Он выпалил все это с готовностью, ожидая, что вот наконец-то эта обезбашенная неформалка посмотрит на него с уважением. Однако вместо этого Лиля недоверчиво приподняла бровь и разочарованно покачала головой.
— Воронцов, я реально не понимаю, как ты дожил до своих лет. Это опасное место. Очень, очень опасное. Особенно для детей.
Гера опомниться не успел, как она исчезла. По ржавым ступенькам приглушенно застучали кеды. Оставалось только догонять, надеясь придумать достойный ответ на ходу. Как назло, в голову лезла только какая-то банальная чушь.
Лиля уверенно передвигалась в темноте, стелясь вдоль стенок. Она преспокойно обходила даже самые незаметные препятствия, в то время как Гера дважды чуть было не упал, зацепившись за что-то ногой, и один раз пребольно треснулся коленом о высокий, сколоченный из досок ящик, брошенный прямо поперек коридора. Догнать девушку удалось только возле лектория.
— Это почему здесь опасно? Столько раз сюда приходили, и ничего!
— Совсем ничего?
— Ну, главное на старших было не напороться… А в остальном тут чуть ли не самое безопасное место в Сумеречах!
— И что, никто и никогда здесь… мммм… не пропадал?
«Нет, конечно!» — эти слова почти сорвались с языка. Но что-то заставило Геру усомниться в их правдивости. Тот невинный тон, с которым Лиля задала последний вопрос… что-то в нем такое было. Воронцов вдруг подумал, а почему, собственно, они с друзьями перестали посещать это место? И внезапно вспомнил Женьку Косюка, который… который пошел играть в «бункер» и пропал. Исчез. Растворился. Даже тела не нашли. От этого воспоминания по спине, от копчика до затылка, пробежал холодок. Как он мог забыть об этом? Ведь именно после пропажи Женьки закончились их одиночные, а за ними и совместные походы в «бункер»! Словно отшептало!
— То-то! — назидательно, однако без тени злорадства подытожила Лиля. — Ты, Гера, меньше разговаривай. Сейчас я за тебя отвечаю, и думаю за тебя тоже я. Так что, если я иду куда-то, значит, ты следуешь за мной безо всяких вопросов.
С этими словами она уверенно скользнула вниз. Герке не оставалось ничего другого, как спускаться следом. С потолка на голову падали редкие капли конденсата. Отсыревшие ступени покрывала ржавчина, крошащаяся под пальцами. Вновь немилосердно зачесались изжаленные крапивой руки.
Лилю он отыскал уже возле входа в котельную. Девушка стояла перед массивной дверью, нетерпеливо топая ногой по полу. Геру так и подмывало сказать, что засов не открывается, и в котельную попасть невозможно. Можно лишь посмотреть через окошко с решеткой, находящееся на уровне глаз взрослого человека. Сколько раз они сами, девяти-, десятилетние пацаны, стояли перед этой дверью, по очереди подсаживая друг дружку, чтобы каждый мог рассмотреть недоступную комнату в деталях. К сожалению, проржавевший засов намертво прикипел к двери, не желая сдвигаться под ударами кирпичей и арматурин. Даже взрослые мальчишки оказались здесь бессильны, о чем свидетельствовали чистые стены внутри котельной. Но, глядя, с какой уверенностью схватилась Лиля за ржавое, покрытое мелкими каплями «ухо», Воронцов промолчал. Судя по ее виду, она точно знала, что дверь открывается.
— Не стой столбом! Помоги! — потребовала панкушка. — Я с последнего раза слишком плотно закрыла.
Без особого энтузиазма Герка подцепил засов пальцами и потянул. Тот совершенно неожиданно легко поддался, скользнув в петлях, точно не изъеденный ржой кусок железа, а новенький, утопающий в смазке шпингалет. Еще одно небольшое усилие, и дверь распахнулась навстречу беглецам. Завороженный, Гера переступил невысокий порожек. В эту минуту он даже не обратил внимания, что его пальцы вновь коснулись потрясающе нежной Лилиной руки. Перед ним открывались границы прежде непознанного, таинственного. Того, что многие годы было в шаговой досягаемости, но по-настоящему открылось только сейчас. Какой мальчишка устоит перед этим? Новые впечатления мгновенно вытеснили все остальные чувства: страх, непонимание, усталость. Его разум даже не столько занимало то, как Лиля смогла открыть доселе запечатанную дверь, сколько сама котельная. Вообще-то, ничего сверхъестественного в помещении не было. Вдоль серых бетонных стен тянулись самые заурядные трубы различной толщины, частично исчезающие в пузатых, раздувшихся котлах. Все это Гера не раз видел, еще будучи совсем мальчишкой, стоя на сцепленных замком руках своего друга Сашки Пузыря. Однако сейчас, оказавшись внутри, ощущения были… он даже не знал, как правильно их описать. Что-то подобное он испытывал, вытаскивая из щели в полу сверкающее сокровище, еще не ведая, сколько несчастий принесет оно ему в будущем. Да, он вновь был первопроходцем, героическим искателем приключений. Герка даже представил, как завистливо-недоверчиво вытянутся лица бывших товарищей по играм, когда он расскажет им, где побывал, что увидел… Восхищенно крутя головой, он выхватывал из темноты все новые…
…оранжевая монтерская каска, висящая на круглом вентиле… банка с засохшей краской, из которой торчит деревянная ручка кисточки… смятая пачка от папирос «Прима», валяющаяся в углу, рядом с пыльной бутылкой из-под пива… две трубы, на которых мелом нацарапано «гор» и «хол»…
…и новые детали, Герка как-то думать забыл, что давно не общается с большей частью друзей детства. А тем, с кем он все еще дружит, вряд ли будут интересны старые пыльные подземелья.
Толкнув Воронцова плечом, в помещение протиснулась Лиля. Она совершенно буднично захлопнула дверь, задвинула внутренний засов и, не останавливаясь, прошла к двум огромным котлам. Теперь, изнутри, Гера видел, что между толстыми, когда-то синими бачками в стене находится еще одна дверь, точь-в-точь как та, через которую они только что вошли, только без зарешеченного окошка. Громыхнуло железом — с этим засовом Лиля справилась без посторонней помощи — и в котельную потянуло теплым влажным воздухом. Если бы не легкие нотки сырой затхлости, могло показаться, что коридор за дверью ведет в парилку или в металлургический цех. Несвежее дыхание таинственного тоннеля порождало разные фантазии, подчас довольно жутковатые. Вместе с током воздуха Герке чудилось невеселое журчание подземных вод. Где-то там, куда еще не проник свет китайского «налобника», слышался звон срывающихся с потолка капель, разбивающихся о влажно блестящие камни. Там шуршали кожаными перепонками крылья и отражался от стен цокот маленьких коготков. В подземелье кипела своя, тихая, невидимая с поверхности жизнь. Вторгаться в нее вот так, с ходу, казалось неправильным, кощунственным и… небезопасным.
