– Ленка, что такое творится?! – Юра с трудом владел собой. – Куда нас тащат? Что всё это значит?
– Подожди, Юр, – Лена поморщилась, словно от яркого света, – Валентина Николаевна, вы тут пока посидите, хорошо?… Я вам потом всё объясню… ну, что знаю… а пока я эту хочу найти… ну, Айкис эту… Я должна знать, что с ним.
– Ты не поняла, что ли? – спросила Валентина. – Умер. Отмучался…
– Вы тут пока посидите, – Лена встала.
– Лена, я с тобой. Юр, посиди тут, посторожи. Если нас не будет долго – тогда пойди, поищи.
Лена, а вслед за ней и Валентина, вышли в общий коридор. Лена спросила проходившего мимо неё юношу:
– Где Айкис?
– Все там, – юноша махнул рукой в хвостовую часть машины. Тут только Лена заметила, что это и не юноша вовсе, что этому человеку уже порядочно лет. Хотя о возрасте говорили только глаза – уж больно много в них всего помещалось, не по годам, которые здесь, видимо, играли роль второстепенную. – Мы его еле держим и, боюсь, до Дома не дотянем. Только если Айкис с Даниром что-нибудь придумают. Вы им не мешайте, она и так злая, как я не знаю, что…
– Почему? – спросила Валентина.
– Он её опять сумел перехитрить, – человек печально улыбнулся, – они с Лином в своё время здорово её обошли подставили, она вызверилась на них, выслала… сроком на год… так она говорила. А потом мы их потеряли. Искали девятнадцать лет. А теперь он, мёртвый, почти сумел просочиться у неё сквозь пальцы.
– Это как?
– Посмотрите – сами увидите. Правда, боюсь, не поймете…
– А откуда вы так хорошо знаете русский? – полюбопытствовала Валентина.
– А я у вас там несколько лет провёл. Его искал. Ну, то есть, конечно, не только его… и остальных тоже. Так запутаться! – человек покачал головой. – Несчастный… и такой молодой, совсем мальчишка. Тридцать девять лет…
– А сколько вам? – повинуясь внутреннему голосу спросила Лена.
– Мне? Двести девяносто семь. Пойдёмте, я вас провожу.
Помещение, в которое они попали, было размером приблизительно три на четыре, почти что с Ленкину комнату. Дальше порога они не прошли, человек знаком остановил их. В кабине сидело и стояло человек десять. Перед каждым висела в воздухе полупрозрачная пластина размером примерно в две ладони.
– Пробой, уровень семь, – сказал кто-то. Люди одновременно коснулись своих пластин. Через секунду:
– Пробой, уровень девять.
– Айкис, останови машину, попробуем воспользоваться здешним генератором.
– Оссе, останавливай сам, – голос Айкис звенел от напряжения, – я поняла, в чём дело…
– Вход снят, – мужской низкий голос, – сейчас…
– Я сама, убери это…
– Валентина Николаевна, – прошептала Лена, – вон он…
– Вижу, – тоже шепотом ответила та.
Пятый лежа на узком высоком столе посреди каюты. Его полностью освободили от одежды и от повязок. Валентина подумала, что только сейчас поняла до конца, что же с ним произошло. Смотреть на Пятого было страшно. “Он совсем мёртвый, – пронеслось у неё в голове, – на что они надеются?” Она несмело сделал шаг вперёд. Только тут она заметила, что ко всем крупным венам на его теле подведены какие-то прозрачные трубки, настолько тонкие и незаметные, что рассмотреть их было весьма сложно. Трубки оканчивались не иглами, нет, они свободно уходили в ткани, словно составляли с ними единое целое…
– Пробой, уровень четырнадцать, – сказал кто-то.
– Это конец, не сумеем, – проговорила та женщина, которую Айкис называла Нейс, – не стоит, Айкис, оставь…
– Отвяжись! – Айкис подошла к Пятому, осторожно повернула ему голову набок и тут Лена увидела в её руке точно такую же капсулу, как та, что отдал ей Пятый. Айкис секунду постояла рядом с ним, затем бережно положила пальцы ему на шею и несильно надавила.
– Хирург! – приказала она. Крошечная матовая сфера повисла над её руками и через секунду исчезла из виду.
– Пробой уровня восемь закрыт, – нестройным хором сказало сразу несколько голосов.
– Данир! – позвала Айкис. – Смени меня, пригоню сюда катер. А то мы стоим, а время идёт. – Айкис держала свою ладонь там же, где и раньше, Лена поняла, что не просто так.
– Я сам, – высокий темноволосый мужчина поднялся и спросил, – чей катер?
– Мой, конечно, – ответила Айкис, – чей ещё… мы сможем продержаться, пока ты…
– Я скоро буду, – Данир ободряюще улыбнулся и шагнул в стену. Девушка, рядом с которой он только что стоял, восхищённо покачала головой и с уважением сказала:
– Энриас! Мастер…
– Вот кто был мастер, – Нейвис кивнула на Пятого.
– Пока ещё есть, а не был, – поправила её Айкис. – Вы почему интубацию не сделали до сих пор?
– Там делать нечего, лёгких нет. Одни обрывки.
– Ну почему я всё должна делать сама?! – взорвалась Айкис.
– Мы нормально снабжаем, можешь посмотреть, если не веришь, – возразила Нейвис.
– Пробой уровня четырнадцать закрыт, – отрапортовала та девушка, что хвалила Данира.
– Остальные?
– Без изменений, – Нейвис подошла к Айкис, – давай я тебя сменю.
– Хорошо, – Нейвис и Айкис поменялись местами, – Оссе! Будь любезен, просмотри все повреждения. И закрой, пока не поздно. Что с мозгом?
– После остановки сердца подключили к питанию сразу.
– А остальное?
– Четыре минуты. Хотя немного странно то, что по всем показателям он умер гораздо раньше, – заметил Оссе. Он накладывал на раны лёгкий, блестящий, белый материал, мгновенно прилипавший к коже. – Примерно три часа назад. Возни с ним будет!… Это же решето, а не человек. Энергетика в минусе, даже не на нуле…
– Пробои уровней один, четыре, десять, одиннадцать закрыты.
– Много ещё осталось? – спросила Айкис.
– Ерунда, – ответил кто-то, – один второстепенные. А он и вправду может выдержать. Вот только эта операция сожрёт все наши деньги, которую Айкис столько времени копила…
– Тебе что важно – деньги или душа твоя бессмертная?
– Да молчу я, Айк, молчу, – примирительно сказал человек. – Вот только если с ним будет тоже, что было с Лином…
– Лина же убили, – тихо проговорила Лена. Однако все головы разом повернулись к ней. В этот момент машина тронулась, а в каюту вошёл Данир и произнёс:
– Во-первых, мы скоро будем на месте. Во-вторых, у него пошло сердце, а вы этого даже не заметили. А в-третьих, Лин у нас уже пять ваших месяцев, девочка моя, но то, что с ним было – и происходит посейчас… Словами не передать…
– Сейчас он лучше, – возразила Айкис, – а первое время… он был безумен, когда мы его забрали. И кроме того…
– У вас это, кажется, называлось словом “наркотики”. А ещё он экранирует любое постороннее вмешательство так, будто обучался психовоздействию эти девятнадцать лет. Его невозможно вылечить, мы отступились. Кто-то хотел сломать его психику – и сломал. По-моему, это хуже смерти, – добавил Данир.
