если им суждено погибнуть, то только вместе.
Но Виктор не допустит их смерти. Затем он и навещает ту дурнушку-монахиню, целует ее тощие руки. И делает вид, что мечтает целовать не только их.
2
— Господин генерал, там мародеры…
— Надавать по шее и выгнать, — отмахнулся Анри.
— Может, повесить? — уточнил бьёрнландец. Правая рука Олафа.
— Именно надавать по шее. Не веревкой. И не мечом.
Вешают — насильников и убийц женщин и детей. Если к ним приравнять мародеров — преступление первых ничего не будет значить. Никогда нельзя равнять убийц и садистов с ворами. Здесь отец был неправ. Чем больше казней — тем меньше их боятся.
Осталось решить, что делать с этой ордой. Миллион освобожденных рабов Сантэи. Гордись, Тенмар. Такой армии не было еще ни у кого.
И что? Двинуть ее теперь на Эвитан? О, она пройдет, не сомневайся. Камня на камне после себя не оставит. Миллионная стая вырвавшихся на свободу зверей, ненавидящих каждого свободного. Рано или поздно децимация научит их дисциплине. Но сначала они выжгут полстраны. Твоей страны, Тенмар.
3
Совсем недавно Конрад умудрился проспать всё самое интересное. И ладно бы еще собственную почти смерть, так еще и взбесившийся город.
А сейчас — заснуть бы снова! И чтобы весь этот кошмар просто приснился. Как двор в особняке Поппея и мухи. Чтобы всё обернулось лихорадкой и встревоженным взглядом огромных очей Эсты.
Сантэю с ее фонтанами и статуями внезапно жаль. И куда сильнее, чем можно было предположить.
И жаль людей. Всех тех, кто теперь умирает за безумие своего императора и чужих, пришлых жрецов.
А еще больше жаль своих. А особенно — Эстелу. Ее бы хоть отсюда вытащить, но как? Зачем Эсту вообще сюда понесло? Чего не сиделось в безопасности — у Кармэн?
Не ври себе, Конрад. Без Эстелы стало бы невыносимо совсем. Без ее тепла, любви… самых горячих в подзвездном мире объятий. Все-таки Кору повезло гораздо больше других. У них если и есть любимые, то далеко.
Анри делает, что может. И не только он. Даже этот Роджер… пока не словил пулю. Но сколько еще они продержатся? Из города надо уходить. Куда угодно — хоть в Вольные Города, хоть к пиратам в Элевтерис. Почему они до сих пор этого не сделали?
— Статуи и фонтаны уже не спасти, — проронил командир в ответ на вопрос Конрада. — Но вот людей — еще можно.
Что он сейчас и делает. Жаль, не в обществе Кора.
Этот очередной дом в предместье уцелел. И немудрено — его обороной руководят по всем правилам воинского искусства. Засели намертво — с нехилыми запасами пороха и пуль.
А все подступы — в трупах осаждающих.
Эверрат от души присвистнул. Получилось невесело. Как тень себя прежнего. Будто часть его души ушла… с Еленой.
И почему он всё меньше помнит ее лицо? С тех пор, как ему рассказали — она бежала из Сантэи.
И пусть. Хоть жива. Но чем объяснить слабеющую память? Ведь все прочие месяцы — уже годы! — в Сантэе — по-прежнему отчетливы.
— Выходи, свои! — зычно крикнул Керли.
В особняке явно усомнились, «свои» ли.
— Проваливайте!
— Мы — эвитанцы, мать твою так и разэдак!
— Здоровяк Рауль! — заорали вдруг оттуда. Совсем другим голосом — тоньше и явно моложе. — Я же говорил, что нас спасут! А где Анри Отважный?
— Кто такие? — устало спросил Конрад. Вперед командира.
Рауль поморщился:
— Судя по голосу — наш пламенный поклонник. А вот кто так хорошо руководил обороной — сейчас узнаем.
Глава третья.
Эвитан, Лютена — Восточный Тенмар.
1
— Я хочу домой…
Ее зовут Соланж. Соланж Тенье. Отец должен одобрить такое имя для невестки. Ему и самому всегда нравились южанки.
В конце концов, ирония судьбы — Гуннор выполнил его волю. Вместо Академии продолжил военную карьеру. Сразу по прибытии в Лютену.
И женится уже вот-вот. Если выживет. Всё для вас, дорогие родители. В лучшем виде.
И дочь простого дворянина — идеальная пара для наследника простого дворянина, разве нет?
— Я хочу домой…
Хорошо еще, ее дом — далеко от Лютены. Художества ублюдка Гуго туда не докатятся. Не успеют — даже если он отдаст приказ грабить всю страну. Эрик остановит его раньше. А не он, так восставшее население. Их терпение тоже не безгранично. Ормхейм взвился бы на дыбы за меньшее, но столица удивительно спокойнее. Сытые горожане слишком ленивы. Еще не успели осознать, куда вляпались. И кто их туда вляпал.
— Отец отправил меня в Лютену — к кузине. Меня и Софи. Ничего не объяснил. А теперь — как он там?
— Тенмар — далеко, — озвучил собственные мысли Гуннор. — А на Лютену вот-вот придет армия герцога Эрика.
Короля Эрика. За неимением законных отпрысков трон займет бастард. Особенно с армией.
Грустные-грустные небесно-голубые глаза. Полные непролившихся слез. Когда-то Гуннор смеялся над такой метафорой. Теперь готов вызвать на дуэль любого, кто посмеет ухмыльнуться.
Впрочем, нет. И без дуэлей хватит, кого убивать. А обидчику можно и просто в морду…
— Этот Эрик — он уже как легенда. Все его ждут, но где он?
— Ну не мог же полководец раствориться по пути — вместе с регулярной армией. Все-таки вел он не гуговцев. Я вам обещаю, Соланж: ни с вами, ни с вашей сестрой ничего дурного не случится. Пока я жив.
2
Пьяно орут гуговцы за стенами, молятся женщины — в стенах. Одни монахи сражаются молча. Они — и паренек-ормхеймец.
А молиться за всех воинов — обязанность кардинала. Как раз, чтобы наверстать упущенное. Как в сказке «Долго же ты спал». Две смены власти продрых.
Молись — раз уж сражаться теперь не в силах. Разве что в качестве знамени. Да и то — с помощью укрепляющего зелья Жерара.
Увы, особняк — действительно не крепость. Можно отстреливаться из окон, совершать дерзкие вылазки. Но гуговцев теперь не три сотни. И далеко не все сторонники нового короля — паршивые вояки. Увы, «подонок без чести и совести» — еще не обязательно значит «разжиревший от пьянства и лени слабак».
Так, что-то новое. Видимо, протрезвели окончательно. Потому как выслали парламентера с белым флагом.
Нет. С очень светло-розовым. И даже почти чистым.
Сколько же воинов сейчас мечтает пальнуть? Дескать, не знали, что переговорщик. Слишком уж не похож.
Ну и мысли — для служителя церкви!
Парламентер остановился шагах в десяти. И даже не такой уж жирный. Недавно у Гуго? Для кадрового
