— Мне тут не проехать, — сказал таксист.
Джейсон посмотрел на меня:
— Если бы не этот поцелуй, что я сегодня устроил, я бы сказал, что хрен с ними. Но здесь моя вина.
Я только посмотрела на него — а что я могла сказать? Он хотел вызвать скандал, и у него получилось.
Охранник постучал в стекло, Джейсон приоткрыл его. Охранник объявил:
— Мне кажется, мистер Саммерленд, вам придется вернуться. Для гарантии вашей безопасности нам нужно больше людей, потому что эти поедут за вами всюду и не отстанут. Это опасно.
— Что вы предлагаете нам делать?
Еще один охранник подошел к окну, его толкали сзади.
— Мы не можем очистить дорогу так, чтобы пропустить такси. Если только не бить по головам.
— На это у нас нет разрешения, — возразил первый. Судя по тону, с этим разрешением он бы радостно прошелся по репортерам, помахивая дубиной. Что за охрана такая?
— Мы сейчас их оттесним, и вы выйдете из такси. Нас тут хватит, чтобы встать вокруг вас кольцом. Вы только оставайтесь в центре, и все будет отлично.
Он говорил уверенно, но глаза этой уверенности не выражали.
Я выглянула из-за плеча Джейсона:
— Нас же затопчут!
— Нет, мэм, мы вас защитим. Это наша работа.
— Он нас защитит, — сказал Джейсон. — Потому что иначе губернатор будет очень, очень им недоволен. И ими всеми. Правда ведь?
Охранник облизал губы. Глаза его слишком блестели белками — он был по-настоящему и хорошо напуган. Или у него нервы слабые, или губернатор Саммерленд мог напугать похлеще среднего политика. А может, охранник боялся вылететь с работы.
— Так точно, сэр, — ответил он, повернулся и стал выкрикивать приказы другим охранникам.
— Ты его нарочно напугал, — сказала я.
— Нарочно.
— А зачем?
Он показал на толпу, которую оттесняли охранники.
— Он был прав: если не действовать грубо, нам тут может достаться. Я не хочу, чтобы меня еще раз отлупили вместо Кейта.
Охранники теснили толпу, как оттесняют футболисты игроков противника, только если представить себе, что у тех еще камеры и микрофоны. Репортеры кричали на нас, на охрану, друг на друга, и шум стоял, как в бурю, и все звуки сливались в один неразборчивый рев.
Когда образовалось свободное место, нервный охранник отворил дверцу Джейсона. Я не была уверена, что это самое разумное, но ничего лучше придумать не могла. Джейсон вышел и помог выйти мне.
Не знаю, как мы не ослепли от вспышек, пока прошли два фута. Я вцепилась в руку Джейсона, пытаясь защитить зрение от блицев и думая, куда, к черту, девала солнечные очки. Если они мне когда и были нужны, то вот сейчас.
— Кейт, Кейт! — кричали со всех сторон.
Джейсон выждал некоторого спада в шуме голосов и заговорил ясно и отчетливо:
— Меня зовут Джейсон Шуйлер.
Ему не поверили, завопили протестующее, даже наперли на круг прикрывающих нас охранников. И мы застряли на дорожке, уходящей вверх: охранники не пускали к нам репортеров, но двигаться мы не могли.
На этот раз Джейсон уже заорал:
— Меня зовут Джейсон Шуйлер! Вам доказательство? — Он вытащил бумажник. — Кто мое водительское удостоверение покажет в камеру?
Началась суета и давка, и пока они там спорили, я шепнула:
— Номер и адрес прикрой.
Он кивнул и переменил положение рук, чтобы были видны только фотография и штат. Счастливая победительница конкурса вышла вперед с камерой и оператором и показала удостоверение в объектив. Охранники пропустили только их, но остальные слегка присмирели, очевидно, ожидая своей очереди или надеясь увидеть кровь. Корреспондентка, вошедшая в круг, сунула микрофон в лицо Джейсону.
— Если вы и правда Джейсон Шуйлер, отчего вы тогда так похожи на младших Саммерлендов?
— В школе нас вечно путали. Сами видите теперь почему.
— Вас можно принять за тройняшек, — сказала она.
Он кивнул, мрачновато.
— Я приехал на родину навестить своих, и никакого отношения к свадьбе Саммерленда это не имеет. Сейчас у меня просьба ко всем — дайте мне пройти, навестить родных.
— Что привело вас на родину?
Он посмотрел на меня — я пожала плечами.
— Мой отец умирает от рака, и ему осталось немного. Я очень прошу: пропустите меня с ним попрощаться.
— А кто ваш отец?
— Если я вам скажу, вы же начнете приставать к нему в больнице?
— Нам бы очень хотелось услышать от ваших родных, каково это — иметь сына, так похожего на знаменитых Саммерлендов.
— Мой отец умирает, ему остались считанные недели. Прошу вас, умоляю, не мучайте его. Пожалуйста.
— А кто эта брюнетка? — заорал кто-то из толпы.
Джейсон отступил, и я вдруг оказалась перед микрофоном.
— Я Анита Блейк.
— Кем вы приходитесь Саммерлендам?
— Никем. И ничего об этой семье не слышала, если не считать губернатора Саммерленда. С Джейсоном Шуйлером мы… добрые друзья.
Это была первая неловкая пауза. Я отлично понимала, что не последняя.
Джейсон положил руки мне на плечи — вспышки словно взбесились. Чей-то еще голос крикнул из толпы:
— Так вы же Жан-Клодова Анита Блейк! Правда ведь?
Жан-Клодова Анита Блейк. Не федеральный маршал Анита Блейк, не истребительница вампиров Анита Блейк. Просто подруга Жан-Клода. Ну и ну.
— Да, — ответила я. Кто я такая, чтобы затевать препирательство?
— О Господи! А вы Рипли!
Женский голос из толпы. Под именем Рипли Джейсон выступал в стриптизе. Да, псевдоним он выбрал по «Чужому». А на мой вопрос почему ответил: «Сигурни Уивер — потрясающая». Самые отвязанные фанатки сокращенно звали его Рип. Среди корреспондентов, очевидно, тоже такие есть. И это либо хорошо, либо очень, очень плохо.
— Кто такой Рипли? — стали спрашивать коллеги у репортерши.
Джейсон высунулся у меня из-за плеч, выждал, пока другие микрофоны подтянутся, и заявил:
— Рипли — это мой псевдоним в стриптизе. Я выступаю в клубе Жан-Клода «Запретный плод» в Сент-Луисе.
По собравшимся репортерам пробежала дрожь, как будто они были единым зверем с единой шкурой, и эту шкуру потрогала рука великана.
Женщину, которая знала, кто мы, пропустили вперед, и у нее был вопрос получше:
— Анита, вы же подруга Жан-Клода?
— Да, — ответила я, опять не слишком довольная, что в сухом остатке от всех моих достижений осталось именно это. Чья-то там подруга.
— Так что же вы тут делаете с Рипли? То есть с Джейсоном.
— Джейсон вам сказал, что его отец смертельно болен, и это правда. Он приехал сюда попрощаться, я с ним в качестве моральной поддержки.
— Боже мой! — ахнула она. — Вы приехали знакомиться с его родными! Бросили Жан-Клода ради его стриптизера!
