— Это изобретение из Меридеи. Мы в Ранноне сильно отстали, — она сделала паузу, поняла, что сказала и кому, и ее глаза расширились. Печаль кивнула ей продолжать, поднимая маску для лица. Она хотела узнать, чем это было раньше, прежде чем накроет этим рот. Дугрей тоже так думал, держал маску в стороне от себя, хотя Шарон свою уже надел. — Кожа — отличный барьер, и она не высыхает, — сказала доктор. — Остается гибкой даже после смерти рыбы. Это интересный вид: они возвращаются в Архиор после спаривания в море, чтобы умереть, и когда их тела выносит на берега реки, собирают кожу. Мы купили как можно больше, когда обнаружилась чума.
— А маска? — спросила Печаль.
— Просто хлопок, ваше великолепие. Прокипятили и пропитали франжипани, чтобы защитить.
Печаль услышала, как Дугрей выдохнул с облегчением, они с ним закрыли носа и рты масками.
Доктор Кенра повела их по деревне, пустой, ведь люди оставались в домах. Это выглядело зловеще, деревня была тихой и казалась заброшенной. Даже при Харуне деревни пульсировали жизнью, когда она их проезжала, просто жизнь была подавленной. Это пугало, словно Геллфиор был богом, и люди прятались, боясь привлечь его внимание. Порой Печаль замечала лица в окнах, махала, но люди не отвечали этим. Они хмуро смотрели, а потом пропадали. Они были без масок, как отметила Печаль, и она спросила у врача, почему.
— Не хватает ресурсов, — сказала доктор. — Не хватает даже всем стражам у границы. Они остаются вне границы и надеются, что их дубинки защитят их, — мрачно добавила она. — Мы просили всех оставаться в домах как можно дольше, чтобы снизить риск заражения. Это работает, уже три дня не было новых случаев.
— Хорошо. Это хорошо. Вы знаете, откуда началась болезнь?
— Нет. Это и путает. Все используют одни и те же ресурсы: воду, еду, небольшие школы и магазины, но общего в случаях нет. То заболели семьи, то кто-то один. Болезнь словно падает с неба, заражает тех, на кого попала, а остальных не трогает.
— Я бы хотела посетить жертв, — сказала Печаль.
— Не уверен, что это хорошая идея, — Шарон ехал до этого молча рядом с ними.
— Я же защищена с маской и перчатками? — спросила Печаль у доктора.
— В теории… — ответила доктор Кенра. — Но я согласна с вице-канцлером. Мы мало знаем об этом.
Вина впивалась шипами в плоть Печали. Она могла им сказать, что это была не болезнь, а яд. Может, они создали бы противоядие, узнав об этом.
Но если Веспус не смог — по его словам — вряд ли кто-то сможет.
— Понимаю. Но я хочу, — повторила Печаль. — Это мой народ.
— Печаль, я советую не делать этого, — Шарон опустил маску, чтобы она видела, как он строг, его губы были недовольно сжаты.
— Знаю. Но я должна это сделать. Я должна увидеть, — она посмотрела на доктора Кенру, а та кивнула у двери домика. Она могла войти.
Печаль посмотрела на ступеньки, ведущие к двери, и на кресло Шарона.
— Вам придется подождать тут, — сказала Печаль и повернулась к Дугрею. — Тебе тоже не нужно входить.
— Я должен, ваше великолепие, — сказал Дугрей.
Она оставила Шарона смотреть ей вслед, его взгляд прожигал дыру в ее спине. Она подошла к дому. Перчатки сделали ее руки липкими от пота, и ей хотелось снять перчатки, вытереть руки о тунику и снять маску с лица.
Печаль сразу уловила запах болезни, даже сквозь маску: сладкий, похожий на алкоголь запах, словно фрукт оставили гнить и бродить на солнце летом. Она услышала кашель за собой, обернулась и увидела, как Дугрей убегает из дома, прижимала ладонь ко рту. Она его не винила.
Там было две жертвы, мужчина и женщина, может, лет на десять старше нее. Они были с простыми серебряным кольцами на безымянных пальцах, лежали бок о бок на двуспальной кровати. Печаль сразу поняла, что они не спали. Она видела их вены под тонкой кожей, зеленые, будто гниющие. Грудь двигалась не в ритме сна, а в слабом дыхании страданий. Хуже всего были выражения их лиц — гримасы боли, словно они лежали в плену за их лицами и пытались вырваться на поверхность. Они словно боролись каждое мгновение, и от этого ужаса Печаль отпрянула.
