– Мы продолжим с ним завтра утром, когда рассветет. А пока пусть постоит.
– А если он умрет ночью?
– Эй, малыш, ты нас слышишь? Не подведи. Поживи еще несколько часов, очень тебя прошу, – голос, произносивший это, грубо расхохотался.
Нестор не реагировал. Он продолжал молча и не шевелясь стоять: и когда дождь прекратился, и когда люди снова занялись костром, и когда, наконец, развели его.
Ни горячее пламя костра, ни попытки людей еще больше задеть, ранить или унизить его не могли заставить его даже повернуть голову. В конце концов, большей боли, чем боль от осознания его вины перед стаей, люди не могли ему причинить. И действительно, наверное, он один был по-настоящему виноват во всем: не смог правильно прочитать послания богов. Даже предки не пришли поговорить с ним, как будто сожалели, что выбрали его, стыдились своей ошибки. Возможно, его, как и Сьерру, ждала такая же участь – забвение и исключение из стаи.
Нестор думал о том, как все-таки она нужна была ему в походе, и жалел о том, что прогнал ее. Почему все-таки боги выбрали его? В хрониках провидцами были всегда мудрые оборотни. Они всегда знали, как действовать, всегда давали мудрые советы. Он же чувствовал себя ребенком, который мечется и не знает, что делает. Эта миссия была для него слишком сложной и ответственной. И возможно, их погубила бы не Селена, а он сам был бы виноват в падении ликантропов. До поздней ночи Нестор слушал разговоры людей, не особенно, впрочем, понимая, что именно они говорили. Что-то о том, сколько денег они собираются заработать и на что собираются их потратить. Хотя его отец был человеком, так же как и они, Нестор не понимал и половины того, о чем они говорили. И как он мог сомневаться в том, что Сьерра своя? Ее словарный запас был идентичен словарному запасу стаи, ее акцент, ее выражения были такими же… И если Нестор хотел ей поверить, сейчас был самый подходящий момент, чтобы сделать это.
То ли от потери крови, то ли из-за надвигающейся смерти, то ли от страха, рождавшего полубезумное состояние, ему казалось, что земля стала другой. Когда охотники, отвязав, бросили его на землю, он вдыхая ее запахи, уловил что-то неуловимое, тонкое и новое. Это место пахло чем-то священным и печальным. Так пахла земля, в которой они хоронили кости и прах своих мертвецов. Четверо охотников вытянули жребий, чтобы отдежурить с ним первую вахту. А еще двое улеглись, накрывшись шкурами и постарались заснуть. Нестор решил не бороться больше со сном и позволил голове упасть на грудь. Удивительно, но оказалось, что заснуть не так уж и просто. Кандалы продолжали кусать и без того обожженную кожу, и это было так мучительно, что Нестор то и дело принимался мечтать, чтобы ему отрубили руки. К счастью, вода, которая стекала сверху на его израненную кожу, приносила небольшое облегчение.
Спящие охотники зашевелились во сне, а четвертый, не спуская глаз Нестора, попытался разжечь огонь. Провидец, увлекшись новым ощущением, которое дарило ему это место, провалился в дрему, темную и запутанную. Это было странное чувство: он знал, что спит, чувствовал оцепенелость в мышцах и жгучую боль от ран, и при этом, хотя он уже не был привязан к дереву, он чувствовал, что по-прежнему стоит, прислонившись к нему спиной в ожидании, что его потащат к тому, кто будет решать его судьбу. Во сне кандалы, которыми он был привязан к дереву, легко снимались – достаточно было пожелать. И он пожелал этого, и оторвался, и сделал несколько шагов, наслаждаясь долгожданной свободой. Но вдруг услышал во тьме какой-то движение. Он был не один. Нестор обернулся, пытаясь понять, откуда исходил шорох. Но в темноте невозможно было ничего различить, к тому же органы чувств работали во сне совершенно по-другому. Только пройдя еще немного и подойдя совсем близко, он смог рассмотреть его, и то не полностью. Высокий и темный, он стоял перед ним и странным голосом, дымным и ветреным, который Нестор сразу же узнал, произнес:
– Тебя ждет долгое путешествие.
– Азанор?
– Селена назвала меня так. Азанор означает «бессмертный» на каком-то из древних языков. – Нестор глубоко вздохнул и почувствовал такое облегчение, что во рту даже стало сладко. – Она была очень разочарована, когда я решил умереть, – продолжал Азанор.
