— Пойдёшь со мной? — спросил нав, начёсывая мохнатый загривок.
Зверь ответил звуком, подозрительно похожим на неразборчивое «пойду».
— Ну, тогда вперёд, как мы мудрого Латиру искали. Упряжь твою я не догадался взять, так что будешь сегодня не ездовым, а дозорным. Вперёд!
Трудно сказать, насколько Юни осознал задачу, но команде внял: потрусил впереди, рыская по сторонам, изредка оглядываясь на нава.
Поначалу Ромига держался знакомого маршрута по гребням отрогов. Не разгонялся, шёл неспешно. Смотрел, слушал и думал: как найти то, чего не терял? Или тыкаться наобум, или припомнить всё, что ему известно про повадки древних алтарей, и призвать на помощь логику.
Бродячий Камень может объявиться, где угодно, но не вплотную к стоячему. Поэтому, когда Ромига в пургу заплутал над домом Кузнеца, шансов встретить свой алтарь у него практически не было. А вот по мере удаления от тамошнего Зачарованного Камня шансы растут — и будут расти, пока не начнёшь приближаться к другому. Ромига лично знает четыре Камня: у дома Кузнеца, у Синего фиорда, у Ярмарки, и где отлёживался. На самом деле, в угодьях Вилья их гораздо больше. Если хорошенько напрячь память и совместить образ Голкья, который Ромига изучал в Пещере Совета, с подарками Вильяры и наследством Теней, то получится довольно приличная карта. Только неудобно держать её в уме: он остановился и начал набрасывать на снегу грубую, упрощённую схему. Да, лишь на первый взгляд кажется, будто Зачарованные Камни расставлены по лику Голкья безо всяких закономерностей. Во-первых, почти все они — на возвышенных местах, не затопляемых в паводки и высокие приливы. Во-вторых, довольно ясно угадывается структура, сеть энергетических потоков, и Камни тяготеют к её узлам. В-третьих, не все узлы заняты, и алтарь, скорее всего, придёт на свободное место. В-четвёртых, если алтарь тянется к наву, это будет ближайшее к дому Кузнеца свободное место. Пожалуй, ткнувшись наобум, он угадал перспективное направление поисков.
Подозрительный шум справа — Ромига вскинул голову — Вильярин зверь поднял из сугроба побегайку. Нав засмотрелся на погоню: как мечется зигзагами мелкая дичь, как Юни скачет за ней, бьёт тяжёлыми лапами, щёлкает пастью… Поймал бы уже, если б захотел, но нет, гонит к Ромиге, подводит под выстрел или удар копья… Нав сшиб побегайку в прыжке посреди недорисованной схемы. Зверь, гася инерцию, пробежал наискосок.
— Ну, спасибо, Юни! — рассмеялся Ромига.
Схема на снегу своё отработала, подробнее он зарисует её в тетради. Потом. Может быть. Подобрал добычу, рассмотрел, отдал зверю.
— Ешь, Юни, я не голодный. Я пойду дальше. А ты, как доешь, догоняй.
Зверь глянул с отчётливой укоризной — захрустел костями, разрывая тушку на куски, торопливо их заглатывая.
— Ладно, я подожду тебя. Жуй спокойно.
Юни заурчал и продолжил трапезу уже без спешки. Удивительно понятливая тварь! Между трезвым и пьяным Шапкой, как сказали бы дома.
Итак, впереди угадывается свободное место, прореха в сети Зачарованных Камней. Не точка — область, миль пятнадцати в диаметре. Ну и где в ней искать щуров булыжник? Онга нашёл его, буквально, задницей: присел отдохнуть. И не на холме или гребне, как следует по логике, а на склоне какой-то промоины. Ещё Онга был ранен, расшибся при падении и терял кровь. Но подманивать алтарь своей кровью Ромига не хочет. По крайней мере, не здесь и не сейчас. Далековато ещё до узла, да и место не по нраву.
Ведь если у нава всё получится, то не только Вильяра выздоровеет, но и те алтари-Камни, которые Онга приводил в Пещеру Совета, перестанут бродяжничать, искать себе новых жертв. А выйдет из всего этого безобразия нормальный Зачарованный Камень, будет раскрываться в нормальный круг. И раз уж Ромиге предстоит исполнить ещё одно древнее таинство Голкья, он исполнит его с шиком и блеском, достойным Мистера Безупречность. Выберет для своего Камня местечко покрасивее да поприметнее. На каком-нибудь бугре, где привольнее дышится, откуда видно и горы, и море… Так, ладно, с маршрутом он примерно определился.
