чёрному ходу, быстро, — прорычал я, и подтолкнул нервного стражника в спину.
Мы обогнули обезумевшую толпу, продолжающую требовать чудесного зелья, и заскочили в тёмный тупик позади управления. Пришлось долго стучать в тяжёлую железную дверь, прежде чем в открывшемся окошке показалось заспанное лицо часового.
— Что за шум, всех пресветлых поразбудили, — недовольно промычал он, отпирая засов.
— На посту дрыхнешь! — рявкнул я и, оттолкнув его в сторону, бросился вперёд по коридору, сунув трость подмышку
Нервный стражник едва за мной поспевал. Иногда, правда, приходилось останавливаться, чтобы спросить его в какую сторону поворачивать.
Управление больше напоминало разворошённый улей. Служащие бегали туда-сюда безо всякого смысла и передавали друг другу нелепые слухи о штурме Управления и погромах.
— Развели бардак, — заскрежетал зубами я и чуть не налетел на Люсинду.
Капитан Бряк зыркнула на меня своими водянистыми серыми глазищами и поморщилась.
— Явился, не замо́к, не запылился!
— У вас же там куць его знает что! Почему вы ничего не делаете?! — хотелось встряхнуть её за богатырские, совсем не женские, плечи, но я сдержался. — Надо оцепить площадь, пока отравленные вновь не разбрелись по городу.
— Вот только вашего мудрого совета мне и не хватало, капитан Вильк.
Её и без того большая голова, как будто надулась. Даже кожа потемнела. Ещё пару мгновений и пар из ушей пойдет. Пришлось подготовить подходящее заклятье, чтобы нейтрализовать её опасную самоуверенность, но она отступила в сторону и распахнула дверь кабинета.
— Посидите пока внутри. И не дай пресветлым богиням, вам вмешаться. Посажу под замок…
— Капитана Ночной стражи?
— Здесь вам не Кипеллен! Здесь Зодчек! И командуете тут не вы! — она отчеканивала каждое слово, будто пыталась забить дверь кабинета гвоздями и заколотить меня внутри.
Оставалось только гордо задрать подбородок и самоуверенно подчиниться. Традиции соблюдены, чем мог, тем поделился. А устраивать разборки при подчинённых дело недостойное. Иногда забываю, что проблемы могут решиться сами по себе, без моего участия. В конце концов, у Зодчека есть свой… своя капитанша, пусть она и разбирается, а мне пора воспользоваться освобождением от дара припоя и спокойно попить водички. А то во рту пересохло. Никак не привыкну, что могу жить как обычный человек.
Под аккомпанемент командирских выкриков Люсинды, я налил себе из стоящей на подносе хрустальной бутыли и задумчиво опустился в кресло. Привычно покрутил зачарованный перстень. Главное в этой поездке, выбрать подарок для Аланы. Моя жизнь изменилась, и чтобы напоминать себе об этом, а заодно хоть на пару минут забывать о давящей ответственности, помогало новое правило: «Искать плюсы во всём». Порой было очень тяжело, но отступать не в моих правилах. Дал слово, выполняй! Иначе и рот разевать нечего.
Отсалютовав стаканом портрету пресветлого князя на стене, я произнёс:
— Каждая мелочь достойна того, чтобы о ней помнить. Из маленьких радостей состоит жизнь.
Пока Люсинда наводила порядок в своём Управлении, меня немного разморило в душном кабинете. Во время плавания подремать из-за ноги так и не получилось, зато теперь глаза слипались так, будто не спал трое суток. Привели в себя только настойчивые голоса.
— Подобное в вашей компетенции!
— Меня направили в Кипеллен, а не в Зодчек.
Дверь распахнулась, и вслед за Люсиндой в кабинет вошёл Габриэль Ремиц собственной персоной.
Я даже вскочил от переизбытка чувств. Не видел его с ареста брата.
— Габ!
— Совсем забыла, что это ваш приятель, Вильк. Зато теперь всё встало на свои места, — поморщилась капитанша и обрушилась в своё кресло, так что ножки из орехового дерева тяжко заскрипели.
Пока мы обнимались со старым другом, она продолжала ворчать и закончила свою обвинительную речь вопросом:
— От вас обоих будет хоть какая-то польза?
— Без анализа, предположения строят только недалёкие студенты.
Хотелось поддержать Габриэля, но я своё предположение всё-таки высказал:
— Похоже на повторяй-порошок, подобный случай имел место в Кипеллене около двенадцати лет назад.
Люсинда взглянула на Ремица, и тот нехотя кивнул.
— Сходство безусловно есть, но без взятия проб, официальные заключения не выдаются.
— Ну, ещё бы, — проворчала капитанша. — Трибунал же только особливыми заклятиями интересуется, а дерьмо пусть расхлёбывает Ночная стража.
— Нам видимо пора, — встрял я, заметив на щеках Габриэля раздражённый румянец.
Раньше мой друг никогда так быстро не выходил из себя. В академии его вообще считали непробиваемым. Ни одному студенту ни разу не удалось заставить его хотя бы повысить голос. Видимо смерть брата и его чёрные дела нанесли больше вреда, чем мне казалось.
— Не задерживаю, — брюзгливо бросила Люсинда, закопавшись в бумаги на столе.
— Неужели ты вступил в Серый трибунал? — как только закрылась дверь, удивлённо спросил я.
— Так вышло, — вздохнул он. — Возвращаться к преподаванию не было никакого смысла, а мне очень вовремя поступило дельное предложение — вечно бездельничать не могу даже я.
Смешок вырвался сам собой.
— Ты? Да не притворяйся. Ты можешь бездельничать сколько угодно. Особенно, если никто не видит…
— Уверен насчёт повторяй-порошка? — перебил Габриэль.
— Сам что ли забыл, как птицы собирались на юг? Тогда ещё Зелёный Гном чуть не спрыгнул с башни…
— Тысячу раз просил не называть уважаемого профессора травничества гномом? Знаешь же, как он обижается.
— Из Зодчека ему не слышно, — отмахнулся я.
Ремиц наигранно вздохнул, словно оскорбление касалось самих четырёх пресветлых, но настаивать больше не стал, только добавил:
— Не помню.
— Зато я помню. Очень похоже.
Мы вышли из притихшего Управления через тот же чёрный ход, но прежде чем двинуться в купеческий квартал, подошли к зданию Трибунала. Величественный серый исполин, размерами проигрывал только храму богинь. Его точёные башни торчали угрожающими пиками сказочных воинов-великанов, а узкие окна-бойницы напоминали острог, а не резиденцию магических следователей.
Габриэль против моих ожиданий не стал подниматься по ступеням к главным воротам, а остановился у серой стены, быстро черкнул несколько строк в записке, сложил её конвертом и подкинул. Дунувший снизу поток, подхватил послание и потащил к крыше Трибунала. Мой рот сам открылся от удивления, под карнизом звеня переливающимися крыльями, носились совсем крошечные на таком расстоянии, феи. Одна из них сцапала записку и унесла на чердак.
— Что это? — сглотнув, спросил я.
— Помощницы, — усмехнулся Ремиц. — Всё ещё побаиваешься их?
— Нисколько.
— Ну ладно, ладно. Расскажи лучше, как вы уживаетесь? Девчонка ещё не заставила