– Я думал, что не имею права разговаривать с тобой.
– Просто раньше я не мог тебе явиться. В этом нет твоей вины, Нестор. Твоей вины вообще нет ни в чем. Тебе просто нужно всегда держаться подальше от смерти.
– Я думал, что я недостаточно мудр для своей миссии. Что делаю что-то не так.
– Если провидцы и считаются мудрыми, то только потому, что они, как правило, живут много лет, – возразил Азанор. – Существ, которые рождаются мудрыми, не существует. Так что с тобой все в порядке.
– Но то, что я наконец могу поговорить с тобой… это потому, что я умру? – спросил Нестор, и сам удивился тому, как жалко прозвучал его голос, будто кто-то сдавил его горло тонкими цепкими пальцами.
– Нет. Это место – колыбель бога, – ответил он глубоким голосом. – Или могила бога. На самом деле, это почти одно и то же. Что касается тебя, то ты уже прекрасно справился со своей миссией: твои видения это подтверждают.
– Да, но я никогда не умел их объяснять.
– Потому что у будущего нет однозначного образа. Абсолютной ясности на этот счет нет ни у кого. Мы можем видеть четко только те вещи, которые сбудутся с очень большой вероятностью. Их ты всегда легко распознаешь.
– Как было, когда я увидел, что Селена покинет небо?
– Да, – подтвердил Азанор, и в голосе его Нестор услышал горькие интонации.
– Чем мы ее обидели?
– Это знает только она сама. Единственное, что я могу сказать точно: чаще всего ею движет гнев. Селена – щедрая богиня, но она может быть очень непредсказуемой и жестокой. Боги несовершенны, но от нас, смертных, они, как ни странно, нередко ждут совершенства.
Нестор вздрогнул. Говорить так о богах было большой дерзостью. Но в голосе Азанора совсем не чувствовалось страха. С другой стороны, кого могли бояться мертвецы? Возможно, это место за пределами жизни было единственным, где они чувствовали себя по-настоящему свободными.
– Фернер сможет остановить ее, верно? – спросил Нестор.
– Если кто-то сможет, то только он.
На мгновение в душе Нестора вспыхнула надежда, но вскоре он вспомнил, что он уже не идет на пути к горе Фернера, что его поймали, что вырваться на свободу у него никаких шансов, и главное, он вспомнил, как сильно он подвел своих соплеменников.
Азанор пытался утешать его, возражая на каждый его аргумент. Но это было бесполезно. Осознание проигрыша охватило Нестора горячей волной стыда. Щеки его зарделись, он опустил голову и в этот момент почувствовал, как Азанор положил руку ему на плечо. Это было очень странное прикосновение: как будто ветерок пробежал. Но в то же время это было именно прикосновение, а не иллюзия. Те временем Азанор все продолжал успокаивать и поддерживать его. И Нестор никак не мог взять в толк, почему он это делает.
– Не все еще потеряно, – будто читая его мысли, проговорил Азанор.
– Может быть, ты не знаешь, но я совершил большую, очень большую ошибку, – сказал Нестор.
– Ты сможешь добраться до Фернера.
– Как?
– Ты не один, Нестор. У тебя есть Сьерра. К тому же я буду помогать тебе, по крайней мере, пока Селена нас не обнаружит.
– Но я выгнал Сьерру. А меня самого поймали, связали и всего изранили серебром. Я не смогу… У меня совсем нет на это сил.
Азанор положил обе руки ему на плечи, и Нестор почувствовал себя так хорошо и спокойно, как в объятиях матери. Боль и тревога вдруг ушли. Он даже перестал чувствовать холод.
– Тебе нужно быть готовым.
– К чему?
Но ответа провидец уже не услышал. Азанор вдруг растворился, и Нестор проснулся. Вокруг по-прежнему было совсем темно. Видимо, прошло совсем немного времени. Усталость давила, как будто он вообще не спал. Холод пронизывал его насквозь, раны горели. Интересно, если бы Селена забрала у него всю его магию, было бы ему еще больнее? Хуже, похоже, уже быть не могло. Никогда еще в жизни ему не было так физически плохо. Но слова Азанора, похоже, немного утешили его, и он попытался подремать еще немного. Впрочем, уже через несколько минут его разбудили голоса. Охотники проснулись и, жалуясь на холод и влажность, которые не дали им толком поспать, сменили дежурных. Нестор с радостью подумал, что наутро они тоже едва ли будут чувствовать себя хорошо. Это играло ему на руку.
