— Ну, старик? — спросил я, прерывая поцелуй, — Боюсь я смерти?
Директор молча наблюдал за ребенком.
— А почему ты не врезала мне? — спросил я у Смерти, и не думая ее выпускать из объятий, — Это не богохульство или что-нибудь в этом роде?
— Думаешь, меня часто целуют? — ответила вопросом на вопрос она, — Всего пару раз такое было за все время моего существования. Гораздо чаще люди меня обвиняют, угрожают, умоляют….
Я не сдержался и снова ее поцеловал. Я не пытался примазаться или как-то ее умилить, это просто было приятно.
— Так зачем т пришел, старик? — спросил я у Дамблдора, — если пытаться наставить меня на «путь истинный», то можешь проваливать сразу. И про «силу любви» мне не надо втирать.
— Алекс, ты зря иронизируешь….
— Избавь меня от своего брюзжания!
— Я всего лишь хочу помочь тебе, Алекс.
— Помоги себе, старик.
— Я знаю, почему в тебе столько ненависти. Но ты можешь спасти свою душу! Не закончить так же, как Том!
— Ты обо мне ничего не знаешь. И мне не надо спасать свою душу — она в полной безопасности. И как Том я не закончу — я не он.
Я подошел к скамейке и вновь взял на руки ребенка.
— Оставь его, Алекс, — устало сказал Дамблдор, — Ты ничем не можешь ему помочь….
— Я и не собираюсь помогать. Умолкни, старик.
Надо вспомнить, что я дела, чтобы поглотить душу…. Я помнил предостережение деда не пытаться этого делать, якобы я могу сойти, если «съем» душу. Это так, но ЭТУ душу я могу поглотить без опасности для себя. Она настолько истерзана, что не представляет опасности для моей личности.
Ребенок стал таять на моих руках и я чувствовал, как мой разум заполняется новыми образами и эмоциями…. Все это заняло не больше десяти секунд. Чувствовал я себя просто превосходно. Во избежание проблем, я временно отгородил новые знания от старых, решив «усваивать» их постепенно — так риска сойти с ума меньше. Теперь я мог сказать, что знаю все то, что знал Волдеморт. В том числе и о его жизни, так сказать «из первых рук». С самого рождения, до самой последней секунды. Мне только предстоит оценить все полученные знания, но даже на вскидку я могу точно сказать, что это настоящая золотая жила.
Подумать только — мысли и знания величайшего темного мага современности! Есть от чего прийти в восторг.
Дамблдор выглядел опечаленным, Смерть наоборот — какой-то радостной.
— Надеюсь, тебе не предстоит пожалеть о своем решении, Алекс, — грустно сказал директор.
— Надейся, надейся. Это все, что тебе осталось, старик. А теперь, проваливай.
Медленно фигура Дамблдора растаяла в воздухе. Мы остались одни.
— Как там мое тело? — спросил я у Смерти.
— Еще живо. Ему оказывают помощь. Поверь, если умрешь по-настоящему — узнаешь об этом даже раньше меня, — она очаровательно улыбнулась.
— Придется ждать… Чем тут можно скоротать время?
— Зависит от тебя.
Я подошел ближе и осторожно обнял Смерти, притягивая к себе.
— Надеюсь, ты не посчитаешь мои действия каким-нибудь святотатством, — я улыбнулся, — Если захочешь, чтобы я прекратил, дай какой-нибудь намек. Например, оторви мне голову или сломай руку.
— Я учту….
А дальше было все то, чему я научился с Кирой и Трэйси.
Возвращение в мир живых было отвратительным. Все тело болело, как и положено тому, что было проткнуто насквозь во множественных местах. Но я жив и это главное!
Лежал я в какой-то кладовке: сплошная антисанитария и не гигиеничность. Как я еще от заражения крови не умер? Сейчас это было б просто глупо. Не знаю, кто меня лечил, но он явно не особо заботился о сохранении моей жизни — битны, которыми я был перевязан, были чуть чище, чем половая тряпка. Хотя, конечно, не мне жаловаться. Спасибо, что не добили.
Пошевелиться я не мог из-за боли во всем теле. Делать было нечего, и я принялся изучать обстановку.
Лежал я на жесткой деревянной кровати, привинченной к стене. Больше ничего не было. Ну, кроме тяжеленной двери, которая закрывала единственный выход. Даже окна не было. Надо полагать, так больному лучше дышится.
Ответ на вопрос «Где я?» я получил через полчаса. В мою камеру (а это была она!) зашел хмурого вида аврор.
— Пришел в себя? — недружелюбно спросил он, — Крепкий. Тебе же хуже. Так бы умер и все, считай, отмучился. А так придется отвечать за свои поступки.
Обнадежил. Но, по крайней мере, понятно, что я в руках «светлой» стороны. Доброй и гуманной, да. И теперь меня ждет самые справедливый и гуманный суд в мире. Ура.
Через десять минут ко мне камеру пришел колдомедик и следователь. Целитель без особого энтузиазма осмотрел меня, постановил, что я вполне в норме и дал обезболивающие. А потом за меня принялся следователь.
Вопрос были стандартные — явки, имена, фамилии, пароли и все в таком же духе. Я от всего отказывался и не говорил, стоял на старой-доброй версии, по которой на службе Лорду находился под Империо. Может, прокатит? Не прокатило — следователь разозлился. Попытался прибегнуть к более жесткому убеждению, но принятое обезболивающие свело все его потуги на нет. Я смеялся. Следователь злился и обещал вернуться. Жду с нетерпением.
В это камере я провел три дня. Каждый день приходил целитель, давал зелья не самого лучшего качества. Но они помогали, а больше и не требовалось. Тратить дорогостоящие зелья на заключенного, полутрупа, никто не собирался. Печально, особенного если учитывать, что еще недавно все они лебезили передо мной.
Кстати, выяснилось, что я провалялся без сознания две недели и был на грани. Но смог вкарабкаться. И сейчас я находился в камере временного содержания, в застенках Министерства. Между прочим, эти застенки были тут еще до Лорда, не надо на него скидать их организацию.
Когда я поправился, меня перевели в общий блок, где сейчас сидели многие Пожиратели. Т е, кто за это время не успел выкрутиться. Малфой, Нотт, да почти весь Ближний Круг, кто не погиб, смогли выкрутиться. Как? Очень просто — они сдали меня. Все, что я делал и не делал — рассказали суду абсолютно все. Суд оценили такое рвение, а так же учел положение и богатство этих «честных» граждан. Мне такое, увы, не светило. Меня, как я понял, назначили козлом отпущения, которому и предстоит познать всю «неподкупность» правосудия, вместе с другими неудачниками.
Меня посадили в камеру с соседом. Какой-то маг, не самого здорового психически вида. Не знаю, что с ним произошло, но он сидел на своих нарах, раскачиваясь из сторон в сторону и неотрывно смотрел в стену. Когда я зашел, он тихо прошипел:
— Когда ты уснешь, я тебя убью….
Какой теплый приём. Позднее я узнал, что этот несчастный имел неудачу нарваться на толпу потерявших контроль и голодных дементоров. Они-то и свели его с ума, хорошо еще хоть душу не сожрали. Хотя, не уверен, что это хорошо для него самого.