Зверь Юни не оставил от побегайки ни косточки, ни клока шерсти, ни пятнышка крови на снегу.
— Юни, ты голодный, что ли? Не охотился в одиночку, тосковал по Вильяре?
Зверь тяжело вздохнул, подошёл и ткнулся лобастой башкой под руку. Нав погладил его, почесал, потрепал мягкие уши. Наговорил ласковых, утешительных глупостей, словно младшему разумному. У самого-то сердце щемит ледяная тоска, а сквозь неё всё неумолимее прорастает ощущение идеальной своевременности, правильности происходящего. То самое ощущение, что Ромигу когда-то пьянило и заводило: во всех смыслах. Теперь бодрит, да не радует. Но пусть укажет путь к цели и поможет не сорваться. Тоже во всех смыслах.
Ближе к рассвету нав стоял на крутом скальном останце, совершенно уверенный: вот оно, искомое место. Безусловно, красивое и приметное. Неожиданно труднодоступное. По наклонному гребню с нависающими снежными карнизами Ромига взобрался один, налегке, оставив Юни возле сложенных в кучку вещей. Зверь просто не пошёл следом: взвыл виновато, лёг и прикрыл нос хвостом. И дело не в крутизне, не в угрозе лавины, а в том, из-за чего нава потянуло сюда. Энергетический узел, средоточие! Звери избегают Зачарованных Камней, и даже если Камень пока ещё не здесь…
Ну, по крайней мере, его не видно. Плоская вершина останца, ярдов тридцать на пятьдесят, просматривается от края до края: зализанный ветром снег, кое-где из-под наддувов чернеют углы и грани скальных выходов. Чутьё на магию не выделяет ни один.
Ромига наскоро полюбовался видом с обрыва — хорош. Отошёл от края и присел на выпирающую из-под снега плиту. Достал фляжку с водой, заботливо сбережённую от мороза под курткой, сделал пару глотков…
— Щурова сыть! Эсть’эйпнхар!
Скала-то, на которой он сидит, тёплая! И снег от того тепла не тает, а бездомные навы — вполне. Ну как ни растаять, когда после полной потери и медленного возвращения колдовских способностей, после магического голода и долгой невозможности его утолить ты вдруг окунулся в подходящую, почти родную энергию? Тело впитывает её без малейшего усилия, без контроля разума — и тут же тратит на регенерацию, на восстановление привычного комфорта… Может, пока хватит? Нет, куда там: проще остановить океанский прилив. Да и зачем? Ты ж не дурак, нав: препятствовать возвращению собственного магического естества? Это же так упоительно и так глубоко правильно!
Ромига уже не сидел — лежал на Камне, мимоходом сожалея лишь, что не может одновременно прижаться к нему спиной, животом, обоими боками. Так валяются и катаются по разлитой валерьянке коты… А маги смакуют миг блаженства, но достоинство и рассудок не теряют! Ромига вспомнил старика чела с кувшинчиком зелёной энергии: вторым по счёту в его досадно короткой человской жизни, которую ученик-нав ещё сократил. Воспоминание обожгло стыдом и отрезвило.
Гарка привычно проверил себя — перекрыл поток. Однако близость тёмного Источника по-прежнему будоражила. Ведь нав может оставить его себе, в личное пользование! Не портить, не делать из своего Камня ещё один круг для голки. У них-то и так полно, а у него — вот он, единственный. Собственно, больше ему не надо: те тридцать шесть бродячих алтарей, что прячутся за единственным, он отпустит. Правда, Вильяра тогда погибнет наверняка. Но она и в круге может умереть, да не мирно, а со страхом и обидой. Или, зная её, скорее, в ярости. С ведьмы станется даже самого Ромигу зашибить насмерть. Хотя теперь, когда он снова маг, это не легко… А можно же не нарываться, не звать её сюда — оставить себе Камень, и всё. Другие мудрые? А что другие мудрые? Они терпели Иули, знакомца Латиры. И Ромигу потерпят, если он будет не просто чужак, приживала в доме Кузнеца, а колдун с собственным Источником. В полноте силы он и от самых буйных отобьётся, и дом себе выстроит, и зиму перезимует. Может, когда-нибудь до Земли — своей Земли — доберётся собственными силами…
