле Джерри сидеть уже не нужно — он вне опасности.
Читать уже не выходит — слипаются глаза. Вдобавок, луну затянули непроглядные облака, а толку от свечи почти нет.
3
Пробуждение вышло неожиданным. Хотя бы потому, что Рунос если еще на что и надеялся, так только на приличное посмертие.
А оказывается — можно еще немного покоптить небо. Побыть для разнообразия обузой.
Над головой — бревенчатый потолок неизвестного дома. Избы. Словеон?
И сразу два встревоженно-радостных лица склонились над так и не умершим. Две пары ярко-черных глаз. Слева — ослепительное пламя, справа — сдержанное, в плену жгучего льда.
И две густых гривы — смоляные кудри и светлый хвост.
Нет, друзья, двое вас одновременно — это как-то слишком даже для Руноса. Не настолько он все-таки… Белый Жрец.
Они так вдвоем за ним и ухаживали? Вместе или по очереди? Сами, без слуг? Не только Октавиан, но и принцесса?
— Рун, мы уж боялись, — усмехнулся юный Мальзери.
«Мы».
— Где мы? — Раз уж всё равно — «мы». — Что еще успело случиться? Нас захватил Всеслав, я понимаю?
— Именно, — на сей раз стерлась даже усмешка. Зато резко очертились темные круги вокруг глаз. У Жанны — такие же. — Мы на пути в Словеон.
Возможно, это еще не худший вариант. Попасть в руки Карла или Гуго — еще паршивее.
Но с чего вдруг Всеслав решил скрыть пленников от высшей власти? Всеслав, что когда-то посадил на престол Карла, хотя с Грегори Ильдани был такой неплохой шанс. На психически нормального монарха. С некорыстным окружением.
Или теперь князь вдруг резко прозрел и решил поднять восстание сам? А на престол — Жанну? А в Регенты — себя?
Рунос бы в это даже поверил, если бы… Если бы Карл не был безумен и раньше. Уж Всеслав-то его знал как облупленного. Так с чего вдруг резко передумал именно сейчас? Самого зацепили? Или просто решил дальше не тянуть?
— Рун, крысеныш умер, — предупредил его вопрос Октавиан.
— Это он о моем братце, чтоб тому из Бездны не вылазить, — пояснила принцесса. — Жаль, дядюшка еще не там.
— Стоп. Кто умер — Эрик или Карл? — сыграл в дурачка Рунос.
— Второе, к сожалению или к счастью. Эрик — кто угодно, но не крысеныш. Хотя бы потому, что уже взрослый. Но у нас теперь на троне не он, а Его Величество Гуго Первый! — выругалась Жанна. — Добро пожаловать во вторую Квирину. Правда, мы едем в другую сторону. Нас едут.
Теперь всё проясняется. Отныне престол занимает не просто псих, а еще и совершеннолетний. И вдобавок — сильно не любящий Всеслава. Как и Жанну.
— Карл умер сам?
Теперь усмехнулись оба. Одновременно. И весьма нехорошо.
— А ты как думаешь? — процедила принцесса. — От руки Полины Таррент. А потом наш героический князь храбро пристрелил безоружную женщину. На глазах ее маленькой дочери.
У Руноса хватило сил сжать ее руку. Хоть и с трудом. Жанна вдруг всхлипнула:
— Ненавижу мужчин! Кроме тебя и кардинала. Ну еще Виана и Диего, но они — мальчишки, так что не в счет.
Мальчишка «лукаво» усмехнулся. Одними губами. Глаза его улыбаться разучились надолго.
А старше Виана принцесса всего на пару года. А Всеслав убивал и куда более юных. В этом он от прочих Регентов не отличается.
— Кстати, где Диего? — Будь он мертв, Жанна бы с такой легкостью о нем не вспоминала. — И Ирэн с Катариной?
— Диего жив и здоров. Ирия Таррент с сестрой сбежали еще пять дней назад. Погоня уже вернулась ни с чем. Ирэн повезло — учитывая, как легко Всеслав расправляется с врагами. Независимо от пола и возраста.
— Раз за Ирией послали погоню — выходит, мы не в гостях?
— Всё правильно, — подтвердил Октавиан. — Мы в плену.
— Благородный князь набрал заложников! — съязвила Жанна. — И теперь мы все зависим от планов победителя. А о них нас в известность не ставят — больно жирно. Рун, тебе нельзя волноваться! — спохватилась она.
— Раз очнулся — уже можно, — выдавил он улыбку.
Рунос ошибся. Явно лучше первыми увидеть друзей, чем Всеслава.
Глава вторая.
Мэнд, Тайран. — Квирина, Сантэя.
1
Новое платье — темная зелень с золотом. Весна и осень. Виктору должно понравиться. Он сегодня точно придет. И останется до утра. А такой дар — редкая жемчужина в облачной короне его возлюбленной. Бесценная реликвия, что потом можно перебирать и перебирать в памяти.
Как удержать любимого? Жаль, прежде Элен не слушала ни сестру, ни более опытных подруг. Невинная девушка должна быть невинна. Чиста и безупречна. Но как быть потом — когда твоя свежесть уже отдана? И ты больше ничем не отличаешься от прочих? Кроме отсутствия опыта и тысяч женских уловок.
Виктору мало ее одной. Это другим мужчинам достаточно избранной ими скромной и нежной фиалки или незабудки. А любимый привык срывать разные цветы. Элен и полюбила его таким — смелым, гордым, свободным. Так почему же теперь так горько? Элгэ Илладэн и из могилы продолжает тянуть к Виктору руки.
И если бы только Элгэ! Да, к мэндской монашке Виктор приходит только ради того, чтобы спасти их всех. Потом он просто равнодушно пройдет мимо нее, как сокол мимо никчемной сороки.
Но монахиня — хитра. Она ведь родилась в Мэнде, причем — в столице. И в королевской семье. И до сих пор жива, хоть король и уничтожил (о, ужас!) даже собственного сына. Но Анжелика выжила и вот-вот влюбится в Виктора. А кто бы устоял на ее месте?
Она много старше Элен, даже старше самого Виктора, ей уже двадцать три. Старая дева! Элен умерла бы со стыда, если б в такие годы не имела мужа и ребенка. Но Виктор вынужден притворяться, что влюблен в никому не нужного перестарка!
Только вынужден. Но почему же тогда так горько?
— Эленита, идем, — старая графиня относится к ней хорошо. Но не одобряет их с Виктором любовь. Не верит в нее.
— Повеса он и вертопрах. С такими не вьют гнездо, Элен. Только парят в поднебесье, но ты-то не ястреб, а лань. Не угнаться тебе за ним, только сердце сорвешь. Выкинь лучше его из головы, пока не поздно.
Поздно! Она уже выбрала свою судьбу. Точнее выбрал Виктор. Ее, Элен, будь она хоть трижды ланью. И она пойдет с ним до конца — хоть в светлый Ирий, хоть в Бездну. И