— Они нас слышат? — спросила она.
Доктор Кенра подошла к ней.
— Мы не знаем. Они не реагируют на наши голоса и прочие раздражители, но, пока кто-то не проснется, мы во тьме.
Фраза вызвала дрожь у Печали. Они были во тьме? Как они себя ощущали? Пленники своих тел, слепые и глухие, в плену у Геллфиора.
Она не спрашивала совета или разрешения, пересекла комнату в два шага, взяла женщину за руку и села рядом с ней на кровати.
— Если вы меня слышите, знайте, что мне жаль. Простите, что это произошло с вами. Я… мы… делаем все, чтобы вам стало лучше. И вам будет лучше, обещаю, — сказала она. — Обещаю.
Она сжала ладонь женщины, отчаянно желала уловить знак, но пальцы оставались неподвижными в руках Печали, женщина не реагировала на канцлера Раннона или других.
Так было и с другими жертвами, тридцатью в этой деревне. Печаль настояла, что увидит каждого, говорила им одно и то же. От вида детей она чуть не упала на колени, их персиковая кожа натянулась на маленьких костях. Она оставалась с ними дольше всего, уходила, когда врачи становились невыносимыми.
Она не могла говорить, когда вернулась в карету, разбитая увиденным. Тем, что она наделала. Шарон мягко улыбнулся ей, когда они с Дугреем забрались в карету, где он их ждал.
Хоть она сняла перчатки и маску, чтобы их сожгли, и прошла по подносу с кипящей водой, чтобы очистить сапоги, она ощущала запах болезни от волос и одежды. Это не было ее воображение, Шарон морщил нос, когда она потянулась открыть окно.
— Мне нужна та информация, о которой я просила, — она надеялась, что он понимал ее без уточнения.
— Должно быть в Летнем замке до нашего отбытия, — сказал Шарон. — Я написал утром и попросил списки всех записей, подходящих по времени, прислать как можно скорее.
Карета покатилась, и Печаль кивнула.
— Хорошо. Спасибо.
Печаль отклонилась, решительно стиснув зубы, пока мимо проносился пейзаж. Вся эта земля. Она не отдаст ее Веспусу. Ни дюйма.
Карета замедлилась и резко остановилась, кучер постучал тревожно по крыше.
Печаль выглянула из окна, но Дугрей отодвинул ее и высунулся сам.
Он отпрянул через миг и повернулся к Печали.
— Вылезайте. Бегите, — сказал он, вытаскивая меч в тесной карете. — Они идут.
— Кто? — Печаль глядела на него.
— Сыновья Раннона.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
«Человек, умеющий собой владеть, способен покончить с печалью так же легко, как найти новую радость».
— Оскар Уайльд «Портрет Дориана Грея»
10
Против крепости
Дугрей открыл дверь и быстро выпрыгнул из кареты.
— Идите. Я их задержу, — сказал Дугрей. — Идите!
Он пропал из виду.
Как тут могли быть Сыновья Раннона? Их уже не было. Они распались. Лувиан сказал, что попросит их оставить ее в покое — Печаль посмотрела на Шарона. Он не сможет сбежать без кресла.
— Не переживай за меня, — сказал он, выглядя яростнее, чем когда-либо, словно прочел ее мысли. — Уходи отсюда. Возьми лошадь и беги.
— Я не могу вас оставить…
— Тогда мы умрем вдвоем, — рявкнул он.
У кареты раздались крики, звуки борьбы. Кто-то громко ударился об бок кареты, и она пошатнулась.
— Прошу, — Шарон подвинулся на сидении и открыл дверцу с другой стороны. — Печаль, иди.
Она с отчаянием посмотрела на него и выбралась.
Печаль прокатилась под каретой и тут же поняла, что Дугрей был прав. Там были большие фигуры в капюшонах, бились с ее телохранителем и бедным кучером. Пять, нет, восемь — двое бились с Дугреем, пока остальные двигались по периметру, который кучер создал хлыстом.
